За несколько лет лыжные болельщики привыкли, что сборная России – суровая и немногословная команда. Особенно в межсезонье, когда идет основная подготовка к зиме. Тогда практически единственным источником связи между спортсменами и большим миром остается аналитик Анатолий Волков – самый медийный и открытый человек в команде, который ведет инстаграм и регулярно постит фото- и видеорепортажи со сборов и соревнований.
За несколько недель до старта сезона Анатолий ответил на вопросы Eurosport.ru о своей работе, перспективах стать тренером и, конечно, об инстаблогерстве.
– В чем заключается работа аналитика? Объясните, чтобы было понятно болельщикам.
– Моя работа, в первую очередь, заключается в сборе и анализе информации о тренировочной нагрузке спортсменов. У каждого лыжника есть свой профиль в Polar (одна из ведущих баз данных в спорте – Eurosport), и на основе этого я извлекаю оттуда информацию, забиваю все в специальные экселевские формы. Делаю я это каждую неделю и отправляю в аналитический отдел ЦСП Минспорта. К примеру, Андрей Крючков, бывший тренер Антона Шипулина – один из моих непосредственных начальников. И дальше они уже анализируют эту информацию, дают рекомендации и так далее.
– Какие конкретно показатели вы заносите в таблицы?
– Абсолютно все, что они делают. Нагрузку по видам деятельности: лыжи, бег, бег с палками, лыжероллеры – все отдельно записываю. Пульсовые зоны, сколько времени в какой пульсовой зоне отработал тот или иной спортсмен – для каждой отдельная графа. Силовые тренировки – и по времени, и по количеству подходов. Гипертрофия, максимальная сила, различные координационные упражнения тоже в отдельную графу. Все старты, контрольные тренировки, общее количество тренировочных часов. Прыжки, прочие виды активности – время, отработанное в гору, если сбор в горах: там высчитываешь, сколько по времени тот или иной спортсмен совершал подъем в гору, а в Polar можно без труда извлечь и эту информацию. Технические тренировки – работа без палок, даблполингом.
– Насколько вы доверяете цифровым показателям? Предположим, топовый лыжник не очень круто отработал. Не допускать его на старт не хочется, но компьютер намекает, что надо.
– Цифры в основном служат больше для тренировочного процесса. С целью где-то подкорректировать, где-то подправить: снизить интенсивность или чуть повысить. Когда дело доходит до соревнований, там уже на цифры сильно никто не смотрит. Спортсмен может не выйти на старт только по причине болезни или внезапных проблем со здоровьем – расстройства желудка, например. Перед гонкой цифры уже роли не играют, они больше предназначены для корректировок, чтобы тренировочный – именно тренировочный – процесс протекал в правильном русле.
– С какой из тренировочных групп вы работаете?
– С группой Маркуса Крамера. А кроме сбора и анализа информации по тренировочным нагрузкам, я веду видеосъемку ключевых тренировок – технических и интервальных, знакомлю спортсменов с этими видеоматериалами, указываю на ошибки в технике. Естественно, с тренером индивидуально все обсуждаем, в том числе ошибки – это тоже один из аспектов моей работы. Также работаю непосредственно с Polar – настраиваю ребятам часы, пульсовые зоны на основе проведенных ранее тестирований. Пульсовые зоны и все, что связано с Polar, – все лежит на мне. Кроме того, некоторые интервальные тренировки мне приходится выполнять со спортсменами – в основном, с женской частью команды. Я отсекаю отрезки по времени, когда это требуется, так что приходится держать себя в форме. Вот основные функции, за которые я отвечаю в команде.
На самом деле, я делаю много всего: например, вожу с собой принтер и, если требуется, распечатываю какие-либо документы, сканирую паспорта для виз, заполняю различные формы для командных нужд. Еще я на более-менее приемлемом уровне владею английским и в некоторых случаях помогаю спортсменам полноценно объясняться с тренером – иногда возникают моменты, когда лыжник не может донести все ощущения по поводу тренировочного процесса до Маркуса Крамера. В таких случаях по мере возможности стараюсь помогать.
Довольно часто мы совместно с Маркусом составляем маршруты для тренировок – в основном беговых – через специальное приложение: рассчитываем километраж, набор высоты, подгоняем тот или иной маршрут под длительность конкретной тренировки. Далее сохраняем этот маршрут в формате GPX-файла, после чего я забиваю его каждому спортсмену в его профиль в Polar, и ему остается только синхронизировать часы. На самой тренировке он может без проблем следовать маршруту даже на незнакомой местности, не тратя время и силы на поиск правильной дороги и не боясь заблудиться.
У Маркуса довольно часто бывают беговые тренировки из точки в точку или одним большим кругом, и на местности, как правило, очень много различных троп – заблудиться в какой-то момент довольно легко. До этого мы использовали бумажные карты, спортсмены тратили дополнительное время по ходу тренировки на поиск правильной дороги. Даже случалось такое, что приходилось ехать на машине и искать некоторых. В прошлом году я решил погрузиться в вопрос построения маршрутов и изучил всю систему, чтобы в какой-то степени облегчить тренировочный процесс. В настоящее время мы активно используем эту функцию, внедряем современные технологии в тренировки.
– Для работы аналитиком требуется специальное образование?
– У меня высшее педагогическое образование и профильное среднее специальное по направлению «Физическая культура и спорт». Этого оказалось достаточно, чтобы устроиться в аналитический отдел ЦСП на работу и быть прикрепленным к группе Крамера.
Перед тем, как попасть именно в группу Крамера, я предварительно прошел собеседование с самим Маркусом. Это было в Москве, причем мне пришлось общаться с ним одному, без какой-либо помощи. Скажу честно – первые пять-десять минут разговора я пребывал в небольшом стрессе. Мало того, что нужно было донести до тренера все моменты: кто я такой, что умею, насколько могу быть полезен команде, насколько хорошо разбираюсь в тренировочном процессе и так далее, так еще и весь диалог шел на неродном для меня языке – английском. Слава богу, я взял себя в руки и справился. Мы общались больше часа, Маркуса устроило то, что я смог рассказать о себе, и в итоге он взял меня в команду.
– Ваша должность подразумевает карьерный рост? Теоретически можете через несколько лет стать тренером?
– В данный момент я получаю высшее тренерское образование. Где-то через 2-2,5 года у меня будет диплом, если все успешно пройдет. Вы можете посмотреть на яркий пример Егора Владимировича Сорина – он был на моей должности до того, как я пришел в команду. Четыре года отработал аналитиком: сначала с Юрием Михайловичем Каминским, потом перешел в группу Крамера, а после этого стал тренером национальной сборной. Так что возможность карьерного роста существует, если себя проявляешь с очень хорошей стороны как грамотный специалист, разбирающийся во всех нюансах. Тогда в будущем все возможно.
– Вы можете повлиять на что-то глобально, основываясь на показателях?
– Все это обсуждается непосредственно через тренера, я не могу сам по себе на что-то глобально повлиять. У меня даже в трудовом договоре написано, что я не имею права лезть в тренировочный процесс. Я могу только предоставить информацию тренеру, рекомендации какие-то дать. А итоговое решение принимает тренер на основе этих данных.
– В сборной много аналитиков, но так хорошо знают только вас – иногда вы остаетесь единственным источником связи между командой и болельщиками. Как вышло, что вы стали делиться рабочим процессом в соцсетях?
– Да, у нас к каждой группе прикреплен аналитик. На самом деле, у меня это началось спонтанно. Инициатором того, чтобы я завел инстаграм, был Сергей Устюгов. Это было в прошлом году, по-моему, в июне. Мы ехали на сбор в Отепя, и он спросил: «Почему у тебя до сих пор нет инстаграма? Давай мы тебе его заведем, и я тебя пропиарю». Я на тот момент отнесся к этому как к какой-то внезапной акции. Сергей меня действительно пропиарил в историях, сразу 300 человек за день добавилось, и я ощутил какую-то небольшую ответственность перед этими подписчиками: что я должен что-то выкладывать, делиться какой-то информацией интересной и полезной. И так это потихоньку все пошло-поехало.
В том году это были просто отдельные истории и посты, это не занимало так много времени и сил. Совсем я увлекся где-то с июля этого года. Мои ролики и истории постепенно стали приобретать формат своеобразных репортажей с логическим началом и завершением, с подписями и так далее. Как-то само собой произошло. Увлекся, затянуло, вроде подписчикам интересно, судя по охвату и просмотрам – в среднем мои истории просматривают 80 процентов аудитории, отталкиваясь от количества моих подписчиков. Люди подписываются, всем интересно, комментируют.
– Много ли времени уходит на инстаграм?
– Создание историй именно в виде репортажей отнимает очень много сил и времени. Если учесть, что это не моя работа, и занимаюсь я этим на голом энтузиазме, то порой прямо очень тяжело давалось. У меня с последнего сбора накопилось много материала, который просто руки не дошли выложить. Репортажа четыре можно сделать полноценных. Очень много сил и времени этот процесс занимает – все снять, все обработать, что-то удалить, что-то оставить, все скомпоновать в хронологическом порядке, подписи сделать, чтобы интересно было, какой-то юмористический аспект добавить и разбавить спортивную рутину.
Поэтому не всегда я могу все это делать в таком режиме и радовать подписчиков. Но понимаю, что всем интересно. Кроме того, это отвлекает от моей основной работы, в какие-то моменты даже вызывает небольшое недовольство со стороны Маркуса Крамера. Он видит, что я постоянно с телефоном что-то снимаю, иногда даже раздражается на такое мое поведение.
– А лыжники охотно позируют?
– Да. Сергей Устюгов говорит: «Снимай, все хорошо». Женя Белов тоже иногда сам просит: «Сними меня, кадр вот такой сделай». Юля Белорукова очень часто: «Анатолий, сфоткай меня, пожалуйста. Тут горы, красивый вид». Спортсменам нравится, и рекламные возможности для некоторых открываются, как оказалось. Бренды одежды предлагают им какие-то услуги, когда видят качественные кадры.
– Какой репортаж кажется вам самым удачным? Например, с самой большой статистикой просмотров?
– Самый просматриваемый – даже так сразу не вспомню. Наверное, это было в Чайковском, когда в конце июня проводилась контрольная тренировка среди нашей группы и группы Сорина, еще биатлонисты бежали. Там было достаточно много просмотров – наверное, на фоне того, что все соскучились по соревнованиям. Никаких стартов нигде не было, а тут такой мини-фестиваль произошел. Все кинулись смотреть мои истории, и там было больше всего просмотров – по крайней мере, в процентах от числа моих подписчиков.
– А бывали во время съемок какие-нибудь смешные или нелепые случаи?
– Я много чего забавного и интересного снимал именно в сторис, а казусов, связанных непосредственно со съемкой, не так уж и много, если честно. В основном, они касаются того, что некоторые в шутку говорят: «О, Анатолий-видеорегистратор опять пришел, опять он снимает что-то, когда у него память на телефоне закончится?» Все это, конечно, в юмористическом контексте, не всерьез. И я тоже не всерьез прозвал девушек, которые это говорили, хейтерами – и потом во многих историях их упоминал как хейтеров. Всем забавно было, всем смешно – это позитивный больше момент.
Или как-то выполняла Юлия Белорукова приседания со штангой, а я снимал ее на видео для сторис и смешно комментировал этот процесс. В итоге она в нижней фазе упражнения просто присела и от смеха не могла встать. Я, конечно, дико извиняюсь за ту ситуацию, но получилось забавно. А бывает, снимаешь сторис как ни в чем не бывало, комментируешь, и вдруг у тебя выхватывает из рук телефон Сергей Устюгов и начинает вести эфир от своего лица: «С вами Анатолий Волков, и сегодня мы делаем то-то то-то».
Бывают такие ситуации, что кто-то просит снять его – Егор Владимирович Сорин один раз говорит: «О, Анатолий, давай снимать видео, у меня идея появилась». Мы стояли в очереди на подъемник, и он легким движением руки решил превратить головную повязку в медицинскую маску и обратно. Вот такое видео мы с ним засняли – естественно, с различными комментариями по ходу дела, и получилось забавно.
– У вас не было идеи завести влог на ютьюбе, как у Йоханнеса Клэбо?
– Кстати да, мне предлагали и в комментариях в инстаграме, и другие спрашивали, почему не заведешь блог на ютьюбе, ведь там хороший формат. Но проблема банальная – нет времени и возможностей. Я понимаю, что это хорошая идея: скорее всего, людям будет заходить, они будут смотреть. Но время – ограниченный ресурс. Когда ты все время с ребятами-спортсменами на первой и второй тренировке, в перерывах тоже что-то делаешь, у тебя по сути вечером остается два часа свободного времени. И если его тратить только на инстаграм, очень быстро можно выгореть. Если бы я только этим занимался – вообще без проблем, можно было бы делать в инстаграме и в ютьюбе. Но у меня есть основная работа, и в ущерб ей я заниматься этим не буду.
Кроме того, для здоровья тоже… Допустим, в инстаграме репортаж полноценно создать три-четыре часа уходит – все сделать и выложить, чтобы было интересно и полезно в какой-то мере. Но в итоге я ложусь в час-два ночи чисто из-за инстаграма. И порой не высыпаюсь из-за инстаграма. Очень часто, когда создаешь полноценный репортаж вечером и заканчиваешь ночью, с утра еле встаешь и думаешь: зачем мне этот инстаграм? Так что не все так просто, как кажется.
– То что лыжная сборная закрыта от болельщиков и журналистов, – правда или стереотип?
– В какой-то степени я с этим согласен. Иногда мы немного отталкиваем журналистов, что ли – в частности, Дмитрия Губерниева. Согласен, в каких-то моментах он перегибает, собирает различные сплетни, образно говоря. Но он медийная личность и может дать толчок к популяризации нашего вида спорта. Поэтому совсем уж его дистанцировать от лыжной сборной не очень правильно, я считаю. Можно вести диалог, договариваться, чтобы он освещал только спортивную часть, назначить определенное время для интервью, договориться с тренерами и лыжниками. В таком формате, наверное, можно было бы договориться аккуратно, чтобы Дмитрий работал и с нашей сборной, а не только с биатлонистами. Все обговаривается, а у нас получается, что большинство неохотно идут на контакт.
– А есть какое-то объяснение, почему так происходит?
– Не знаю, от кого это зависит – может, журналисты неправильные моменты выбирают. Есть некоторые исключения – например, Андрей Романов с «Матч ТВ». С ним хорошие отношения у всей лыжной сборной, он может любого попросить об интервью. Мы сейчас в Италии записывались с Сергеем Устюговым и Юлией Белоруковой – они охотно согласились и дали интервью для «Матча».
С определенными журналистами идут на контакт без проблем. Но в целом не сказать, что у нас сборная достаточно открыта в медийном плане. Не в той степени, в которой этого бы хотелось болельщикам. Даже мне многие говорят: вот зачем ты это выкладываешь, а вот это зачем снимаешь, а мало ли что скажут потом? И все в таком духе. Если бы всех слушал, то больше половины своих историй и той интересной и полезной для болельщиков информации я бы не выкладывал.
