В субботу в финской Руке стартует первый этап Кубка мира. Накануне начала сезона корреспондент «СЭ» побеседовал с президентом Федерации лыжных гонок России, трехкратной олимпийской чемпионкой.
– Недавно мы встречались в Сочи. С какими чувствами возвращаетесь на олимпийскую землю?
– Мы виделись в Олимпийском парке. Там я была впервые. Ни на одну медальную церемонию не ездила. А наверху все совсем иначе.
– Даже спустя полгода вы остро переживаете итоги Олимпиады?
– Конечно! Для нас было столько всего сделано, а мы не оправдали надежд. Понятно, что в спорте нужна удача, но хотя бы одно золото в спринте мы были обязаны брать. А вместо этого еще и заслуженную медаль Вылегжанина отбить не сумели. Да, финиш марафона был феерическим. Его даже сравнивали с победой наших волейболистов в Лондоне. Но в целом выступление все равно неудачное. Мы проиграли там, где не должны были проигрывать.
– Вы не боитесь публично критиковать себя. И уверен, что в отличие от многих руководителей, не считаете подготовку к сочинским Играм идеальной.
– Раз мы выступили плохо, значит ошибки были. Надеюсь, специалисты, которые остались в сборной, проведут полный анализ своей работы. Моя же основная ошибка: я была слишком доброй и доверяла тренерам больше, чем нужно.
– Имеете в виду подготовку или выбор состава?
– Подготовку. А по составу, если и ошиблись, то только в эстафете.
– Надо было ставить Илью Черноусова?
– И Сергей Устюгов мог бежать, и Стас Волженцев. Но что толку сейчас говорить? Когда нет золота, вопросы по составу всплывают автоматически.
– Замминистра спорта Юрий Нагорных сказал, что, скорее всего, главным тренером останетесь вы. По крайней мере, он очень этого хочет.
– Приятно слышать.
– Но на весеннем тренерском совете вы не проявляли большого энтузиазма по поводу этой должности. Что изменилось?
– Кандидатур на пост «главного» не так много. При всем уважении к Сергею Крянину, опыта и возможностей у меня побольше. Хотя даже если министр не утвердит мою кандидатуру, ничего страшного не случится. Я остаюсь президентом, и у меня есть цель: поднять российские лыжи на высший мировой уровень.
* * *
– В предстоящем четырехлетнем цикле вы будете еще строже?
– А я уже не такая добрая, как раньше (улыбается). Вижу, что и другие начинают относиться ко мне иначе. Но это жизнь.
– Президент СБР Александр Кравцов рассказывал, как в его бытность лыжным тренером все специалисты боялись идти «на ковер» к президенту федерации Анатолию Акентьеву. Тот, будучи хорошим практиком, просто не утверждал их планы.
– Я хочу, чтобы у нас было то же самое. Но без самодурства. На все нужно обоснование. Лучше пусть будет больше дискуссий и тренер докажет свою правоту, чем я просто поверю, а потом на чемпионате мира буду думать-гадать – почему у нас нет побед.
– В прошлом году вы говорили: если команда выиграет в Сочи четыре золота – бросите курить. Что теперь должно произойти, чтобы вы все-таки бросили?
– Не знаю. Должны же и у меня быть минусы. Шучу, конечно. Пока бросать даже не пыталась.
– Сейчас, когда Александр Легков стал олимпийским чемпионом, можете признаться: ваша критика, замечания о его «неэстафетности» – чистая педагогика?
– У нас с Сашей были дискуссии об этом (смеется). После Сочи я сказала Легкову: «кнут» к нему применялся только в педагогических целях. К сожалению, иногда приходится идти и на такие манипуляции. В том числе – с помощью СМИ.
– Видите долю своей заслуги в олимпийской победе Легкова?
– Нет, ничего особенного я не сделала.
– Он говорил, что ваши слова подстегивали его.
– Ну, тогда 0,01 процента.
– Александр по-прежнему очень много тренируется, но не скрывает: мотивация в прошлом сезоне была совсем другой.
– Часто бывает, что после успешного года спортсмены эмоционально идут вниз. И если у Саши в этом сезоне результаты будут похуже, я все пойму. После триумфа на чемпионате мира в 1997-м (Вяльбе тогда выиграла пять золотых медалей из пяти возможных. – Прим. В. И.) я была вообще никакая. До сих пор не понимаю, как оказалась на Олимпиаде в Нагано и почему бежала там эстафету.
– Зато Максиму Вылегжанину рождение сына перекрыло все сочинские эмоции, и он готов выступать до Пхенчхана-2018.
– Максим вообще очень целеустремленный человек. И не распыляется, как тот же Саша.
– То есть?
– Легков очень эмоциональный парень. Я прекрасно знаю, сколько времени он провел весной в разных местах, по которым его таскали друзья. Это тоже выхолащивает. Но ему это нужно. Все люди разные. Легков любит быть публичным. А Вылегжанин – наоборот, скромный.
* * *
– Устюгов отчасти перешел к Рето Бургермайстеру потому, что там тренировался Легков. А Александр неожиданно ушел из этой группы…
– Все равно у них сейчас собралась самая сильная группа. Есть еще спринтеры Юрия Каминского, но это отдельная каста. Думаю, любой из тройки Волженцев – Ретивых – Белов способен на многое. Не удивлюсь, если Женя Белов уже этой зимой проявит себя лидером команды. Он набрал очень хорошую форму. А Устюгов в первую очередь все-таки хотел сменить тренера. Работа с Легковым – это был бы просто бонус.
– Судя по тому, что вы одобрили все переходы, Бургермайстеру вы доверяете.
– А я могла не одобрить?
– Разве нет?
– И тот же Устюгов поехал бы домой?.. Недоверие к тренеру – это очень плохо. Он и спортсмен должны жить в унисон, иначе смысла нет. Рето довольны все ребята, и даже его жесткая дисциплина их устраивает. Надеюсь, это сотрудничество продлится до следующей Олимпиады.
– Эта группа по-прежнему работает так: немецкий специалист пишет планы, а Рето следит за их выполнением?
– Не знаю, пишет ли им Маркус планы сейчас. Но в любом случае, они корректируются, потому что Ретивых и Устюгов будут бегать спринт. Сергей очень хочет соревноваться и на дистанции, но попасть в состав ему будет непросто.
– При нынешнем уровне конкуренции вообще нужно пытаться бегать все дистанции? Даже Юстина Ковальчик после поражения на одном из ЧМ бросила: «К черту универсальность. Пора сосредоточиться на классике».
– Юстина была на пике формы 10 лет подряд, и у нее просто истощились ресурсы. Так что ее решение логично. А Устюгов молод и полон сил. Считаю, что ему стоит попробовать. В конце концов, Нортуг и Колонья же могут совмещать спринт и дистанцию.
– Лидеры наших спринтеров – Никита Крюков и Алексей Петухов. А призер Ванкувера-2010 Александр Панжинский? Вы говорили о его звездной болезни. Она прошла?
– Не знаю. Сам он себя «больным» не считает. Хотя по-хорошему после Ванкувера был притянут к команде скорее тренерами, чем результатами. Я все эти годы была недовольна формой Панжинского. Думаю, он тоже.
– После Сочи сильно «закрылся» Черноусов. Слышал, что он нашел себе хороших спонсоров, и теперь вся его группа может не думать о финансировании…
– Начнем с того, что Черноусов – член сборной России, и все сборы ему оплачивает ЦСП. Но спонсоров он действительно нашел. Более того, они готовы поддержать Федерацию! И мы уже заключили соответствующее соглашение. Что касается людей, работающих с Ильей, то спонсоры действительно обеспечивают часть их зарплаты.
* * *
– На весеннем тренерском совете все шло к тому, что женскую команду возглавит Николай Лопухов. Вы были одной из немногих, кто настаивал на тандеме Данил Акимов – Александр Грушин. Почему?
– Перед Олимпиадой я была готова отдать Лопухову пост старшего тренера женской сборной. А вот после Сочи мысли на этот счет были уже другие. И я ему их озвучила. Что касается новой связки Акимов — Грушин, то состояние девчонок по итогам контрольных стартов меня радует.
– Они говорят, что никогда столько не работали. Юлия Чекалева признавалась: когда узнала, что одна из тренировок будет идти пять часов, у нее был шок.
– А что тут такого? Ну, потренировались разок чуть дольше. Это не подвиг. Раньше мы у Грушина так и работали, и ему еще приходилось нас сдерживать. Если девчонки в этом сезоне переварят весь объем, то через год-два у нас будет совсем другая картина.
– Но ведь возможен и вариант а-ля Пихлер. Немецкий тренер в первый год перегрузил наших биатлонисток, и некоторые потом так и не пришли в себя…
– У нас постоянное тестирование. И никаких медицинских предпосылок, что девчонки вдруг «встанут колом», нет. При этом я им сказала: если в этом году не получится бежать так, как нам хотелось бы, это не означает, что мы всех сразу выгоним из команды. Прекрасно понимаем: если объем нагрузок вырастает вдвое, организму нужно время, чтобы это переварить. Что касается Пихлера, то напомню: когда он пришел в сборную, то сразу сказал: «С этими девочками на Олимпиаде ничего не ждите». То есть дал понять, что «материал» – не самый лучший. Почему все забыли этот момент?
– Некоторые обижаются на слово «материал»…
– Я лыжниц тоже иногда зову «моими табуретками». Если это кого-то задевает – извиняюсь. Но меня в свое время тоже называли «материалом», и я относилась к этому спокойно. Не на это нужно обижаться.
– Не раз доводилось слышать, что в России сейчас нет талантливых лыжниц и биатлонисток. Мол, добиться больших побед с теми, кто есть, невозможно…
– Наши девушки достойны того, чтобы стоять на пьедестале. Хотя некая тенденция спада в женских сборных России по циклическим видам спорта сейчас и правда есть. В частности, у нашей команды был целый комплекс разных проблем. Но я надеюсь, мы выберемся из этой ямы. Попробуем превратить «табуретки» в бриллианты.
Владимир Иванов, «Спорт Экспресс»
