Один из самых известных биатлонных тренеров мира Валерий Польховский в интервью специальному корреспонденту РИА Новости Елене Вайцеховской выразил уверенность, что олимпийский чемпион Антон Шипулин будет прибавлять от гонки к гонке, разъяснил, чем российская система подготовки отличается от немецкой и откровенно признался, что уважает Уле Эйнара Бьорндалена и Мартена Фуркада, но восхищается рыжим Йоханнесом Бё.
Все видно на табло
— После пятого этапа Кубка мира ваш коллега и олимпийский чемпион Владимир Аликин резко раскритиковал работу российского тренерского штаба, сказав, что не верит, что в оставшееся до Олимпийских игр время можно разбежаться, поймать свежесть, поймать ход. Как смотрите на ситуацию с российской командой вы?
— Считаю, что детальный разбор могут сделать только те специалисты, которые работали непосредственно с командой. Тренерский штаб, комплексно-научная группа, которая, сопровождала всю подготовку. Лично я считаю, что российские тренеры – далеко не глупые люди, поэтому верю, что им вполне по силам выправить ситуацию. Тем более что первые шаги в этом направлении уже сделаны.
— Что вы имеете в виду?
— Например, отправку в горы Максима Цветкова и Антона Бабикова после этапа в Оберхофе. На фоне того, что у обоих долгое время не получалось показать результат, считаю это решение совершенно правильным. Мне не совсем понятно решение привезти их с высоты на этап Кубка мира в Рупольдинг, но, опять же: я не нахожусь внутри команды. Наверное, тренеры знали, что и зачем делают.
— В горах быстрее идет восстановление? Или быстрее просыпаются какие-то иные качества? Спрашиваю потому, что, например, Антон Шипулин сказал, что вообще не видит смысла устраивать высокогорный сбор в промежутке между этапом в Антхольце и Олимпийскими играми.
— Горы дают прежде всего базовую подготовку. С большими нагрузками шутить на высоте нельзя, но само пребывание в горах – уже тренировка. В старые добрые советские времена мы исходили из того, что свой максимальный результат спортсмен показывает где-то на 13-14-й день после гор. Если посчитать, то примерно на это время падает начало стартов на Олимпийских играх. Отсюда, полагаю, решение российских тренеров отправить часть команды на высоту. Возможно, другая группа, с Антоном Шипулиным, пойдет другим путем. Это нормальный процесс, который корректируется в зависимости от состояния, в котором находится тот или иной спортсмен.
— Вы хоть в какой-то степени считаете форс-мажором то, как сборная России проводит олимпийский сезон?
— Тут и рассуждать особо не нужно — все ведь видно на табло. У всех наших команд основная направленность всегда так или иначе делалась на главный старт: или на чемпионат мира, проходящий в сезон, или на Олимпийские Игры. Но в прежние времена промежуточные результаты по ходу сезона были довольно-таки высоки — по три и больше человека у нас заезжали в «десятки». К главному старту спортсмены просто выходили на еще более высокие показатели. Сейчас этого не наблюдается. Но и выхода у тренеров нет: они должны продолжать свою работу.
— В вашей тренерской практике случалось, что человек за месяц до главного старта чудодейственным образом сбрасывал с результата минуту?
— Не думаю, что это возможно. С другой стороны, результат зависит не только от спортсмена, но от слаженности работы всей команды в целом. Научной группы, тренерского штаба, медицинской части, сервисной группы. Бывают неудачные лыжи, не слишком удачные варианты смазки.
Два мира – две системы
— Знаю, что в свое время, когда работать с национальной командой вас приглашал Михаил Прохоров, стоявший во главе Союза биатлонистов России (СБР), вы обсуждали с ним создание целой системы подготовки. Могли бы в общих чертах пояснить, какой вы видели эту систему? Другими словами, как и с чего нужно начинать, чтобы хоть как-то выправить ситуацию с российским биатлоном?
— Ответ. Считаю, что прежде всего следует обратить очень большое внимание на работу в детских спортивных школах. Потом – на ближайший резерв национальной сборной. Это касается юниорской, юношеской, молодежных команд. Должна быть выстроена именно программа, а не гонка за сиюминутными результатами: правильная долгосрочная, включающая в себя обучение технике передвижения на лыжах, технике стрелковой подготовки, тактического проведения дистанции. Надо учить тренеров вести тренировочный процесс, работать на разной интенсивности, при контроле лактатов, пульсового режима. Тогда работать со спортсменом в национальной команде станет просто и легко. Сейчас же получается, что люди приходят в сборную, и начинают там учиться, как правильно выполнять те или иные упражнения, занимаются исправлением грубых ошибок в технике хода, в стрельбе. Вот и получается, что тренерский состав тратит прорву времени на обучение азам.
— Вам тоже приходилось переучивать спортсменов, когда вы стояли во главе национальной команды?
— К сожалению, постоянно. А переучивать очень сложно, когда работаешь со взрослыми атлетами.
— Меня всегда восхищало, как четко поставлена обучающая работа в немецкой команде: все девочки как под копирку ложатся на рубеже, как под копирку изготавливаются к стрельбе стоя…
— Когда немецкой сборной руководил Уве Мюссиганг, у него в резервной и юниорской сборной работал тренер, имени которого я, к сожалению, сейчас не вспомню. Он давал спортсменкам потрясающую техническую базу и поставлял в национальную команду уже готовых людей. В какой-то момент Мюссиганг предложил ему перейти в основную команду, так тот отказался. Сказал, что чувствует себя абсолютно на своем месте.
Мюссигганг и сам очень опытный и знающий специалист. Думаю, его способности и позволяли на протяжении многих лет создавать такие классные команды. Мы с Уве много лет дружили. Хоть и соревновались жестко, никакой вражды между нами не было, в принципе.
— Советская и немецкая методики сильно отличались друг от друга?
— Отличались. У нас сама постановка тренировочного процесса как бы более размытая. У немцев более жесткие программы, строго структурированные. Более направленные на скоростно-силовую работу, на скоростную выносливость.
— Но результат, как вы правильно заметили, показывали и ваши спортсмены тоже. Разговоры о том, что российские методики давно отстали от мировых, вам не кажутся надуманными?
— Не стал бы говорить о том, что наши методики отстали. В этом отношении идет постоянная коррекция, я вижу это по работе Андрея Падина, Сергея Коновалова, Владимира Королькевича. Много привнес тот же Гросс. Другое дело, довести какие-то знания до остальных тренеров России. Многие горят желанием работать, но им надо помогать. Тренеру не всегда бывает просто учиться самостоятельно — он с утра до вечера занят работой со своими спортсменами. И ему нужна просто информация. А она есть не всегда.
Кто как видит
— Мне кажется, что, если бы Рикко Гросс был немецким тренером, и его команда показывала такие результаты, как Россия в этом году, вряд ли он удержался бы на своем посту.
— Ну так Гросс работает не в Германии, а у нас. У немцев, кстати, тоже случались периоды не самых удачных выступлений, когда было мало побед. Но система продолжала работать, благодаря чему снова появились яркие девочки — та же Лаура Дальмайер. Сейчас немецкая команда вполне достойно может бороться за победу на соревнованиях любого уровня.
Многие люди считают, что результат сделать просто, но, к сожалению, не всегда это получается. Если в игровых видах спорта можно купить тренера, купить игроков, и построить команду в течение одного года, то в циклических видах спорта, в таких, как, в частности, биатлон, должен быть многолетний большой системный и подконтрольный труд, а не шараханье из стороны в сторону, в зависимости от какого-то там выступления.
— Вам, как профессионалу, кажется нормальным, что российской командой сейчас руководит сразу несколько тренеров? Есть группа Гросса, есть группа Крючкова, есть Сергей Коновалов у женщин, при том что работает он по тем планам, что составляет Владимир Королькевич. Все попытки понять, кто реально отвечает за результат сборной, лично у меня проваливаются.
— Согласен, что отвечать за результат в такой ситуации сложно. С другой стороны, есть руководитель федерации – президент СБР. А каждый руководитель выстраивает работу так, как сам ее видит. И команду он всегда собирает под себя. Какой все это даст результат – посмотрим после Олимпийских игр. Но, если хотите знать мое мнение, конечно, ситуация не нормальная. Когда ответственность размыта, каждый может чуть-чуть где-то недорабатывать. Просто в силу того, что не всегда может принять решение. В такой ситуации бывает сложно находиться как спортсменам, так и тренерам. Сама идея одновременно готовить к сезону несколько команд может быть и хороша, но заниматься этим нужно точно не в олимпийский сезон. Здесь должно быть жестко: определить состав и работать. Все спортсмены тренерам известны, если вдруг прорежется какой-то самородок, то для него всегда можно найти шестую вакансию. Тренеры всегда имеют право включить в команду одного человека на свое усмотрение.
— Сколько времени требуется на ваш взгляд для того, чтобы создать команду, за которую не стыдно?
— Лет восемь. Минимум – шесть, если есть хорошие молодые ребята. В России они есть. Вообще, думаю, что российская мужская команда нормально подойдет к этой Олимпиаде.
— Думаете, или хотите верить?
— Я хочу в это верить. Мы прошли вместе несколько сборов — в Ханты-Мансийске, в Бейтоштолене, я видел, как ребята трудились. Они очень много работали. Может быть, просто не всё «переварили».
— От чего зависит, переваривает спортсмен нагрузку или нет?
— Возможно, нагрузка была чуть завышена. Если это происходит системно, становится сложно отойти.
— То есть если спортсмен был перегружен, то соревнования, вместо того, чтобы активизировать скоростные качества, ложатся на человека дополнительной плитой?
— Совершенно верно. В этой ситуации надо просто подкорректировать подготовку, ну, и немножко подождать. В частности, Антон Шипулин, как мне кажется, уже отходит от нагрузки. В последних стартах он уже был хорош.
Ради того, чтобы быть первым
— Как бы вы поступили, если бы были тренером Норвегии, и от вас зависело решение относительно участия в Играх Уле Эйнара Бьёрндалена?
— Я бы взял его. Понятно, что спортивный принцип должен соблюдаться, он всегда присутствует в норвежской команде. Но все-таки шестое место я бы ему отдал. Во-первых, сам Бьёрндален – это большая история, легенда мирового биатлона. И продлить ему эту историю я бы помог. Понятно, что сейчас у норвежца семья, возраст, он сегодня не имеет результатов высокого уровня. И тем не менее в гонке на 20 километров и в эстафетной гонке Уле Эйнар вполне мог бы помочь команде.
— Вам его жалко?
— В каком плане?
— Чисто по-человечески. Жил человек три десятка лет биатлоном, и вдруг у него в один момент оборвалась жизнь.
— Я давно знаю Уле Эйнара, мы в неплохих отношениях с ним. Конечно, он отдал биатлону всего себя. Очень много придумывал — те же палки. Много работал с «Мадшусом», начинал гоняться на лыжах этой фирмы и до сих пор остался ей верен: тестирует лыжи, рекомендует какие-то вещи. Как-то рассказал мне, что когда был совсем молодым, у него не получалась стрельба. Он нанял специалиста, заплатил свои деньги. Стрелял по 20 тысяч патронов в год. Мне всегда он нравился тем, что постоянно хотел быть первым. Не вторым, не третьим, а именно первым. И отдал этой цели всю свою жизнь. Думаю, он оказался просто не готов к тому, что в его жизни больше не будет Олимпийских игр. Не сомневаюсь, что он снова найдет себя в роли тренера, менеджера, или какого-то другого специалиста. Он востребованный человек.
— Свои фавориты применительно к Олимпийским играм у вас имеются?
— Их не так много, думаю. Мартен Фуркад, Йоханнес Бё, отчасти Свендсен.
— За кого из них болеете лично вы?
— Честно?
— Да.
— За Йоханнеса. Он, такой… рыжий, отчаянный парень. Мне такие люди нравятся. Фуркад, нет слов, заслуженный, великий спортсмен. Бё берет другим. Он может что-то совершенно бесшабашное сделать, выкинуть какой-то фортель, но при этом ни на секунду не забывает, чем он занимается. У нас многие в юниорах с ним бегали, успешно конкурировали. Тот же Максим Браун. Но Максим Браун сейчас в седьмом десятке, а Бё в первом.
По той же причине, кстати, я очень симпатизирую Лауре Дальмайер. Молодая спортсменка, ворвалась, бесцеремонно в когорту великих, как когда-то Лена Нойнер. Думаю, на Олимпиаде она будет одной из основных фавориток.
Хотя Олимпиада – это совершенно другой старт, война. Это просто фронт очередной, будем прямо говорить. Магдалена Форсберг, к примеру, шесть раз Кубок мира выигрывала — и ни одной золотой олимпийской медали. Рафаэль Пуаре — то же самое. На играх нужны прежде всего бойцы. Готовые драться.
— Эти качества можно определить в человеке до того, как сунуть его в олимпийское пекло?
— Конечно. На протяжении ряда соревнований эти качества так или иначе проявляются у людей. Такие, как правило, бывают непредсказуемы. Примерно как в обычной жизни могут за кого-то вступиться, не думая и не опасаясь, что сейчас самому наваляют.
— Как рыжий Бё?
— Как рыжий Бё.
