Проект «На лыжи!» пообщался с сервисменом сборной России Виктором Головиным, получив информацию о том, что делать с запретом на фтор, что происходит на внутренней кухне сервис-бригады, почему в бригадах сервиса нет женщин, и кто из спортсменов сборной России никогда не забывает поблагодарить за подготовку инвентаря.
– Что сервис-бригада сборной России будет делать с учётом решения FIS о запрете фторсодержащих мазей?
– Будем перестраиваться. В настоящий момент нас просто «обнулили». Все те навыки, все варианты твёрдых и жидких мазей в определённых условиях – сейчас этого ничего не будет. Всё заново. В ближайшее время в Германии должны пройти тесты прибора, который улавливает фтор. Правда, пока эти тесты постоянно переносятся, но суть не в этом. Нам даётся определённое количество лыж, мы можем их заранее приготовить теми или иными вариантами, попробуем сделать новый шлифт, чтобы посмотреть, останется ли фтор в структуре лыжи или нет, либо придётся обрабатывать по рекомендации FIS – 15 раз пройтись парафином CH после шлифта. По идее, это будет тест и прибора, и средств подготовки лыж. Дождаться бы, когда он состоится.
– Сколько человек от сборной России поедут в Германию?
– Пока с выездом проблемы. Думаю, что это будут трое эстонских ребят, которые работают в нашей группе. Мы постоянно на связи, обговариваем все возможные варианты.
– Вы сказали про «обнуление». Значит ли это, что сервисменам в текущем сезоне придётся сложнее, чем когда бы то ни было?
– Пока нельзя сказать ничего определённого. Абсолютно все фирмы, производящие средства для подготовки лыж, обновляют свои линейки. Но можно ли сейчас предполагать, как поведёт себя тот или иной порошок или эмульсия? Например, я знал, в каких погодных условиях работает эмульсия Swix. Но как будет вести та же самая эмульсия сейчас? Тестировать придётся намного больше, а времени совсем немного.
– Тесты, получается, будут проходить на российском снегу, а сезон планируется в Европе. С этим могут быть сложности?
– Если сезон начнётся, как планируется, нам, как я уже сказал, придётся намного больше тестировать. До этого мы знали продукты, на каждую определённую гонку брали только то, что работает, и не катали всё подряд. А сейчас новые продукты получил – и изучай всё заново.
– Производители лыж тоже готовятся к отмене фтора?
– На самом деле, не так много фирм, которые делают пластик, и все производители, по сути, в одном месте закупаются. Но у меня нет информации, что конкретно будет с лыжами.
– Уже известно, когда спортсмены будут получать новый инвентарь? Раньше централизованно это было?
– Не совсем. Кто-то ездил в Оберхоф в августе-сентябре, получал лыжи, и тогда же тестирование начиналось, кто-то получал лыжи сразу после окончания сезона – ребята ездили в Норвегию в конце марта и тестировали. Как это будет выглядеть сейчас – не знаю. Когда вырвемся в Европу, тогда лыжи и получим. Я связывался с иностранными партнёрами – заказы на нашу команду сформированы, лыжи уже готовы. Ждут, когда мы за ними приедем.
– Все параметры фирмам-производителям давно известны, они работают по прежним лекалам?
– Да. Просто уточняют, каких лыж нам нужно больше – холодных, тёплых, универсальных. С нашей стороны только заказ.
– Сборная России всегда получает лучшие лыжи или у нас есть разница с конкурентами?
– Я надеюсь, что мы получаем лучший инвентарь.
– Не все спортсмены национальной команды так думают. Говорят, что сервисёры у нас точно лучшие, но даже они не всегда могут совершить чудо с лыжами.
– Я не думаю, что у наших конкурентов какие-то специальные лыжи, особая партия. Простой пример. На ЧМ-2019 в Зеефельде Александру Большунову перед полтинником Rossignol дал на тест остатки лыж, которые у них оставались. Мы их покатали, нанесли свой штайн-шлифт, и Саша благополучно на этих лыжах сбегал гонку, добежал до серебряной медали. Он бежал на самых обычных лыжах, никто их специально под него не подбирал. Просто мы потестировали эти пары, и они нормально отработали.
– Получается, если брать сборные России и Норвегии, то инвентарь не должен отличаться?
– Опять же, я на это надеюсь, но точную информацию не скажет никто. Даже если отличия и есть, этим никто не будет делиться. Иначе у самой фирмы могут возникнуть проблемы, ведь она должна обеспечивать всех одинаковой продукцией, и совершенно неважно, кто первый на Кубке мира, а кто за пределами десятки.
– Сколько сервсименов ездит с командой на этапы Кубка мира?
– 14 человек, полная фура. Именно столько рабочих мест в нашем грузовике. Мы ведь, если выехали в Европу, домой не возвращаемся, а если возвращаемся, то крайне редко. Исключение по составу бригады составляют городские спринты – в Планице или в Дрездене, например, где нет необходимости в большом количестве специалистов, а на тестирование отводится минимальное количество времени. Туда приезжают восемь сервисёров.
– Получается, на этапах Кубка мира у одного сервисёра – один спортсмен?
– Мы стремимся к тому, чтобы у каждого специалиста были не дублирующие спортсмены. Варианты, когда у одного сервисёра два представителя мужской команды, которые бегут одну гонку, исключаются. Лучше знать лыжи одного спортсмена, но досконально, чем распыляться.
– Состав бригады по сравнению с прошлым сезоном изменился?
– Нет. В обойме те же самые специалисты, которые работали в последние два сезона.
– Обидно, когда спортсмены винят в неудачах работу сервиса?
– Мы просто заложники той ситуации, в которой оказались. Так всегда было. Порой тяжело донести спортсмену, что лыжи у него работали нормально. Допустим, выиграл гонку Ваня Иванов, а Петя Петров финишировал 36-м. Но лыжи у них были готовы абсолютно одинаково. Кто в этом виноват? Лыжи?
– Сервисмены – люди с устойчивой психикой?
– На самом деле, нас очень легко обидеть. Когда спортсмен пришёл к тебе в кабину, бросил лыжи и ушёл, дальше с ним нет особого желания работать.
– Часто такие ситуации происходят?
– Нечасто, но на эмоциях бывает всякое. Пришёл, наговорил всякого, не разобравшись в ситуации, а только потом начинается анализ. В том же Зеефельде Маша Истомина перепутала и побежала гонку на тренировочных лыжах. А затем в интервью прозвучали обиды в адрес сервиса. Слова сказаны, их из песни не выкинешь, в народ ушло. Потом же сложно объяснить, в чём именно была ошибка. Контакт между спортсменом и сервисёром должен быть всегда, иначе ничего хорошего не выйдет. В любом случае сервисмен будет подстраиваться под спортсмена, под его прихоти, настроение, время выхода на разминку. Деваться нам некуда. Бывает, перед прологом спринта подготовишь лыжи, попробуешь вместе со спортсменом, он выберет пару, побежит. После пролога готовишь на четвертьфиналы, просишь его прийти – отказ, пробуй сам. И ответственность за выбор ложится на тебя целиком и полностью. Понять можно – лыжник после забега любую минуту для отдыха использует. А кто-то исключительно сам всегда выбирает, хотя и пытаешься объяснить, что мы можем сделать эту работу.
– С кем из сборной России легче всего работать? Кто из спортсменов меньше всего сервисёрам претензий предъявляет?
– Наверное, самый позитивный в этом плане – Сергей Устюгов. Он всегда скажет спасибо за подготовку лыж независимо от занятого в гонке места. И он бывает недоволен, но крайне редко, а за лыжи всё равно поблагодарит. Но, поверьте, лучше ничего не говорить на эмоциях, разобраться и сказать потом, что бросаться словами сгоряча.
– Почему подготовкой лыж занимаются только мужчины?
– Я знаю одну сервисвумен, она родом из Италии. Сестра у неё бегала на Кубке мира, отец работал в сервис-бригаде итальянской команды. Так вот, она уже в трёх или четырёх сборных успела поработать – Италия, Польша, сейчас работает с женской спринтерской группой сборной Словении. Вот эта девушка, кажется, одна на весь мир.
– Как бы вы отнеслись к появлению в бригаде сборной России женщины?
– Да пусть работает, лишь бы всем параметрам соответствовала – не была бестолковой и умела мазать лыжи. Нужны знания. Вот та итальянка из сборной Словении ими обладает в полной мере, она даже лыжи шлифовать умеет на штайншлифт-машине. Мастер на все руки, универсал.
– Сервисёров сборной России не пытаются переманить в другие команды?
– Лично у меня не было ни одного предложения. Да и у большинства из нас есть языковой барьер, всего три-четыре человека владеют английским и поддерживают контакт с иностранными специалистами.
– Может, дело в том, что боятся пригласить русского, который поработает, выведает все секреты, а потом вернётся домой и всё расскажет?
– Не исключаю и такого варианта. Мы общались с норвежскими коллегами, так вот они сказали, что в принципе невозможно, чтобы кто-то со стороны работал в их бригаде. Только норвежцы. Хотя исключения тоже бывают, в прошлом сезоне они взяли к себе немца, который знает норвежский и английский, как родные языки. Года три-четыре назад работал в Норвегии швед.
– У сервисменов сборной России в контрактах есть пункт о неразглашении секретов?
– Конечно. Мы не имеем права делиться информацией о том, на чём мы бежали ту или иную гонку. Через годик или два можно будет рассказать, если кому-то интересно. Это же наша работа, зачем нам рассказывать о своих секретах?
– Даже российским коллегам?
– Мы можем подсказать, какой продукт и где может работать, но как именно мы готовили лыжи в конкретной гонке – нет.
