Глава Союза биатлонистов России Владимир Драчев между воскресными гонками чемпионата мира пришёл в пресс-центр и ответил на вопросы российских журналистов. Он хотел сделать заявление для всей прессы в Антхольце, но выяснилось, что готовить такие мероприятия нужно заранее.
Хотя, честно говоря, отказ IBU предоставить площадку под предлогом того, что пресс-конференция не была запланирована, выглядит странно. Кто мог знать заранее, что для пресс-конференции возникнет такой повод? Ведь визит полиции не был запланированным и произошёл меньше суток назад.
— Не пытались выяснить в IBU, стоит ли воспринимать события вокруг Логинова и Касперовича, как «наезд» на сборную России?
— Сами хотим понять ситуацию. Когда встречаемся, говорим вроде бы об одном, а получается противоположное.
— Олле Далин был в курсе действий, предпринятых в отеле российской сборной итальянской полицией?
— Он мне сказал, что узнал о произошедшем в 7 часов 57 минут утра.
— Верите?
— Вообще привык верить людям. Но если руководитель союза не в курсе того, что происходит во вверенном ему подразделении, наверное, это не совсем правильно, должна быть какая-то вертикаль.
— Вам не кажется, что сегодняшний коллапс — итог того, что в последние годы никто так и не смог решить проблему Логинова?
— А как ее могли решить?
— Объясниться с биатлонным сообществом. Провести пресс-конференцию Логинова. Который сказал накануне совершенно четко: он никогда не принимал допинг и не имеет ни малейшего понятия, как ЭПО оказался в его организме. Для вас это тоже тайна?
— В тот момент, когда все это разгоралось, я занимался совсем другими делами. Не могу себе позволить ковыряться в делах минувших дней. Если у Логинова есть желание объясниться, представить на всеобщее обозрение свой «личный блокнот», он имеет право так поступить. Я за него решать не могу.
— Но вам же и всему СБР было бы проще, если бы он сделал это.
— Тогда надо докапываться до всех. В биатлоне много чего происходило.
— Иностранцы как раз собирали пресс-конференции и все объясняли. А Логинов нет. И это дает козыри нашим обвинителям.
— Видимо, такая его позиция. Мы постоянно с ним обсуждаем все вопросы, но что я могу сделать? Человек принял решение не бежать масс-старт, потому что не спал всю ночь. Участвовал в завершающих полицейских процедурах.
— С российским консулом обсуждали тему?
— Со всеми обсуждал. Работа идет.
— В каком направлении?
— Во всех. Поддержка консульства нами получена.
— Логинов из-за необоснованных обвинений может завершить карьеру. Надо, чтобы кто-то извинился или что-то объяснил.
— Прежде всего попросим объяснений от IBU, готовим бумагу. Половина этой организации тоже не понимает, что происходит. А Логинову желаю, чтобы он побегал еще минимум лет пять.
— Какого рода бумагу готовите?
— Просьбу объяснить.
— С Сарой Фуссек, временной главой антидопингового департамента IBU, общались?
— Нет. Не знаю даже, в Антерсельве она или в другом месте, но письмо в полицию 19 числа было подписано ей.
— Не думали предпринять резкие шаги? Снять команду с чемпионата, например?
— Эмоции — штука обоюдоострая. Уедем, к примеру, — но надо же и о будущем думать, работать на перспективу.
— Наши соперники бойкотировали этап Кубка мира в Тюмени. Почему вы не можете сделать то же самое?
— Можно уехать — а можно и продолжить. Тем более сегодня 23 февраля, такой день, когда следует собраться и показать максимум.
— Давайте посмотрим на всю эту картину глазами иностранцев. Касперович получает чужую аккредитацию. Живет в соседнем с Логиновым номере. Тот побеждает. До этого был допинг. Что подумали бы вы, случись такое с немцами, норвежцами или французами?
— Для меня главное результат, в чужом нижнем белье стараюсь не рыться. Можно многое говорить о событиях десяти- или двадцатилетней давности. На многое не даны ответы. Надо ли туда лезть? Тем более что многие, кто сейчас просто не в курсе событий, но начинают давать советы и активно делать выводы.
— Такое ощущение, что кто-то не хочет озвучивать правду о том, что случилось в Логиновым шесть или семь лет назад.
— Думаю, многие знают, кто не хочет об этом говорить. Но это не в моей компетенции.
— А в чьей?
— (Пауза).
— Когда вокруг Гараничева началась свистопляска, бежит он эстафету или нет, вы озвучили в эфире свою позицию: Гараничев вообще не рассматривался. Затем к нему подошли тренеры, спросили, хочет ли он выступать на чемпионате Европы. Спортсмен сказал, что хочет. В итоге на чемпионат Европы Гараничев не едет. Это ваше решение?
— На чемпионат Европы поедут молодые. Встал вопрос, Гараничев или Томшин. Приняли решение в пользу молодого, на перспективу. Девочкам почти всем дали отдохнуть, кроме Резцовой, и у мужчин лидеров освободили, чтобы дать дорогу молодым.
— Вернемся к Логинову. Написали вы просьбу объясниться в IBU. Что дальше?
— Какие вы торопливые.
— Но у вас же существует план действий? Мы вообще к чему идем?
— План — чтобы прекратились неоправданные действия со стороны созданного в октябре комитета Biathlon Integrity Unit (BIU), который явно провоцирует на определенные действия. Мы их пока не предпринимаем, потому что хотим диалога, а не конфликта.
— Лишение СБР статуса члена IBU ослабляет вашу позицию?
— В том плане, что мы не можем принимать у себя крупные международные старты. Но стремимся восстановиться в правах и защищать своих спортсменов. Правда, восстановить права постоянного члена в нынешней обстановке будет гораздо сложней. Вы знаете, вскрыты новые факты, дело Слепцовой и Устюгова ляжет на СБР дополнительной финансовой нагрузкой. Вряд ли получится найти столько денег, чтобы в ближайшее время оплатить IBU больше миллиона евро.
— А мы все про Логинова. Пока вами не будет найден ответ на связанный с Логиновым вопрос, дальше не сдвинемся, согласны?
— Найдите!
— Юридическую помощь Логинову СБР готов оказать?
— Адвокаты назначены, изучают документы, с понедельника приступают к работе. Письмо Сары Фуссек приложить к делу проблематично. Глава IBU тоже не понимает, как оно было написано.
— На чемпионате мира большинство топ-команд задействовали 5-6 участников. Наши женщины — четыре. И не сказать, чтобы это принесло успех. Мы искусственно заузили выбор или в стране реально нет биатлонисток?
— Хороший вопрос к нашим тренерам, сами его всё время задаем. Но пока стараюсь не вмешиваться в их работу. Исправляем серьезные ошибки, но расстановка людей на гонки — полностью их прерогатива.
— Какова вероятность, что Виталий Норицын продолжит работу после окончания сезона?
— (Показывает пальцами.) Ноль процентов. Но должен отработать до конца сезона и отчитаться на тренерском совете.
— Он знает об этом?
— (Отрицательно мотает головой).
— А что с Леонидом Гурьевым?
— По нему пока не могу сказать.
— Но женщины хуже стреляли, чем бежали.
— Старший тренер в ответе за всю подготовку.
— Какие планы в отношении Анатолия Хованцева?
— Он однозначно выполнил все критерии: Логинов, юниорские, юношеские медали… Многое хотим подкорректировать, вовремя не получилось, но с лыжами уже разобрались, к счастью. Поглядим, как со стрельбой. И в целом будем работать, продолжать.
— Почему отказываетесь признать заслугу Касперовича в успехе Логинова?
— Какая может быть заслуга у человека, работающего дистанционно? Есть команда, она Логинова и подготовила. Когда его тренировал только Касперович, извините, мы помним, какими были результаты.
— Вы сказали, что Норицын уйдет. Это ваше единоличное решение, а не выводы тренерского совета?
— Я ничего не сказал. Я оценил вероятность.
— Две медали чемпионата мира — успех?
— Больше, чем успех. За два года нам удалось превратить Логинова в чемпиона мира. В 2018 году он был 23 в зачете Кубка мира, год спустя вторым, сейчас идет пятым и чемпион мира. Считаю, это достижение. Прирост есть у многих спортсменов, хотя конечно хочется, чтобы все добавляли, как Логинов. Но это невозможно: у соперников есть уникумы Бё, Фуркад, Вирер. За счет них сборные этих стран добывают много медалей. Что ж, продолжим верить в лучшее, подтаскивать юниоров, молодежь. Есть ребята с очень перспективными данными. Много не надо — одного-двух. Если каждый год в команду вольется хотя бы по одному таких, как Поршнев и Елисеев, мы сможем сделать боеспособную команду. С фаворитами, как у Франции или Норвегии.
— И все-таки — почему нельзя разрешить проблему Логинова? Как мы можем предъявлять к кому-то претензии, если сами не делаем того, что помогло бы?
— Возьмите и разрешите! Никто никому не предъявляет, вы недовольны — исправьте ситуацию.
