Одной из целей специального корреспондента «Чемпионата» на этапе Кубка мира по биатлону в Ханты-Мансийске был старший тренер нашей женской команды Владимир Королькевич. И потому, что сезон для его сборной получился, как все понимают, неоднозначным, да и в следующий раз поговорить с ним было бы сложнее — Королькевич неоднократно объявлял о своём намерении оставить пост после завершения сезона. А самое интересное — то, что после двух лет работы у этого белорусско-словенского специалиста наверняка есть своё мнение о причинах кризиса женского биатлона в России.
«Немного жалко уходить, но это жизнь»
— Давайте сразу уточним: вы точно уходите?
— Абсолютно. Я принял решение и его не изменю. По сотрудничеству с отдельными спортсменами всё обсуждаемо, но пост старшего тренера я точно покидаю. Контракт закончится с наступлением лета, планирую провести «закатку» на Камчатке, этот сбор я отработаю до конца, а затем уйду.
— Куда?
— Есть два предложения. Первое — вернуться в Словению, там сейчас формируется экспериментальная группа по биатлону и лыжным гонкам. Второй — ещё в прошлом году у меня был контакт с руководством белорусского биатлона, я попросил отложить конкретный разговор на год, и сейчас вопрос открыт.
— Следующий вопрос: почему?
— Принцип работы российской команды — многомесячные тренировочные сборы. Так не готовится ни одна команда мира — обычно все ограничиваются короткими программами. Спустя много лет мне было непривычно вернуться к такой жизни. Я приезжал домой на два-три дня, находился в дороге по 30 часов. В конце концов у меня накопилась усталость от такой жизни.
— Не считаете ошибкой то, что объявили о своём уходе ещё в начале этого сезона?
— Не вижу, чем это могло помешать. Я честно делал свою работу, персонал команды — свою, девушки — свою. На атмосфере в команде это никак не сказалось. Мы просто договорились эту тему не поднимать.
— Кого вы видите на посту своего преемника?
— Решать не мне, но костяк тренерского штаба, наверное, стоит сохранить. Коллеги в курсе наших наработок и смогут продолжить то, что мы начали вместе.
— Вам не жалко уходить на полпути?
— Немного жалко. Но это жизнь.
«Не Тихонову говорить о допинге»
— Постоянные нападки Александра Тихонова сказались на вашем решении? Что у вас с ним произошло в конце концов?
— Очевидно, что Тихонов питает ко мне антипатию, личную неприязнь, как говорили в одном фильме. Почему? По его словам, именно я виноват в том, что незадолго до Олимпиады в Сочи у нас случился допинг-скандал с Екатериной Юрьевой и Ириной Старых. Вообще, конечно, говорить про допинг стоит не Тихонову — человеку, при попустительстве которого сборная России попала в серьезную передрягу в 2009 году. Он этого уже вроде как не помнит, а я помню и знаю детали. Думаю, причина антипатии Тихонова в том, что он считает меня человеком прошлой команды СБР, которых, по его убеждению, теперь быть не должно.
— Может, не стоило обращать на эти выпады внимания?
— Я старался не отвечать и никак публично не реагировать. Равно как и на многочисленные публикации после не самых удачных гонок. Безусловно, давление чувствовалось, но к моему решению это не имеет отношения. Тем более поддержку президента СБР Александра Михайловича Кравцова я ощущал, к нему у меня нет претензий. У нас был нормальный контакт. В мою работу Кравцов никогда не вмешивался, с ним можно было вести диалог. Например, были вопросы по заключительному сбору перед чемпионатом мира — почему Рупольдинг, а не Скандинавия? Я объяснил свою позицию, мы поняли друг друга. И, считаю, это был верный выбор.
— Когда будут вспоминать вашу работу в России, всё равно упомянут о допинг-скандале с Юрьевой и Старых, о котором говорит Тихонов. Вы чувствуете свою вину за то, что произошло?
— Отвечу однозначно: моей вины в случившемся не было. Моя совесть чиста. Как только стало известно о положительных пробах, первая реакция: не ехать на Олимпиаду. Для меня это была настоящая оплеуха, я не представлял, как буду смотреть в глаза людям. Даже сообщил о своем намерении Владимиру Михайловичу Барнашову. Но потом подумал, что подведу таким своим поступком слишком много людей. А так я за этот случай заплатил свою цену и продолжаю платить. Как тренеру спортсменок, уличённых в допинге, мне не продлили лицензию тренера, дающую право работать в Европе. Теперь вопрос моей работы будет рассматриваться каждый раз в индивидуальном порядке. Чтобы, например, претендовать на работу в Словении, мне уже пришлось написать две объяснительные. Это огромный репутационный удар для меня как для специалиста и человека.
«Без Вилухиной у нас оставалась команда среднего уровня»
— Потеря полной квоты (со следующего сезона в гонках Кубка мира мы сможем заявлять не шесть, а пять биатлонисток. — Прим. «Чемпионата») — это большая проблема? Стоит всерьёз заморачиваться?
— Это второстепенный вопрос. Главный — в команде должны быть два, а лучше три лидера, постоянно и стабильно выступающих. Тогда вопрос квоты отпадёт сам собой. Да, после Зайцевой и Вилухиной у нас не появилось того человека, который бы всех тянул за собой. Но мы понимали, и я видел это понимание у руководства СБР, что один сезон — не самый большой срок для появления такой биатлонистки или группы биатлонисток. Пока это лишь отдельные всплески: в декабре — Подчуфарова и Глазырина, в январе — Виролайнен, в конце сезона — Шумилова и Юрлова. Ну и эстафеты, из-за проблем с которыми и была утрачена эта квота.
— Вы же понимаете, что это звучит как оправдание.
— Да, но не мы одни сталкивались с похожими трудностями. В какое-то время наступает необходимость обновления, и не все с ней справляются. Возьмите Норвегию. После ухода Туры Бергер их команда, два сезона подряд выигрывавшая Кубок наций, упала ещё ниже нас — на седьмое место. До этого проблемы были у немок. Для их решения нужно время.
— Иначе говоря, уменьшение квоты — не проблема?
— Почему, проблема. Но это производная от главной проблемы, о которой я сказал выше. Понятно, что шесть человек лучше пяти, и у команды больше шансов набрать максимальное количество очков в Кубке наций, если на старт выходит на одного человека больше. Это и вопрос распределения по группам в старт-листе, и возможностей для молодых. С другой стороны, это должно активизировать конкуренцию в команде. В конце концов, есть Кубок IBU, где могут участвовать те, кто не попал на этап Кубка мира. В любом случае, я думаю, в состав на следующий сезон войдут те же 11 человек — вопрос в ротации и в том, как их использовать.
— Вы предполагали, что сезон получится таким трудным?
— Это было не сложно понять. После первого тренировочного лагеря в Белокурихе выяснилось, что у Оли Вилухиной нет мотивации и она будет делать перерыв, чтобы поправить здоровье. Мы остались без лидера — той, за которой могут тянуться. Без Вилухиной у нас осталась команда среднего уровня. Я это понимал.
— Вот наш состав в эстафетной гонке чемпионата мира: Глазырина и Виролайнен — призёры этапа Кубка мира этого сезона, Юрлова — действующая чемпионка мира, Шумилова — призёр Олимпиады, в Контиолахти перед этим дважды попала в шестёрку лучших. Это средний состав?
— Тут другая проблема. Многих наших девушек по привычке называют молодыми, а им за 25. И при этом у них нет опыта, стажа выступлений на таком уровне. На отдельных стартах получается показать свой потенциал, а вот в решающий момент, в самых стрессовых ситуациях — не всегда. Отсюда проблемы в эстафетах у Глазыриной, Виролайнен. На последнем эстафетном этапе в Контиолахти Шумилова, если бы пробежала как в спринте, пасьюте и масс-старте, наверняка бы финишировала в тройке. У Кати функциональные возможности на уровне лучших лыжниц. Поймите, это не обвинение девчонок. Им просто не хватило времени.
«Имели полное право не приглашать Юрлову в сборную»
— Согласны, что единственная золотая медаль Екатерины Юрловой — это счастливый случай? Что «присваивать» эту медаль тренерскому штабу не совсем корректно?
— Не совсем согласен. Юрлову после чемпионата Европы мы имели полное право не приглашать на этапы Кубка мира — по формальным признакам туда проходила Ирина Трусова. Но мы решили поступить так же, как и с Дарьей Виролайнен в прошлом году: вызвать её своим решением, без критериев отбора. В первой гонке на этапе Кубка мира в Нове Место — ровно за месяц до чемпионата мира — у неё было 37-е место. А уже на следующем этапе в Холменколлене Катя попала в двадцатку, после чего мы решили взять её на чемпионат мира.
— Но готовилась Катя всё равно индивидуально, национальная сборная не имела к этому отношения.
— Опять же как посмотреть. Я уже слышал, что СБР якобы ни копейки не вложил в её подготовку. Это странное высказывание, так как с января Юрлова находилась за госсчёт исключительно в составе национальных сборных — сначала в Кубке IBU, потом на чемпионате Европы, затем на этапах Кубка мира. В конце концов, она находилась с нами во время заключительного сбора в Рупольдинге перед чемпионатом мира. Разумеется, никто не будет отрицать, что Юрлова готовилась по планам Анатолия Хованцева, роль этого специалиста в ее победе ключевая. Но у нас с Хованцевым был полный контакт, поставить её на индивидуальную гонку — наше совместное решение. Это была её дисциплина, к которой Катя целенаправленно подводилась.
— Случай Юрловой в очередной раз заставил задуматься о методике отбора в нашем биатлоне. С одной стороны, мы видим, как успеха добиваются наши конкуренты, год за годом «выкатывающие» свой состав в почти неизменном виде; с другой — как это осуществить в России, где есть объективный переизбыток спортсменов высокого среднего уровня?
— Да, вы правы, средний уровень биатлона в России, безусловно, один из самых высоких в мире. И я прекрасно понимаю, что регионы хотят видеть своих спортсменов в национальной команде. Но невозможно иметь боеспособный состав, если спортсмены дрожат за своё место, зная, что один неудачный старт может загубить всю карьеру. Вот я работал на Украине, и там шесть человек были уверены, что они пробегут весь сезон, даже если будут выступать не очень. И со временем такая тактика принесла результат. Вот и нам надо стараться оставить главную национальную команду в покое хотя бы на чуть-чуть. Должно быть право на ошибку, спортсмену нужно дать время почувствовать уверенность.
— Как это осуществить на практике?
— Точно знаю, как не должно быть. Возьмём «Ижевскую винтовку». Сборники, не пробившиеся в состав на январь, приезжают туда практически с листа — за считанные дни, с других трасс, климата, бытовых условий. В этом сезоне Анна Никулина была лидером Кубка IBU, неудачно пробежала две гонки в Ижевске — вёе, мы никуда её не могли взять. Дарья Виролайнен зацепилась в последний момент, став девятой в Поклюке. А так бы поехала в Ижевск — и всё, мы могли её в этом году в сборной не увидеть. Отсюда зажатость наших спортсменов, неуверенность в себе, которая мне бросилась в глаза после многих лет в Европе. Это очень сильно сказывается на результатах.
«Этот сезон – самый тяжёлый, следующий будет легче»
— Почему в команду во время сезона не так часто привлекались молодые спортсменки — иначе они тоже попадут в ту же историю, что нынешние 25-27-летние?
— В этом году мы на основе рейтинга сформировали молодежную команду. Честно говоря, я возлагал на нее определенные надежды. Мне казалось, что кто-то из молодых девушек как минимум не слабее некоторых из тех, кто работает в основной сборной. По факту никакого выхлопа из этой молодежной команды мы не получили, хотя пытались периодически пытались привлечь кого-то к себе. Ожидаемого эффекта не случилось.
— В чём причина такого отставания основы и резерва?
— Да, это главный вопрос. Мне кажется, за прошлый олимпийский цикл основной состав сборной сильно замкнулся на одних и тех же лицах. И как ушли два лидера — получилась круглая баранка. Наверное, надо было постоянно привлекать молодых девочек шестыми-седьмыми номерами — на перспективу. Все мысли занимала только Олимпиада, а вперёд никто не смотрел.
— Это вы сейчас на Пихлера намекаете?
— Да нет, у меня нет претензий к Пихлеру. Я его понимаю. Он работал по ситуации, по той задаче, которая ему была поставлена. Его цель — подготовить олимпийский состав, выиграть медали, а что дальше — не его забота.
— Но Пихлера как раз критикуют из-за того, что с медалями было туговато.
— Мне кажется, Пихлеру не хватило помощника с альтернативным мнением, который бы завязывал дискуссию, предлагал другие варианты. Но я бы хотел закончить свою мысль о шестых-седьмых номерах. Почему важно было их привлекать? Потому что с нынешней молодежью надо много возиться. Они приходят во взрослую сборную сырыми. Их с раннего возраста натаскивают на результат, без серьёзной базовой работы. И эту работу приходится делать уже в сборной.
— Вы довольны тем наследием, что оставляете своему преемнику?
— Если говорить о тренировочном процессе, то мы сделали очень много. Виден прогресс во всех биатлонных составляющих. Мы очень сильно уступали соперницам в силовых показателях, в так называемом мышечном каркасе. Помню, приехали на сбор, катается Вилухина, а рядом все остальные. Невооружённым глазом видно: это разные лиги. Если бы мне тогда кто-то сказал, что эти же девочки будут попадать в топ-10 Кубка мира, я бы сильно засомневался. Теперь фундамент заложен, самые большие дырки залатаны. Этот сезон был самым тяжёлым. В следующем году должно быть легче. Нужно только определиться с костяком и работать с прицелом на Олимпиаду.
— Кстати говоря, как оцените шансы Вилухиной вернуться на высокий уровень?
— Всё зависит от того, как она провела этот год — активно отдыхала или пассивно. Если вообще никак не тренировалась или делала это мало и нерегулярно, то придётся тяжело. В первый год — точно. Но Оля — крайне волевая спортсменка, это большой плюс. В олимпийский сезон она чётко выполняла все наши рекомендации и после болезни вернулась в боевой вес за очень короткий срок.
Евгений Слюсаренко, «Чемпионат»
