— Насколько нервным получился для вас период, связанный с переизбранием президента СБР и последующими тренерскими назначениями?
— Для меня он не оказался нервным. Знал, что в любом случае без работы не останусь. То есть, были предложения на этот счет. Поэтому я просто спокойно ждал, каким образом новое руководство будет формировать тренерский штаб. Через несколько дней после того, как президентом СБР стал Владимир Драчев, мне поступило предложение возглавить женскую сборную.
— До этого вы встречались с президентом?
— Нет. Не встречался ни с ним, ни с Виктором Майгуровым, который был оппонентом Драчева на выборах. Соответственно не вел никаких разговоров относительно своего будущего.
— Из всех тренерских штабов, которые работали в сборной на протяжении последних лет, ваша связка с Павлом Ланцовым представлялась наиболее эффективной. Этакий образцовый тандем специалистов, которые знают, как делать результат, и целенаправленно к этому результату движутся. То, что Павел принял решение уехать в Канаду, стало большим потрясением. А как восприняли этот отъезд вы?
— С Ланцовым я работал с самого начала своей серьезной тренерской карьеры — как только меня пригласили работать с женщинами. Нам было комфортно, мы неплохо друг друга дополняли. Я всегда мог положиться на него, он — на меня. Не припомню ни одной ситуации, когда между нами возникло бы даже небольшое непонимание. Мы всегда вместе обсуждали все аспекты работы, то есть, шел постоянный диалог. Поэтому когда Павел заговорил о том, что просит дать ему возможность пропустить какую-то часть сезона и отдохнуть, я, честно говоря, расстроился – слишком сильно уже настроился на продолжение совместной работы. Мы даже вместе писали программу для девчонок на май: я функциональную часть, Ланцов — стрелковую. Полностью и очень детально расписали все тренировки, то есть, у меня даже в мыслях не было, что Павел куда-то собирается.
— В какой момент в ваших разговорах прозвучало слово «Канада»?
— Об этом мы не разговаривали вообще. Речь шла именно о тайм-ауте по семейным обстоятельствам. Минимум — до августа. Ну а потом стало известно, что Павел подписал контракт и собирается уезжать. Я, кстати, совершенно его не осуждаю, каждый человек ищет, где ему лучше. Раз уж Ланцов принял такое решение, значит, ему нужна была смена обстановки. И в психологическом плане, и в плане профессионального роста.
— Незадолго до встречи с вами я разговаривала с Маркусом Крамером, и он мне рассказал, как своими руками буквально вытолкнул своего ассистента Егора Сорина в самостоятельное тренерское плавание. Пояснил, что рано или поздно у каждого тренера наступает момент, когда его надо кидать, как щенка, в холодную воду и смотреть, как он поплывет.
— Об этом я и говорю. Думаю, что в плане профессионального роста для Ланцова отъезд в Канаду – это хороший шаг. Я всегда видел по нему, что он жаждет самостоятельной работы. В том, что касалось стрелковой части, за которую в нашей связке отвечал Павел, он всегда старался добиться максимального результата, учесть все мелочи.
— Мне кажется, что и вы должны были испытывать аналогичное желание. Биться за возможность самостоятельно определять стратегию работы, как собственно делали весь прошлый сезон, работая в резервной сборной. Поэтому сейчас не могу понять, почему вы согласились уйти под главного тренера Анатолия Хованцева, который, насколько мне известно, самолично расписывает тренировочные планы для всех без исключения российских команд?
— Изначально действительно мне было сказано, что будет общая стратегия, общая методика, и все, кто работает с командами, должны двигаться в общем коридоре. Но когда чуть позже мы встретились с Анатолием Николаевичем, он объяснил, что видит работу несколько иначе. Нужно понимать, что любой план – это скелет, реализовать который в тренировках можно совершенно по-разному. Мы подробно обговорили все тренировочные моменты, которые касаются женской сборной, и пришли к взаимному пониманию. Знаю, многие опасались, что под руководством Хованцева мы станем недостаточно тренироваться. Это не так. Снижение нагрузки если в каких-то аспектах и есть, оно незначительное. Максимум порядка десяти часов в месяц. При этом мы добавили стрелковой работы. То есть, бездельничать не собираемся, это точно.
— В ожидании первых стартов болельщиков интересует, как правило, один вопрос: за кого болеть, на что рассчитывать. На результат какого порядка может рассчитывать ваша команда в этом сезоне?
— У нас очень сильно обновился и омолодился состав. В свое время в женском биатлоне произошел некоторый разрыв поколений, связанный с тем, что сразу несколько возрастных групп ушли в никуда из-за не совсем правильной подготовки. Это главная причина того, что уровень тренированности и функционального развития большинства спортсменок – это не уровень Ольги Зайцевой, Ольги Пылевой, Альбины Ахатовой, Светланы Ишмуратовой, когда те приходили в сборную. Даже если сравнивать нынешнюю команду с прошлогодней, та была сильнее. Это я говорю к тому, что нужно понимать: сиюминутного результата не получится, не нужно его от нас ждать.
— А как же те, кто в прошлом сезоне считался лидерами? Татьяна Акимова, Ульяна Кайшева, Ирина Старых, Дарья Виролайнен?
— Старых в составе команды нет. Как нет Виролайнен, Акимовой, Услугиной – все трое намереваются уйти в декрет. Мне, например, до сих пор «прилетает» за то, что мы несправедливо гнобим Акимову и не берем ее в команду, а причина-то совсем в другом. Таня сейчас в Рамзау, мы прекрасно общаемся, просто она решила сделать перерыв в выступлениях.
С другой стороны, сейчас есть шанс, что молодежь, которая пришла в сборную на место этих спортсменок, получит возможность повариться в этой каше, получить опыт, который никогда не приобрести, выступая в Кубке России. Даже Ульяна (Кайшева) в том году отметила, что, побегав на Кубках мира, она очень хорошо почувствовала, что это такое. Нескольких стартов ей хватило, чтобы понять, какие должны быть скорости, как настраивать себя на старт. В Кубке IBU для нее все было гораздо более комфортно. Здесь же пришлось много поработать в психологическом плане, разобрать, условно говоря, свои сумки. Понять, что ее никто никуда из сборной уже не отправит.
— Все спортсмены этого боятся.
— Это да. Сколько работаю, столько и слышу: «Шестой номер поехал…» В прошлом году по Ульяне реально было четко видно, что она постоянно об этом думает. Наверное, только на Олимпиаде у нее в голове что-то щелкнуло, и она поняла, что уже не надо ничего сверхъестественного из себя выжимать, нужно просто показать тот уровень готовности, что мы наработали. В той же смешанной эстафете Кайшева на рубеж одним из лидеров заехала, хотя до этого не слишком удачно бегала. Потом были неплохие старты на этапах Кубка мира в Контиолахти и Холменколлене, хотя я очень переживал, как на Ульяне скажется джетлаг по возвращению обратно из Пхенчхана. Смена часовых поясов там была достаточно серьезная, а опыта адаптации почти никакого.
Ульяна ведь еще заболела накануне отъезда в Корею. Была на сборе в Риднау, где мы готовились к чемпионату Европы, и в один из дней почувствовала все признаки простуды. Мы сразу же нашли отель внизу, спустили ее с горы, чтобы процесс выздоровления пошел быстрее. Несмотря на все это, считаю, в Корее состояние Кайшевой было если не пиковым, то близким к оптимальному.
— Ульяна до Олимпиады и после нее – это один и тот же человек?
— Она изменилась. Стала намного профессиональнее ко всему относиться. Участие в Играх стало однозначно хорошим опытом в плане ментальности, восприятия каких-то жизненных трудностей. Проще говоря, в Пхенчхане Кайшева увидела, что такое плохо. Когда на тебя все смотрят, когда на спине надпись OAR, когда в команде четыре спортсмена и столько же тренеров-специалистов, и когда на фоне всего этого внешнего негатива и не самых приятных переживаний ты должен выходить на старт и бороться.
Находиться на соревнованиях большой делегацией гораздо комфортнее. Само присутствие вокруг большого количества людей всегда сильно помогает. Просто когда все это есть, об этом не задумываешься. Совсем иное дело, когда человек вдруг лишается привычной обстановки. Мы с Ульяной каждый день созванивались, поэтому я знаю, как сильно она переживала. Хотя «переживала» — это мягко сказано.
— На кого из своих спортсменок вы в большей степени рассчитываете — на тех, кто вернется из декрета и продолжит тренироваться, или на тех, кто способен вырасти за то время, что в команде нет лидеров?
— Никого не хочу выделять, у меня нет такой привычки. В спорте есть очень много примеров, когда, вернувшись после родов, женщина в первый же сезон показывает результат очень высокого порядка, пиковый для себя. Но в целом отношусь к ситуации достаточно просто: я болею за биатлон России. Соответственно мне будет в равной степени приятно увидеть результат любой из спортсменок, неважно, идет ли речь о совсем молодой девочке или о лидере уровня Кати Юрловой.
— Катя тренируется сейчас по собственному плану?
— С сентября она подключилась к команде, хотя в Рамзау живет отдельно — заранее забронировала себе апартаменты, где обычно живет, когда здесь тренируется.
— Каждый раз, когда в команду приходят новые люди, тренеры начинают жаловаться на то, что новички ничего не умеют. Прежде всего, не умеют стрелять. Как обстоит дело с теми, кто пришел в команду в этом сезоне?
— Стрелковый уровень очень разный. Есть девочки, кто прекрасно работает на рубеже, по крайней мере, я вижу это в контрольных тренировках. Но, чтобы увидеть полную картинку, надо, конечно, начать сезон, посмотреть, как все будет реализовываться в соревнованиях. В этом смысле нынешний сезон у нас больше просмотровый. Нужно изучить слабые, сильные стороны спортсменок, определить для себя цели, задачи и уже потом двигаться дальше. «С листа» это точно не увидишь.
— То, что в Рамзау сейчас так тепло, сильно нарушило ваши тренировочные планы?
— Все ругают состояние снега на глетчере, я же могу сказать, что, когда в один из дней мы туда поднимались, была прекрасная трасса. Солнечно, нулевая температура, но не было луж. На этом сборе у нас запланировано десять подъемов на ледник. Плюс, здесь прекрасные условия для переноса технических навыков с лыжероллеров на лыжи. Можно утром провести тренировку на лыжах, вечером на лыжероллерах. Достаточно несколько раз постоять на снегу, чтобы вспомнить, что это такое, и, приехав на нормальный первый снег в Контиалахти, сразу же начать полноценно работать.
— Можете оценить ту подготовку, которая уже была проделана?
— Летом мы сделали хорошую базовую работу, которая главным образом была направлена на формирование резервов. Теперь все, что мы накопили, надо грамотно реализовать. Это тоже непросто, поскольку в сборной практически нет спортсменок, которые достигли своего максимального физиологического потолка. Когда человек уже прекратил расти и уже полностью развит, ты ищешь баланс уже, ищешь те маленькие мелочи, которые могут еще больше улучшить общее состояние, сделать спортсмена еще быстрее, еще точнее. У нас же сейчас абсолютно непаханое поле для развития.
