Заслуженный тренер России, основатель и тренер-преподаватель СДЮСШОР «Истина» Алексей Иванович Холостов, воспитавший олимпийских чемпионов Николая Зимятова и Светлану Нагейкину, награжден Почетной грамотой президента Российской Федерации «За заслуги в развитии физической культуры и спорта, многолетнюю добросовестную работу». Соответствующее распоряжение Президента РФ от 26 октября 2015 г. опубликовано на официальном интернет-портале правовой информации.
Редакция «Л.С.» от души поздравляет Алексея Ивановича и предлагает вниманию читателей интервью с ним, опубликованное в «Л.С.» №51 от 2011 г.
Алексей Иванович ХОЛОСТОВ: «Я НЕ ГОВОРЮ, ЧТО ТОЛЬКО Я МОГ ВЫРАСТИТЬ ЗИМЯТОВА, НЕТ, МНЕ С НИМ ПРОСТО ПОВЕЗЛО. НО Я ГОРЖУСЬ ТЕМ, ЧТО У МЕНЯ ХВАТИЛО УМА НЕ ОТДАВАТЬ ЕГО В СБОРНУЮ СРАЗУ, А ДАТЬ ЕМУ ВОЗМУЖАТЬ, ОКРЕПНУТЬ»
ЧЕТЫРЕ СЕСТРЫ И ПЯТЕРО БРАТЬЕВ
— Спортшкола наша появилась в Ново-Петровске, а здесь, в Головино были только «птичьи домики» — курятники румянцевской птицефабрики. Так что в основном мы тренировались там, а сюда все, особенно маленькие ребята, ходили неохотно. Это было до Зимятова, который после того, как стал олимпийским чемпионом выдвинул свой девиз: «Дорога на Олимп лежит через Головино». Он и до сих пор висит у нас в интернате, где мы базируемся.
— А сами вы из какого города?
— Я родился в Рязанской области, в Сараевском районе. Сюда, в Ново-Петровск мы отец перевез нас, когда мне было 13 лет, в 1949 году.
- Кто были ваши родители?
— Хоть наш район был и недалеко от центра России, а не в глубинке, всё равно – это была чисто сельская местность. Кроме колхозов там ничего и не было. Там отец и работал за трудодни. Большую семью надо было кормить, а за трудодень давали всего 200 грамм хлеба. Мать сидела с нами дома – она же нас 10 человек родила! Правда, я был рожден двойняшкой, и моя сестра через две недели умерла, поэтому жили мы вдевятером: пять братьев и четыре сестры. Конечно, голодно было очень, и именно поэтому мы сюда и переехали. Тут тоже был колхоз, «Передовой гигант» назывался, но тут хотя бы не было такой засухи, как на Рязанщине, где всё просто выгорало на солнце. Колхоз нам тут и с лесом помог, чтобы дом построить. Так мы тут и обосновались – построили дом и начали жить. Больше 60 лет уже и живем. В тот год, когда мы переезжали, родился мой младший брат Костя. Я даже запомнил, как нёс его на руках от деревни до станции. Костя стал одним из первых выпускников нашей спортивной школы и сейчас работает здесь, в лыжном центре.
Учился я как все – до 10 класса. Потом попробовал поступить в институт, провалился, и пошел на три года в армию. Служил я Горьковской области, в строевой части, и меня как отличника боевой и политической подготовки демобилизовали даже чуть раньше положенного. После армии я ещё раз поступал в институт и ещё раз провалился, и лишь на третий раз мне удалось пройти.
— А в какой институт вы поступали?
— Сначала я поступал в центральный институт физкультуры, а поступил в итоге в Педагогический институт им. Крупской, естественно, на отделение физического воспитания. Это было в 1959 году, а в 1964 я институт закончил. И, конечно, это было заочное отделение, так как сразу после армии я пошел работать. В общем, как все: работал, учился, семья была – было нелегко, но мы все преодолели.
Ну, а потом, в 1961, наш район Московской области расформировали, стали делать укрупнение. Сначала нас перебросили к Рузе, потом к Солнечногорску, потом хотели передать к Красногорску, но, в конце концов, прикрепили к Истре. Естественно, все управленческие структуры, которые были в районе: райком партии, исполком, комитет по физкультуре и спорту, в котором я как раз работал – расформировали. Надо было куда-то устраиваться. Сначала я работал инструктором по физической культуре и спорту на птицефабрике, потом учителем физкультуры в нашей средней школе, а в 1965 году мне предложили открыть отделение истринской спортивной школы в Ново-Петровске. Дело в том, что к тому времени мои ученики – а я помимо основной нагрузки вел ещё школьную лыжную секцию – уже показывали очень неплохие результаты в школьных соревнованиях. Я согласился, и с 1965 года наша школа существует. В прошлом году мы отметили круглую дату – 45 лет с момента основания. Каждый год 9 мая в 18.00 все выпускники нашей школы приходят на встречу, и это традиция, которой я, не буду скрывать, очень горжусь. С 1966 года – с нашего первого выпуска – эта традиция ни разу не нарушилась, и мы каждый год в один и тот же день и час собираемся вместе.
МУЖСКАЯ НАУКА
— А как вы сами на лыжи встали, помните?
— Да, меня часто об этом спрашивают, и я, не скрывая, рассказываю о своих ошибках. О чем речь? Да вот о чем! Я, например, трезвенник, но в шестом классе напился пьяным. Друг пригласил меня на день рождения, и его мать купила на четвертинку водки. Мы с ним эту четвертинку выпили, а что было дальше – не помню. Очнулся дома уже на следующий день. Этого мне хватило, чтобы не пить до сих пор. То же самое и с курением. Отец меня отучил. Такая мудрая мужская наука. Тогда в деревне из газеты сворачивали козьи ножки и их курили. Вот он свернул мне такую козью ножку и говорит: «На-ка, сын, прикури!» Я прикурил, затянулся, у меня как слезы отовсюду потекли, так плохо стало, что думал – умру. Всё! С тех пор больше не курил – отучился на всю жизнь.
Почему я про это стал рассказывать? Да потому что с лыжами то же самое и вышло. Учился я в девятом классе, и учитель физкультуры выставил меня защищать честь нашей школы на первенстве Новопетровского района. Бежали мы два круга здесь, в Ново-Петровске. А у меня друг работал контролером, и я подговорил его, чтобы он мне один круг просто так отметил, будто я пробежал, а я сам срезал. Занял я тогда первое место и так был доволен, что всех обманул. Но через несколько дней в районной газете вышла заметка, в которой меня очень хвалили: «Такой-то ученик девятого класса занял в районных соревнованиях первое место, вплотную приблизился к нормативу второго спортивного разряда». Ну, и так далее. Стыдно мне стало страшно как! «Ну, — думаю, — нельзя так! Докажу им на следующий год!» И начал сам тренироваться, бегать, и на следующий год на этом же первенстве района уже по-честному занял второе место, проиграв только своему другу из Нудоли Саше Подъячеву, который потом стал довольно известным лыжником, мастером спорта, победителем марафона МВТУ. Тогда-то я и решил поступить в институт физкультуры. Но подготовки не хватило. Я занимался гимнастикой, лыжами, а там надо было сдавать легкую атлетику: бежать спринт, толкать ядро, прыгать в высоту. С моими ростом и весом это было непросто сделать, да и скоростные качества у меня были не очень сильно развиты, я был выносливым, но не быстрым. К счастью, эту мечту я не оставил и после армии продолжил заниматься лыжами. Выступал на областных соревнованиях, тренировался и в 32 года выполнил норматив мастера спорта. Сейчас такого уже практически не бывает, и не бывает не потому, что лыжников не стало настоящих, а потому что сейчас очень ранняя специализация. Мы, тренеры, поставлены этой специализацией в такие жесткие рамки, что если у нас ребята в детском возрасте не будут показывать результат, то мы как тренеры не состоимся. Кстати, когда я только начинал работать, этой тенденции ещё не было, и у меня, как и у многих тренеров была возможность готовить детей более правильно. Отсюда у меня и Зимятов вырос – ведь заниматься начал он по сути с девятого класса. В восьмом классе он пришел в середине зимы, я его и не заметил – много народу было, ну, пришел и пришел ещё один, и слава богу! А вот уже на следующий учебный год я стал его замечать, и надо сказать, что всё-таки он себя довольно рано проявил. Уже в юниорском возрасте он занял пятое место на зоне России в Горьком, попал в сборную РСФСР среди сельских лыжников и выиграл первенство страны. А затем уже на основном первенстве страны он стал чемпионом страны в эстафете и занял третье место в личной гонке, после чего его включили в сборную команду страны. Но я его не отдал, чувствовал, что он ещё не готов к тем нагрузкам, которые были тогда в сборной СССР. Время показало, что я был прав. Я не горжусь тем, что я вырастил Зимятова, не говорю, что кто-то другой не сумел бы этого сделать. Мне просто повезло, что он мне попался, а горжусь я тем, что у меня хватило ума не торопиться с выводом его на нагрузки более высокого уровня. За тот лишний год, что он пробыл тут, при мне, он возмужал, ещё прибавил в подготовке и стал чемпионом Советского Союза среди юниоров.
— Можете поподробнее рассказать, как выполнили мастера спорта в 32 года. Это было вашей целью?
— Безусловно, это было моей целью. Я думаю, найдется немного лыжников, которые об этом не мечтают. И я не был исключением, к тому же надо было свой детский грех со срезанием дистанции замаливать (улыбается). Проблема была в том, что я уже работал, была семья, ребенок, учёба в институте – в общем, хватало забот. Но как-то я находил время для подготовки. Я помню, показывал свои дневники Юрию Чарковскому, который в то время был в сборной страны, так он удивился: «Что ты мне показываешь?! Неужели ты всё, что тут написано, сделал? Мы в сборной команде такой объём не выполняем!» Вот так, через ошибки, через препятствия я шел к своей цели. Тогда, это был 1968 год, первенство Московской области проводилось в Яхроме, и массовость была дай бог! Это сейчас по 30 человек в старшем возрасте на старт выходит, а тогда по 400 человек участвовало. Начинали стартовать в 10 утра, а заканчивали в 4 вечера. Условия были такие: на области надо было обыграть 50% стартовавших мастеров, и мне это удалось. Все были удивлены, и я сам был удивлен, так как не считал, что готов к таким результатам. Тем не менее, факт остается фактом, этот рубеж я взял. А дальше уже сложно было продвинуться – надо было попадать в сборную страны, а для меня тогда это было невозможно. Я участвовал в первенствах страны, занимал места ближе к концу сотни, и решил, что надо сосредоточиться на работе с детьми. Тем более, что школа к тому времени уже три года как функционировала.
ИЩЕМ СПОРТИВНЫЕ ТАЛАНТЫ… И НАХОДИМ!
— Когда и почему у вашей школы появилось такое название – «Истина»?
— А вот как раз году в 1968 и появилось. Именно тогда мы решили назвать нашу ещё просто школу, обычную ДСШ – ИСТ. Эта аббревиатура означает «Ищем Спортивные Таланты». Договориться мы договорились, но это не было нашим официальным названием, мы тогда ведь были всего лишь отделением истринской спортивной школы. Так что использовали мы это название только внутри своего коллектива. А через год открываю «Советский спорт» и вижу – спортивная школа ИСТ, город Новосибирск. Я не думаю, что они у нас название срисовали, конечно, нет. Просто так случайно получилось. И тогда один из моих друзей и коллег предложил: «А давай, — говорит, — Иваныч, назовём нашу школу ИСТИНа. Мы ведь не просто Ищем Спортивные Таланты, но И Находим». С тех пор, где-то с 1970 года так и повелось – наша школа стала ИСТИНой. Теперь нас знают по всей стране.
— Есть ли разница в работе с детьми в то время и в наше?
— Тогда проще было работать, было гораздо меньше развлечений типа компьютеров. Компьютер – это такое зло для детей! Конечно, для развития, для понимания новых технологий – это важно, но сейчас это идет во вред здоровью. Раньше у меня у одного было в группе более ста человек. У нас даже с Громовым на эту тему диалог был. Он спрашивал, что надо, чтобы увеличить массовость, и я ему объяснил, что даже вот этот центр – он не принадлежит Головино, Румянцево, даже Истринскому району не принадлежит. Здесь базируются восемь городов Московской области – это областная база. И я могу здесь разместить только 12 человек. Что такое 12 человек по сравнению со 120? Результаты у нас есть: всё-таки пять золотых олимпийских медалей из одной школы – это всероссийский рекорд. Так что я Громову объяснил, что нам нужна своя база, и он обещал её нам построить. Её начали строить в километре отсюда (беседа проходила в Головино – А.К.), уже стены возвели, крышу накрыли, но грянул кризис, и строительство прекратилось. Однако Борис Всеволодович от этой идеи не отказался, и обещал, что уже в этом году базу сдадут в эксплуатацию. И это в данный момент моя самая большая мечта – получить эту базу и продолжить работать. Ведь в том интернате в Ново-Петровске, где мы сейчас размещаемся, нет никаких условий: ни душа, ни туалета. Большие-то, конечно, здесь могут тренироваться, но они же должны большие откуда-то взяться. А подготовишек сюда не каждый родитель пустит, всё-таки два километра от Ново-Петровска надо сюда идти по шоссе. А там и темнота, и грязь, и слякоть, и движение интенсивное. Так что если будет база – сто человек у нас без труда наберется. У нас ведь традиции очень хорошие, так что мне в этом плане проще. К тому же у нас чисто сельский район, а как не крути у сельских ребят меньше развлечений, чем в городе. Да и родители многие через нашу школу прошли и с радостью к нам детей приведут. Тут у меня даже внуки моих выпускников уже занимаются. Единственное, что мешает – это вот этот чисто организационный вопрос. Но это у нас так хорошо, а у остальных по области проблем, конечно, гораздо больше.
Сегодня по сравнению с теми годами в детском лыжном спорте есть ещё одна большая проблема – всё держится на тренерах старшего поколения. Может, не таких старых как я, но на тех, кому уже за 50. Я это хорошо знаю, потому что у меня выпускников уже больше тысячи, и из них не один десяток с высшим физкультурным образованием. А работать не идут! Просто кто пойдет на 15 тысяч работать? Сейчас молодежь эти деньги может заработать, не испытывая таких трудностей, какие испытываем мы. Также нет материальной базы. Лыж-то в магазинах полно, но не каждый может их себе купить. Если простенькие лыжи для детей ещё купят, то профессиональные гоночные лыжи – уже сложно.
— С чего вообще в 1965 году начиналась спортивная школа?
— Как я уже говорил, с 1961 по 1965 год я работал учителем физкультуры и вел лыжную секцию. И когда мне предложили открыть отделение спортивной школы, я собрал своих учеников, собрал учителей – человек, наверное, сорок пришло. Для спортивной школы нам выделили помещение мастерское, небольшое такое, вот с этой мастерской мы и начинали, а к концу зимы у меня осталось заниматься всего 12 человек. Конечно, я расстроился, ожидал-то я большего. Но постепенно, через пять-шесть лет школа выросла до 120 человек. Инвентаря практически не было, может быть, и из-за этого дети уходили. Одна пара лыж у нас была на два-три человека. Проще, когда у человека свой инвентарь, а так: «То ли мне достанется, то ли тебе – и что я пойду тогда?» Ну, а во-вторых, одно дело школьная секция, где пришел два раза в неделю и по сорок минут покатался, а другое дело спортивная школа – тут уровень нагрузок несколько другой. И тем не менее, у меня до сих пор тут есть люди из моего первого выпуска. Нынешняя ранняя специализации заставляет очень жестко работать, чтобы добиться результата, и после окончания спортивной школы многие просто заканчивают заниматься. А тогда от нас никаких результатов вообще не требовали. Главное было – занять детей. Вот мы и работали спокойно, игровых тренировок много было, поездок, тренировки в более щадящем режиме проводили – зато они до сих пор в спорте. А сейчас так накусаются, что уже и не хочется этими лыжами больше заниматься. Это самая большая беда нашего времени!
— А катались где?
— Для детей мы прорубили трассу в лесочке неподалеку от спортивной школы, а более старшие ходили сюда, в Головино. В начале 70-х длина головинской трассы была уже 10 км, а ещё позже мы подготовили 25-километровый круг! Я даже, как в наше время подготовить такой круг, а тогда готовили – столько энтузиазма было! Причем, мы сами всё делали. Я вообще считаю, что и парни, и девчонки должны уметь держать в руках топор, косу, лопату. Две тренировки в недельном цикле мы отводили под трудовой процесс, убивая таким образом сразу двух зайцев: решали проблему физической подготовки и готовили трассу. Сейчас мы этому столько времени не уделяем: есть профессиональная база, есть специальные люди, которые этим занимаются – но иногда всё равно что-нибудь да делаем. Кстати, рельеф трасс здесь соответствовал всесоюзной классификации. Тут незаметно подъемы тянутся с небольшим углом в 1-2 градуса, но зато длина их по 800 с лишним метров: и не отдохнешь, ничего. Конечно, рельеф уступает тому же Красногорску, но зато берем подготовкой. Всё грамотно продумано, сделано, ухожено. Сейчас у нас не хуже чем в Европе, а я помню первый раз так удивился, когда поехал с Зимятовым в 1978 году на чемпионат мира в Лахти, что ноги не проваливаются! Женщины ходят на каблуках, а там только маленькие ямочки остаются!!! Мы ведь выходили на трассу: я посередине на лыжах, дети по краям. Сначала вдоль пройдем, потом поперек, потом елочкой. И вроде бы впустую время тратили, но мышцы нагрузку получали. Так что каждый метр трассы тут, можно сказать, проползан многими поколениями лыжников.
ЦАРЬ
— Вы уже немного коснулись своей работы с Зимятовым, а чем он вам запомнился как человек? Может, какие-то интересные эпизоды из того времени остались в памяти?
— Тут многое можно вспомнить! Во-первых, его комплекция. Это сейчас он, как говорится, возмужал, а тогда он был натуральным дистрофиком. Мы когда поехали на соревнования в Горьковскую область, нас поселили в школьном спортзале. Всех вместе: парней, девчонок – занавеской разгородили. А директор школы решил пошутить и говорит Зимятову: «Коль, а Коль! Ну-ка поиграй мускулами!» Мы уже спать собрались, и, конечно, весь режим был сорван – полночи потом не спали. Коля встал на кровати, на нём семейные трусы до колена, из которых торчат тоненькие ножки, развел руки в стороны – две былиночки – и сжал. Ничего не изменилось, и только в районе бицепса как будто мышонок бегает! Хохота было – это что-то! И потом его постоянно просили: «Коль, ну поиграй мускулами».
Ещё такой эпизод был. У него мать – учительница, очень умная женщина, добрая, приветливая, и она мне эту историю рассказала. Я выдал Коле ботинки, старые такие, дубовые, а он достал у отца ваксу, щетку – начистил их до блеска и сидит любуется. Потом подойдет, ещё подчистит, шнурки поправит и дальше смотрит. То есть очень аккуратный был ребенок, и эта аккуратность и любовь к порядку у Зимятова до сих пор.
Я Зимятову благодарен просто за то, что он был. Спортивной школе он очень много помогал. Например, в Лейк-Плэсиде на Олимпийских играх он бежал на Kneissel. Взял он меня как-то и говорит: «Пойдем, Алексей Иваныч, попросим лыжи у фирмачей для ребят». Подходим, просим, нам говорят: «Выбирайте!» Но Коля не напористый, не нахал, у него чувство меры очень хорошо развито. Лишнего мы не взяли. А когда он 30 км выиграл, фирма выделила ему 400 долларов. Прихожу к нему, как сейчас помню, в тюрьму – там размещение на той Олимпиаде было – а он эти деньги мне отдает! Я ему: «Ты что, Коль!? Это твоё, я это не возьму». И естественно, я не взял. А он обиделся – день не разговаривает, другой, а потом: «Алексей Иванович, это же наши общие деньги!» «Пусть они будут твоими», — отвечаю. Смотрю, грустит, а через два дня 15 км бежать. Я ему говорю тогда: «Коль, помнишь, ты мне призовой фонд обещал?» Он обрадовался, побежал сразу. И хоть на 15 км он был четвертым, совсем чуть-чуть ему до призового места не хватило, после гонки мы пошли и на те призовые купили технику для спортивной школы американскую, которую в Союзе не достать было. Она нам потом ещё много лет служила.
После Игр приехали, и нас вызывают в спорткомитет получить призовые. Ему за все эти медали выделяют 12 тысяч рублей. А мне как тренеру – тысячу рублей. Говорят: «Алексей Иваныч, пойми, с ним не только ты работал, но и смазчик, переводчик, журналист, ещё там кто-то. Вот вам всем по тысяче и досталось». Я, конечно, торговаться не стал, против системы-то не попрешь. Выходит Зимятов и говорит: «Ну, что, Иваныч, пошли машину покупать!» Я ему: «Машина-то не тысячу стоит». Он: «А у меня-то смотри сколько!» И купили мне тогда вторую модель Жигулей, о которой я давно мечтал. В этих вопросах он всегда очень щедрый был. Не случайно все друзья его Царь зовут. Не потому что он выше всех или там что-то, а потому что он щедрый, широта души просто огромная!
А по поводу того, как он тренировался, много писали, но много и неправильного было, дескать, он больным был каким-то и т.д. Хотя был такой эпизод, когда главный врач первого физкультурного диспансера Лев Николаевич Марков на одной из конференций Зимятова просто-напросто забраковал. Сказал: «Что вам делать нечего, с этим дохляком возиться?» Действительно, он не очень мощный был, зато очень выносливый, и природные данные у него были хорошие. Не случайно, после его побед стали пытаться эталонную технику подогнать под Зимятова. Что, мол, такой должен быть лыжник: высокий, стройный, сухой. Но это неправильно. У нас было полно и других лыжников, вроде Павла Константиновича Колчина, Николая Петровича Аникина, Владимира Семеновича Кузина – метр шестьдесят с небольшим ростом, а великие? Величайшие! Был олимпийский чемпион, норвежец Грённинген – у него 2 м 02 см рост был. Так что неважно, какой рост у человек. Ну, а то, что он закалялся – это да! Мы с ним, помню, в Отепя на сборе утром на зарядку бежим осенью – 4 км до озера. Подбегаем – над озером туман. Зимятов разбегается – и бултых в этот туман. Я думаю тогда: «Куда это он, ведь воды даже не видно было!» Искупались, резину потянули – и домой. Одни бегали, больше никого с нами не было.
Правда, когда не было у него «прухи», его работать не заставишь. Я-то даже и не пытался, а в сборной пробовали. Там тогда лидером по работоспособности был лучший друг Зимятова Саша Завьялов. Он всегда был на тренировках впереди, вел за собой, а Зимятов в основном сзади держался, терпел. В принципе, объем работы он всегда выполнял несколько меньший, чем остальные. В силу своих природных данных ему это трудно было, но когда у него хорошая работоспособность была, он мог вытерпеть очень много. В Лейк-Плэсиде после победы в марафоне он мне говорил: «Если бы сейчас ещё гонки были, я бы их тоже выиграл!» А когда вернулись, собрались тут с друзьями, он и говорит: «Иваныч, у меня сейчас такое состояние, что я мог бы совершить героический поступок!» Да! И это несмотря на то, что он никакой не супермен. Но ведь героические поступки и не супермены совершают, точнее супермены, но супермены по характеру. Организм он свой очень тонко чувствовал. Жалко, конечно, что в Калгари у него не получилось выступить, но в этом наша система виновата. Он прошел отборы тогда, рядышком был, но его в команду не включили. А ведь до Игр ещё был целый месяц, которого бы с лихвой хватило, чтобы ещё раз доказать, что такое Зимятов! В те годы в сборной была сильная динамовская группировка, которая и диктовала все условия, а Зимятов выступал за армию. Не повезло в этом плане, не сложилось. Зато у нас оттуда Нагейкина с золотой медалью вернулась.
СЧАСТЛИВЫЙ АВТОБУС НАГЕЙКИНОЙ
— Может быть, тогда и про неё расскажете, раз уж мы с вами до Калгари дошли?
— Светины родители приехали сюда, когда она училась в пятом классе строить дорогу Москва-Рига. Она начинала заниматься у моего ученика, а теперь коллеги Сергея Андреевича Самойлова. Оттренировалась она у него два года, а потом он говорит мне: «Алексей Иванович, девочка тут появилась хорошая, боюсь, не смогу дать ей всё что необходимо». (А он тогда только-только начинал работать, опыта ещё мало было). Но мы всё равно вместе с ним с Нагейкиной работали. И в десятом классе она заняла пятое место на юниорском первенстве страны в Куйбышеве. Я тогда подошел к Лопухову – а меня уже знали по Зимятову, прислушивались – и сказал, что есть хорошая девочка, и Николай Петрович сразу предложил взять её на сбор. Я согласился, но Свете не сказал. Точнее, я сказал, что мы с ней вместе на сбор поедем, она, естественно обрадовалась. И вот садимся в автобус – а я тогда просто испугался, что она не поедет, это сейчас она такая боевая, а тогда всё-таки немножко диковатая была – я быстренько из него выхожу, двери закрываются, она уезжает, я машу ей рукой. Так они в Бакуриани и уехали. Она попала в основной состав, участвовала по линии дружбы в первенстве Европы.
Девочка она была своеобразная. От природы очень выносливая, тягучая, но раскачать её было очень непросто. Её Лопухов несколько раз даже отчислить собирался. Подходит ко мне и говорит: «Иваныч, я её отчислю. Ну, она бы хоть одну тренировку в неделю как надо провела, чтобы у меня было за что зацепиться, но ведь ни одной тренировки нормально не проведет! Ползет и ползет, ползет и ползет – ну, никак не могу её раскочегарить!» Я говорю: «Коль, вот когда она на лыжню выходит – это же ведь совсем другой человек, правда?» Она ведь не специально так тренировалась, просто она устроена так, нервная система у неё такая! Я понимаю его нетерпение и желание выгнать, и здорово, что он всё-таки удержался и оставил Свету. В итоге в Калгари она на первом этапе притащила второй 14 секунд – в то время это считалось подвигом.
Что ещё о ней сказать? Она прошла четыре Олимпиады и всегда была рядом. Уже в солидном возрасте она выиграла Васалоппет, а через несколько дней – первенство страны в спринте. Это просто необъяснимые способности. В 42 года она вновь становится чемпионкой страны, а это своего рода рекорд. У нас, конечно, были долгожители, но Света побила все рекорды. Как Хильде Педерсен в Норвегии. Она до сих пор тренируется, до сих пор выступает за своё ведомство, сюда, в Головино, часто приезжает. В общем, повезло мне с ней, как и с Зимятовым.
ЛЫЖНЫЙ ЦЕНТР
— Расскажите, пожалуйста, как здесь, в Головино, появился современный лыжный центр?
— Это история интересная. Мы очень долго ждали и надеялись, что наши успехи оценят по достоинству. Всё-таки, пять золотых олимпийских медалей в этом месте ковались. Естественно, меня уже знали, со мной советовались, ко мне прислушивались. И Борис Михайлович Быстров, и Александр Алексеевич Грушин – мы долгое время работали в тесном контакте. Были у меня и другие международники: Юля Леменчук, Наташа Зернова, Сережа Гришин – все они так или иначе прошли через мои руки. В общем, нам очень хотелось, чтобы у нас была база. А спорткомитет тогда возглавлял мой выпускник Василий Ананьев, и у него были контакты с Мосавтодором. Они решили нам помочь и построили лыжероллерную трассу и домик. Домик этот им нужен был для проведения конференций, а в остальное время мы пользовались им как базой. Через некоторое время нас в этот домик перестали пускать, но взамен построили ещё один. Потом и в тот перестали пускать – начали строить нам третий. На этом этапе губернатором стал Борис Всеволодович Громов. Он сюда приехал, посмотрел, ему тут понравилось, а земля это была наша – спортивной школы – 11 Га. И эти строения, которые тут были возведены, подписаны не были. Громов тогда решил, что здесь будет его резиденция и попросил нас землю подписать. А мы уперлись – дайте нам что-нибудь взамен! В итоге Громов нам пообещал, что построит тут центр и слово своё сдержал. Буквально за два года это чудо появилось. Такого комплекса не имеет ни одна спортивная школа в нашей стране. Конечно, у нас есть лыжный стадион в Красногорске, базы в Дёмино, в Острове, но это базы всероссийского уровня, а эта – база спортивной школы.
Конечно, называется это теперь – лыжный центр, потому что при нём открыли команду мастеров, тут есть условия и всё остальное. Многие приезжающие нам завидуют. Даже одно время в интернете была полемика, почему у нас есть, а у других нет. Чуть ли не в коррупции нас обвиняли. Мне даже пришлось самому там выступить и подробно всё объяснить. (http://www.skisport.ru/news/index.php?news=3856
) Я не виноват в том, что у меня появился Зимятов, я не виноват в том, что у меня появилась Нагейкина, я не виноват в том, что воспитал более двух десятков мастеров спорта. В чём моя вина? Я сочувствую тем тренерам, у которых этого нет, а мне повезло просто больше, ребята! И никакой здесь коррупции, никакого выделения нет! Вроде бы, все поняли, страсти поутихли, и сейчас многие приезжают, благодарят за центр. И мы не можем запретить любителям кататься, наоборот – приезжайте и пользуйтесь на здоровье.
— Вы сказали о профессиональной команде, можете на этом поподробнее остановиться?
— Когда мы разговаривали с Громовым о создании лыжного центра, то я ему рассказал, что было такое замечательное время, когда мы могли взрослых спортсменов оставлять при спортивной школе. Не сформировался ещё человек, тот же Зимятов, та же Нагейкина, рано ему в сборную команду, и его можно было оставить для повышения мастерства. Для этого существовали ставки спортсменов-инструкторов. У нас через эту должность прошло шесть человек, и четверо стали заслуженными мастерами спорта или МСМК. Считаю, что это очень неплохой результат. И я предложил Громову создать здесь у нас команду, в которую, возможно, входили бы не только наши ученики, но и другие спортсмены Московской области. Он согласился и этот вопрос решил следующим образом: создается команда из 15 человек, в которой 10 человек будут наши воспитанники, а пять человек – другие спортсмены области. Тогда мы пригласили Сергея Новикова, Ольгу Завьялову, Елену Бурухину, Романа Чекалкина, Михаила Девятьярова, и они два года здесь тренировались. Возглавил эту группу Андрей Бояринов. Также нам дали ставку второго тренера, массажиста, смазчика и полставки врача. Первый год, вроде всё было нормально, второй год результаты не улучшились, третий год – опять не улучшились, и тогда директор центра предъявил Бояринову претензии, мол, в чем дело-то? А тот очень резко это как-то воспринял и сразу же вытащил из папки заявление об увольнении. Не могу сказать, что была какая-то резкая критика в его адрес, но за отсутствие результата надо отвечать, а он раз – и ушел.
Я приглашал на это место Грушина и он сказал, что будет очень рад у нас работать, но вынужден отказаться. Он сказал, что у него совершенно нет контакта с Федерацией, и всё, что бы он ни делал, душится на корню. Я ему говорю: «Ты работай только, а контакт мы наладим!» «Нет, — говорит – Алексей Иваныч, ты не знаешь, какие у меня с руководством Федерации противоречия! Я вам пользы не принесу. Вот если бы руководство поменялось, то я бы с удовольствием взялся». Но в прошлом году, как вы знаете, прошла конференция, ничего не поменялось, Грушин остался в изоляции, а нам пришлось поставить молодого тренера, нашего выпускника Константина Самойлова. Поэтому известных спортсменов у нас теперь практически нет. Известный спортсмен пойдёт на имя. Вот на Грушина любой пойдёт, а Костя – он, конечно, парень хороший, работящий, знает много, но его не знают. Никто не знает, на что он способен. Вот от нас и ушли Девятьяров, Чекалкин. Чекалкин хороший парень был, но поругался с Бояриновым. Думаю, Андрей не совсем правильную позицию занял изначально – слишком уж жесткую, а у каждого человека есть самолюбие. Новиков тоже ушел, осталась одна Завьялова. После Олимпиады она пришла к нам и сказала, что хотела бы остаться, и мы с радостью согласились. Сейчас у нас молодежь тренируется, самая старшая – Катя Маральская 1988 г.р. В 2008 году она была четвертой на юниорском чемпионате мира, сильная девочка. Положение у нас сейчас, честно говоря, не очень хорошее. Тот же Букоткин не совсем правильно смотрит: «Ах, у вас есть группа, условия – давайте сразу результат!» А результата сразу не бывает.
— А вы сами не думали возглавить эту команду?
— В зимятовские времена меня приглашали работать тренером фактически во вторую сборную – в команду профсоюзов, но я отказался. Дело в том, что вся эта организационная работа – это не моё. Сейчас, конечно, немножко другая ситуация, мне стало проще эти вопросы решать, но всё равно моя работа – методика, подготовка, воспитание. Я бы потянул сто процентов, но ходить по кабинетам и доказывать, что ты не верблюд, я не хочу. В общем, сложная ситуация. Тем более что сейчас в области есть ещё один центр подготовки спортсменов – в Химках, и условия там предпочтительнее: зарплата и стипендия там гораздо выше, чем у нас. Никого сильного пригласить не получается, свои пока результата не дают, и это может привести к тому, что команду попросту расформируют, а это будет большой ошибкой. Например, сняли они эту группу с финансирования сборов, только первый снег оставили. Тут, конечно, условия очень хорошие, но чтобы быть на уровне сборной страны надо проводить сборы в среднегорье, других места, воочию видеть конкуренцию и так далее.
ГДЕ ЖЕ ВСЁ-ТАКИ ДОРОГА НА ОЛИМП?
— Какие у вас сейчас отношения с Зимятовым?
— Личные отношения у нас отличные – такие же, как были всегда, абсолютно ничего не изменилось и не могло измениться. Неувязка получилась вот в чём: когда этот центр строился, мы с Зимятовым планировали, что центр возглавит он. У него были контакты со скандинавами, с итальянской федерацией, чтобы наши ученики ездили к ним, а их – к нам. Планов много было. Но когда центр достроили, его почему-то не назначили директором. Почему так получилось? Об этом можно лишь гадать. Возможно, при строительстве он мог кому-то что-то резко сказать, потому что понимал в том, что нужно лыжникам, гораздо больше чиновников. Он правильно, в общем-то, делал, но кому такое понравится? По словам Елены Вяльбе, она два раза подходила с этим вопросом к Громову, но он сказал, что решения своего менять не собирается. Где-то год назад уже я сам разговаривал с Громовым, и он меня спросил: «А что Зимятов? Что он может?» «Да, он всё может!» — говорю. «Тогда выбирайте, какую должность ему дать». Я обрадованный пошел к Зимятову, но теперь уже Коля уперся и не захотел. И хотя на наши с Зимятовым личные отношения этот эпизод никак не повлиял, он больше здесь не появляется и запретил использовать своё имя для соревнований, которые здесь проводятся. Он свою гонку теперь проводит в Первомайском. И девиз свой «Дорога на Олимп лежит через Головино» Зимятов тоже забрал.
Андрей КРАСНОВ
Февраль 2011
