Виктор Майгуров, 11 июля 2020 года избранный президентом Союза биатлонистов России, в интервью РИА Новости рассказал, что удалось новому руководству союза за первые 100 дней работы, как идет процесс выплаты долгов СБР и формирования нового бюджета организации, как работают обновленные тренерские группы, какова обстановка в сборных, лидеры которых долгое время находились на самоподготовке, и чего ждать от сезона, начало которого, вероятнее всего, пройдет без зрителей.
— Как идет процесс формирования бюджета? Перед выборами президента СБР вы говорили, что ваша цель – 200 миллионов в год. Какую сумму удалось собрать сейчас? Насколько близка она к 200 миллионам?
— Если оценивать по итогу 100 дней работы и пересчитать на этот период нашу максимальную цель, то есть сумму в 200 миллионов в год, то можно сказать, что мы движемся к цели пропорционально количеству прошедших дней. (Смеется.) Чуть больше 40 миллионов мы уже привлекли, и если бы начинали нашу деятельность с нуля, если бы не было никаких долгов, то сегодня мы бы уже чувствовали себя достаточно уверенно. Хотя мы и сейчас чувствуем себя уверенно. Постепенно закрываем существующие долги.
— А много ли было долгов?
— Долгов было достаточно много. Я не хотел бы называть точную сумму по определенным причинам, но долги были и до сих пор остаются. Я думаю, нам потребуется еще полгода, чтобы постепенно со всеми расплатиться. Долги есть разные. И перед различными ИП, и перед физическими лицами. Есть и выплаты заграничным отелям, оставшиеся от предыдущего руководства СБР, которые мы сейчас процентов на 80 закрыли. Эта сумма, приблизительно 300 тысяч евро, до начала сезона тоже будет закрыта. Вообще, я бы не заострял диалог именно на финансах.
— Я бы тоже не заострял, если бы эта тема своей остротой не впивалась в мозг руководства СБР, потому что без денег нельзя сделать ничего. Разве нет?
— Есть минимум, в рамках которого можно жить, работать и добиваться эффективности. Та цель, которую я декларировал на выборах, то есть годовой бюджет в размере 200 миллионов, это уже программа развития. И бо́льшая часть этих средств шла бы, конечно, на поддержку наших региональных федераций. Хотя даже в нашем минимальном бюджете деньги на поддержку регионов тоже предусмотрены.
— Уточню. Достаточно ли тех денег, которые есть сейчас в распоряжении СБР, чтобы осуществлять операционную деятельность?
— Да, достаточно. Офис работает, команды тренируются. Все всем обеспечены. Немного на паузе та же программа поддержки регионов, но давайте будем честны перед собой. Мы проработали только 100 дней, это не слишком большой срок, чтобы моментально всё успеть сделать.
— Так ведь речь не о результате, а о динамике. Идут ли переговоры с потенциальными спонсорами СБР, деньги которых могут сформировать упомянутый вами «бюджет развития»?
— Конечно, эта работа идет в ежедневном режиме. Ею занимаюсь и я, и наш исполнительный директор Александр Пак, и попечительский совет. У нас подписано соглашение с компанией, которой мы передали наши телевизионные и рекламные права, эти люди тоже занимаются поиском партнеров для нас.
— А попечительский совет уже функционирует? Ведь официального объявлении о том, что он создан и начал работать, пока не было.
— Попечительский совет функционирует. Его создание и его состав официально не оглашены, но он работает, и уже есть результаты.
— На выборах вы говорили, что совет возглавит Владимир Якушев, министр строительства и жилищно-коммунального хозяйства РФ, в совет войдут два-три руководителя крупных биатлонных регионов и два-три серьезных бизнесмена. Удалось ли собрать такой состав?
— Есть два губернатора, с которыми достигнуты договоренности, и есть две компании, которые тоже уже сегодня нас финансово поддерживают. Одна из них — «Газпром», наш партнер на протяжении уже многих лет.
— А губернаторы-то каких регионов содействуют развитию СБР? Их-то можно назвать?
— Скажем так, это губернаторы биатлонных регионов. Когда мы будем объявлять этих людей публично, тогда все об этом узнают.
— Ладно, отложим в сторону таинственный попечительский совет, но есть еще один острый вопрос. Бьет ли по репутации СБР дело в отношении руководителя центра спортивной подготовки сборных России (ЦСП) и бывшего президента СБР Александра Кравцова?
— На репутации СБР это никаким образом не отражается, по крайней мере я на себе это не ощущаю. Внутри нашей организации разговоров об этом практически нет. Но мы, конечно, переживаем и следим за тем, как развиваются события, потому что Александра Михайловича Кравцова мы все знаем долгое время и кроме хорошего, он ничего для нас не делал. Но для СБР никаких репутационных рисков в этом нет.
— Но ведь могли найтись люди, решившие, что если Кравцов всего два года назад руководил СБР, то стоит пока повременить иметь дело с СБР. Были такие?
— Абсолютно ничего такого нет. Ни разу в наших переговорах имя Александра Михайловича в таком контексте не звучало. Более того, я считаю, что мы своими действиями за эти сто дней работы показали всем, что в нашей организации всё нормально, нет ни распрей, ни скандалов.
— Но ведь недавно возник один локальный конфликт. Речь о финансовых претензиях к СБР бывшего члена правления Сергея Тарасова, заявившего, что ему не выплатили 3,5 миллиона рублей. Поскольку никакого развития этого сюжета не было, возникает вопрос: а это не «утка»? Такая претензия действительно предъявлена союзу биатлонистов?
— Это не «утка», и для меня это является проблемой. Но меня удивляет, почему Сергей Петрович не задавал вопросы по своей зарплате предыдущим руководителям, пока они возглавляли СБР. Я считаю, что эти вопросы сначала надо задавать им. А уж потом и я прокомментирую.
» У нас такие спортсмены, которые вряд ли станут что-то скрывать»
— Рекомендация тренерского совета СБР состояла в том, чтобы на первые четыре этапа Кубка мира состав сборной был бы полностью сформирован решением тренеров команды. Почему решено было отказаться от отборочных стартов, как это было в предыдущие два года? Вы согласны с таким предложением?
— Я согласен абсолютно. Каждый год возникает вопрос, зачем мы изнуряем спортсменов этими отборочными соревнованиями? По завершении очередного сезона формируются команды — основной состав, резервный. Они централизованно готовятся, и все понимают, что из составов этих команд будут сформированы сборные России для участия в Кубке мира и Кубке IBU. Не нужно, чтобы они форсировали подготовку к отборочным стартам в середине ноября, чтобы другие спортсмены из регионов форсировали свою подготовку, уезжая куда-то в среднегорье. Речь ведь идет, как правило, не о лидерах, а пятых-шестых номерах в команде, поэтому я считаю, что это абсолютно правильное решение. Тем более у нас сейчас тренеры сборных не ограничены в выборе, не обязаны брать в команду только спортсменов из официального списка сборной. Если они видят, что тот или иной спортсмен проявил себя на летнем чемпионате, пожалуйста, приглашайте его в команду! Мы даем тренерам полный карт-бланш. То есть это ответственность старших тренеров команд. Конечно, это не снимает ответственности с президента за конечный результат, но в данном случае политика у нас именно такая.
— А вы сами со спортсменами сборных общаетесь?
— Общаюсь, но далеко не в ежедневном режиме. За три месяца я дважды приезжал в расположение команд, общался с некоторыми спортсменами индивидуально. Но не по поводу биатлона, а скорее по личным вопросам.
— Каковы ваши личные впечатления от команды в целом? Это ведь могут быть люди, уставшие от передряг, как это было год назад. Или люди абсолютно довольные тем, что происходит. Так в каком же они состоянии?
— В данном случае я больше руководствуюсь мнением старших тренеров. Если брать мужскую команду, то большинство спортсменов находилось в этом году на самоподготовке, это тоже способствовало тому, что у них сейчас очень хорошее психологическое состояние. Они спокойно готовились, а некоторые и продолжают так же спокойно готовиться. Внутри команд, как я вижу, сейчас хорошая обстановка, как у ребят, так и у девочек. Да, сменились методики тренировок, но всё нормально. Я и лично общаюсь со спортсменами, и читаю их интервью, и не только нашей пресс-службе. У нас такие спортсмены, которые вряд ли станут что-то скрывать. (Улыбается.) У нас нет подписанных ими обязательств о том, чтобы в публичное пространство попадала только позитивная информация. (Смеется.) Всё прозрачно и открыто. Если бы что-то было… Конечно, мы говорим спортсменам, чтобы любую проблему обсуждали сначала с нами, а уж потом выносили в общедоступное пространство, если уж проблема никак не решается. Хотя вряд ли ее можно решить вынося в общее пространство… Но мне кажется, что сейчас нет каких-то острых углов, о которых стоило бы говорить.
— Наверное, и не стоило бы спрашивать об этом общем впечатлении от команды, если бы союзом руководил чиновник или бизнесмен. Но вы были профессиональным биатлонистом. И вот они тренируются и соревнуются, а вы всё это видите. И, на ваш взгляд, это спортсмены, которые на стадии подготовки к сезону находятся в наилучшем состоянии?
— Как минимум они находятся в наилучших условиях для подготовки к сезону. Всем необходимым они обеспечены. Места для проведения сборов тренеры выбирали сами, а мы только помогли организовать сборы именно в этих местах. Что касается экипировки, патронов и всего прочего, то тут всё учтено. А что касается психологического климата в команде, то, на мой взгляд, сейчас он абсолютно нормальный, рабочий. Если бы что-то было не так, то я бы получил информацию.
— Насколько сработались тренеры, состав которых тоже обновился?
— Мне кажется, тренеры мужской команды очень быстро нашли общий язык. Молодые тренеры буквально в рот смотрят Юрию Михайловичу (Каминскому, старшему тренеру мужской сборной – прим. ред.). Они и сами неоднократно говорили, что черпают у него много нового. Что касается Михаила Викторовича (Шашилова, старшего тренера женской сборной – прим. ред.), то мне очень нравится его подход. Не сказать, чтобы он был таким уж жестким, но у него не забалуешь. По головке он никого не гладит, но многим девчонкам нравится, когда им приходится переваривать серьезную нагрузку, терпеть. А его комбинация с Николаем Степановичем Загурским и Алексеем Волковым оказалась очень хорошей. Опять же, напомню, что всем старшим тренерам было дано право выбора, с кем работать. Я думаю, это было правильным решением.
«Если критерии восстановления СБР установлены исполкомом IBU с нашего согласия, то они могут и измениться»
— Насколько мешает работать тот факт, что СБР как был в состоянии временного отстранения, так в нем и остается? И ведь улучшение ситуации не предвидится, верно?
— Пока не предвидится, но этот факт нам абсолютно не мешает работать, готовиться к соревнованиям и выступать. Честно говоря, мы об этом факте вспоминаем очень редко.
— Но тогда возникает очевидный вопрос. Зачем вообще существует рабочая группа по восстановлению СБР, состав которой недавно изменился как со стороны СБР, так и со стороны IBU, если восстановления не будет по определению? Ведь с РУСАДА, мягко говоря, не всё хорошо, а полноценный статус РУСАДА – один из критериев восстановления СБР, не так ли?
— Кроме восстановления РУСАДА есть еще 11 критериев восстановления СБР. Они тоже обсуждаются, в первую очередь финансовый вопрос. Мы продолжаем обсуждать с IBU и схему выплаты этого долга, и сумму. Мы все понимаем, что от статуса РУСАДА очень многое зависит, но когда появится окончательное решение по РУСАДА (рассмотрение дела РУСАДА в CAS намечено на начало ноября – прим. ред.), мы встретимся и обсудим, какие могут быть варианты, кроме уже прописанных критериев. Эти критерии установлены исполкомом IBU, мы с ним согласились. Но раз критерии ими установлены с нашего согласия, то они могут и измениться.
— Я правильно понимаю, что схема восстановления СБР может быть несколько скорректирована при полном согласии сторон?
— Конечно, это абсолютно верно! Это же не догма, это не прописано в каком-то законе. Я не скажу, что это будет вот так – раз-два – по щелчку сделано. Но когда мы получим окончательный результат по спору между РУСАДА и WADA и когда после этого ОКР, МОК и международные федерации примут для себя те или иные решения, мы вернемся к этому вопросу в рамках нашей рабочей группы.
— А что касается долга СБР перед IBU, связанного с допинговыми проблемами, то на какой сумме вы в итоге сошлись? 350 тысяч евро, как это было в начале 2020 года? Или больше? Эта сумма окончательна?
— Эта сумма до сих пор не зафиксирована. С одной стороны, она уменьшается за счет тех выплат, которые мы передаем в IBU, с другой стороны, она увеличивается, пока идут судебные разбирательства в отношении наших спортсменов.
— Можно ли сказать, что временное отстранение Екатерины Глазыриной и Тимофея Лапшина только усугубляет проблему, в том числе и финансовую?
— Если они будут оспаривать обвинения, предъявленные со стороны IBU, и выдвинут встречный иск, то да, эта сумма увеличится.
— Но ведь дело не только в сумме. Временное отстранение Глазыриной и Лапшина как-либо усложняет процесс будущего восстановления СБР?
— Нет, никак не усложняет.
— Разве это не еще две гирьки на те самые злополучные весы?
— Такое у нас не прописано в критериях восстановления. Там прописано, что если будут новые случаи, то это станет препятствием к восстановлению. А здесь речь идет о 2013 годе, и случаи такой давности никак не усугубляют проблему восстановления СБР. Тем более что решения по Глазыриной и Лапшину тоже пока гипотетические.
— По понятным причинам IBU принял решение сдвоить этапы в Контиолахти, Хохфильцене и Оберхофе, и, судя по всему, они пройдут без зрителей. По вашему мнению, это будет полноценный биатлон? Или эдакий полутренировочный вариант?
— Я думаю, для спортсменов это будет вариант процентов на 80 от обычного. Не будет той ауры, которую создают болельщики. А что касается телезрителей, то для них это будут почти все 100%, потому что они ведь не ощущают атмосферы стадиона, а только видят картинку. Конечно, многое будет зависеть от комментатора, который будет вести репортаж.
— А среднестатистическому спортсмену как комфортнее соревноваться? Когда на трибунах орут болельщики? Или когда тихо и спокойно?
— Скажем, для меня лично не было бы большой разницы, как выступать – со зрителями или без них. У нас были этапы, да они и до сих пор бывают в начале сезона, когда в том же Эстерсунде на трибунах всего тысяча человек. А есть этапы, когда на трибунах 30 тысяч! Я не думаю, что спортсмены сильно переживают об этом. Они переживают по поводу болельщиков только тогда, когда выступают на домашних этапах. Армия болельщиков, собирающаяся на стадионе, как это происходит в Германии, Австрии, Франции, как это бывало в России, когда у нас проходили международные соревнования, имеет значение для местных спортсменов. Ведь не спортсмены виноваты в том, что сейчас происходит.
