Старший тренер сборной России по резерву Валерий Польховский в интервью Sports.ru – об особенностях работы с молодежью, диалогах с Мюссиггангом и Пихлером, скорости Нойнер и Гесснер, решении визовых проблем, дискуссиях с Барнашовым и модернизации советских методик.
— Валерий Николаевич, что входит в ваш круг обязанностей? Довольны ли своей должностью?
– Я работаю с юниорской и молодежной сборными России. Главная цель – подготовить биатлонистов для первой сборной. Хотим создать преемственность тренеров и спортсменов. Чтобы они могли безболезненно переходить из юниоров в молодежную команду, из молодежной – в первую. Сейчас весь российский биатлон работает на главную сборную.
— Вы занимаетесь только спортивной частью или еще организационной?
– Занимаюсь всем, потому что работу нельзя разделять. Можно сказать, раньше молодежной команды не было. Она буквально делает первые шаги. Передо мной поставлены четкие задачи – планирование и построение тренировочного процесса.
— Вам не было бы проще, если организацией тех же сборов занимался бы другой человек?
– Все оргмоменты отнимают не так много времени. У нас постепенно налаживается работа со спортивными базами. Больше времени, конечно, отнимает учебно-тренировочный процесс, который является приоритетом.
У нас появился начальник команды – Сергей Рожков. Сейчас, например, сделали для молодежной команды годовые шенгенские визы.
— Расскажите, как вы отреагировали на приглашение Союза биатлонистов возглавить резервную команду?
– Мне очень интересна эта работа. Я всегда находился в поиске учебно-тренировочного процесса, методик, ведения отдельных тренировок. Это интересно мне и сейчас. Активно обсуждаем различные тонкости с тренерами, вырабатываем генеральную линию тренировок.
Ни в коей мере не должны сделать из тренера робота. Он творческий человек, который должен думать. Пытаемся выработать ту линию, которая будет приемлема индивидуально для каждой команды. Иногда мы делим спортсменов на две группы, потому что есть ребята постарше, есть младше. За счет вариации нагрузок, различных подходов пытаемся провести индивидуальную работу.
— Под преемственностью вы имеете в виду подготовку юниорской, молодежной и первой сборных по одной методике?
– Да, чтобы команды, по крайней мере, имели ступенчатый объем тренировочных нагрузок. Есть определенные средства для решения этих задач. Может, кто-то хочет больше покрутить педали велосипеда, кто-то побегать на лыжероллерах. Но есть временные параметры для каждого возраста. Плюс недельные микроциклы.
Что я подразумеваю под «тренерской преемственностью»? В качестве примера приведу сборную Германии. Немцы знают, что после Ванкувера уходят Уве Мюссигганг и Франк Ульрих. С Мюссиггангом уже три года работает тренер, который после него останется на следующий олимпийский цикл.
Мы тоже должны добиться преемственности, чтобы человек, накапливая определенный опыт, переходил от работы с молодежной сборной к первой. Но это всего лишь мои мысли, кадровая политика – прерогатива правления СБР и президента Михаила Прохорова.
— Ваши взгляды с главным тренером сборной России Владимиром Барнашовым совпадают?
– В этом вопросе мы нашли понимание. У нас было много разговоров, дискуссий. Никаких разногласий нет. Мы идем вместе.
У других специалистов тоже есть свои взгляды. Нашей задачей было собрать всех в одно целое, при этом не указывать сверху, а найти понимание между другими тренерами, мной и Барнашовым. Вместе должны делать общее дело. Но у каждого, безусловно, есть свое мнение.
Мы готовим спортсменов на перспективу и говорим тренерам – не нужно ради медали на юниорском чемпионате мира кого-то ломать, ставить больного человека, корректировать под кого-то систему отбора.
— Насколько укомплектован штаб юниорской и молодежной сборных? Не планируете привлечение других специалистов?
– Много обсуждали этот вопрос с Барнашовым. Возможно, не на постоянную основу, а временно нам необходима работа со стрелками. И она уже началась. В ближайшее время юниоров посетит специалист по стрелковой подготовке Александр Куделин.
У нас есть идея пригласить лыжника для совершенствования техники лыжного хода. Еще я хотел бы видеть тренера по фитнесу. Потому что это направление ушло далеко, а разбираться во всех областях очень сложно. Привезти такого специалиста на сбор-два, чтобы он что-то порекомендовал, составил программы для определенных групп мышц, увеличения силового потенциала.
С оружейником мы такую проблему уже решили. Также с Владимиром Михайловичем встречались с группой психологов, которые предложили свою программу. Нам она понравилась. Сейчас идея находится на обсуждении в СБР. Если получится, то они будут работать со всеми командами.
— Барнашов планирует посетить юниорскую сборную?
– Его главная задача – подготовка команды к Олимпийским играм. У нас есть понимание, полное доверие. Если он пожелает, то двери сборной для него открыты, но пока такого разговора не было.
— Перед юниорской командой нет медального плана на чемпионат мира. По какому критерию будет оцениваться работа тренеров?
– Критерий у нас один – сколько спортсменов перейдет в национальную сборную, и сколько потом раскроется, станут звездами.
— А есть конкретный показатель? Например, в футболе считается, что если с одного набора в команду мастеров попадает 2-3 человека, то это хороший результат.
– В биатлоне такой оценки нет. Но могу сказать, что на сегодня в юниорской и молодежной командах собраны самые лучшие, одаренные и способные.
— Как строится ваша работа с молодежью? Вы больше подсказываете или исправляете ошибки?
– Работа построена на обучении. В стрелковой части – это объяснения, в гоночной части – работа на технику. Нужно сделать так, чтобы ребята включали голову. Потому что без головы в биатлоне делать нечего.
Многие ребята, приходя в юниорскую команду, даже на классических лыжах или лыжероллерах не стояли. Зачастую наша беда в «натаскивании» молодого спортсмена на результат. Потом это губительно сказывается на его дальнейшей судьбе. И мы начинаем винить тренера национальной команды, что был такой хороший биатлонист, а затем пропал. Так надо разбираться – может быть, причина в чем-то другом?
Например, есть отдельные спортсмены, которые завышают интенсивность, и это не всегда идет на пользу. Некоторые биатлонисты не могут ходить, допустим, во второй пульсовой зоне, а сидят в третьей. Этим мы воспитываем натурального «середнячка».
Я считаю, что в определении методики тренировок и заключается та изюминка, которую мы должны найти. Каждый тренер пытается что-то свое внести. Это хорошо, но методика должна быть на ком-то проверена, все-таки это национальная команда.
— Можно ли говорить о каких-то нововведениях в резервной команде?
– Сейчас получилось так, что мы готовим спортсменов к «крейсерской» скорости. В лыжном ходе проигрываем многим. Не можем активно проходить финишный отрезок, и видно, что это с детства не заложено у спортсменов. А у немцев, например, появились такие биатлонистки, как Нойнер и Гесснер.
На этапе Кубка мира в Ханты-Мансийске пообщался с Уве Мюссиггангом. Он сказал одно: «Валерий, это система». Все, я больше ничего не стал говорить. Рядом стоял Вольфганг Пихлер, с которым у меня также хорошие отношения. Он услышал это и говорит: «Ну а что вы думаете? Весь мир тренируется по вашей методике, а вы начинаете изобретать велосипед».
Я не хочу менять эту систему, но ее нужно модернизировать. Потому что в биатлоне стало много пасьютов и масс-стартов, а гонок на 20 километров почти нет. В связи с этим надо корректировать подготовку. Но мы не бросаемся с шашкой наголо, а работаем методично и постепенно.
www.sports.ru
