Ульяна Денисова в большом биатлоне провела больше 10 лет. Так получилось, что на чемпионате России в Уфе я слышала обсуждение её перспектив между Пихлером и российскими тренерами.
Немец тогда высказался довольно категорично: стрелять в гонках Ульяна никогда не сможет. Уже не вспомню дословно, чем он это объяснял. Помню, что сожалел об этом, называл её одаренной лыжницей, которая если бы могла стрелять в спринте хотя бы 1-2 промаха, могла бы бороться за высокие места.
О чистой стрельбе речи даже не шло, в это и русские тренеры не верили. Спортсменку, имеющую хороший ход, терять никто не хотел, ведь именно этого так не хватало и сейчас не хватает в сборной. Тем не менее, финал был именно таким: Ульяну в команду не взяли. Стрелять она действительно так никогда и не стала, но на Кубке России блистала и без этого.
В какой-то момент тренер ХМАО Валерий Захаров в разговоре с кем-то из нас включил Денисову в список спортсменок, «загубленных Пихлером», куда в тот момент входили его подопечные Евгения Седова и Светлана Слепцова. Но буквально на следующий день после того интервью Ульяна, как обычно, показала в гонке лучший ход, опередив всех почти на минуту, а стреляла так, что никакая скорость ей не помогла.
Потом она попыталась перейти в Беларусь, но забеременела и повесила винтовку на гвоздь. Её большое интервью «Евроспорту» рассказывает много интересного о биатлоне «изнутри»:
— Зрители практически не видят Кубок IBU. Расскажите о его главных отличиях от Кубка мира.
– Когда я попала в сборную на кубки Европы, эти соревнования еще развивались. Туда ездили биатлонисты на деньги своих регионов. Не было централизованной сборной, как сейчас, даже количество спортсменов от страны не ограничивалось.
В 2004 году я ездила от Мурманской области. Тогда тоже была серьезная конкуренция: никаких ограничений по возрасту, народу много разного. Кое-кто из нынешних лидеров начинал с этих соревнований: с сестрами Семеренко мы бегали, сильные немки выступали. А сейчас все регламентировали – ездят вторые составы при ограниченных квотах от каждой страны. Многие сильные спортсмены теперь попадают на Кубок IBU, потому что не проходят в основную команду.
– Гонки хорошо были организованы?
– На Кубке IBU всегда спокойнее было, чем на Кубке мира – места сельские, меньше болельщиков. Более расслабленная атмосфера.
– Как проходили тренировки спортсменов, выступающих на Кубке IBU/чемпионате Европы?
– Я ездила с личным тренером. Когда регион – Мурманская область – не давал на него денег, я работала с другими тренерами из России.
– С тренерами от сборной?
– Не было конкретного тренера сборной, который отвечал за все, ездило много специалистов. Уже позже организовали одну сборную и главного тренера, где-то с 2007-08 годов. А так с каждой участницей приезжал личный тренер, а если один из них не мог – он договаривался с руководителем другой спортсменки. Со мной ездила Яна Романова, и мой тренер Субботин Сергей Константинович созванивался с ее – Анисимовым Владимиром Семеновичем – и договаривался, чтобы я к ним подключалась.
У Субботиных (они супруги) я с 11 лет тренировалась, как пришла в СДЮСШОР №3, они меня растили как вторые родители. А в 2010 году я перешла в Ханты-Мансийский округ к Захарову Валерию Павловичу, уже будучи профессионалом – меня не нужно было сильно контролировать, что-то навязывать. Валерий Павлович организовывал тренировочный процесс и мне не мешал.
– Когда вы ездили от региона, то регион все и спонсировал?
– Да, сначала именно так. В Мурманске поначалу были проблемы, мне не купили винтовку. То ли денег не было, то ли не могли оформить. Пришлось за свои покупать, позже моя спортшкола по частям возвращала деньги. На тот момент винтовка Anschutz стоила около 3 тысяч евро. Нам в сборной всем посоветовали именно эту фирму. Изначально я стреляла из ижевской, которую мне дали в спортшколе, но она хуже держала мороз – давала больший разброс, чем немецкая.
– А кто готовил лыжи?
– Все делал тренер – он меня пристреливал, лыжи готовил и обкатывал вместе со мной. У соперников из других стран, крупных сборных, всегда было все централизованно – команда приезжала с персоналом. Позже и в сборной России стало так же.
Но появились и сложности. Когда сборная стала ездить централизованно, то появился отбор: просто так уже не поедешь в Европу. Сложно сказать, по каким критериям, потому что они всегда менялись и часто не соблюдались.
– Вы сталкивались с проблемами отбора на Кубок IBU?
– В 2011-12 годах мы с Пихлером тренировались. Несмотря на то, что я прошла всю подготовку в сборной, меня все равно туда не взяли. Устроили отборы по летним стартам в России и контрольным гонкам на первом снегу. Мне якобы одного очка не хватило, чтобы попасть на Кубок IBU.
В командах «А» и «Б» готовились 18 человек, я была в первой, но не прошла.
– Очки начислялись за место на финише?
– Да, система такая же, как на Кубках, только количество баллов другое. Мне кажется, сейчас такого нет, и если кто-то готовится в сборной России, то практически без отбора едет на первые кубковые старты. А тогда нам еще и дома сделали отбор. Там Евгения Седова была, Дарья Виролайнен, Екатерина Глазырина, Анастасия Токарева, Наталья Гусева и другие девчонки. Я тогда очень сильно расстроилась, меня вернули бегать на Кубки России. Пихлер предложил перейти в лыжные гонки, а Павел Ростовцев – завязать со спортом. И это перед самым сезоном, после тяжелейшей подготовки.
– Какие отличия почувствовали, когда поднялись в Кубок мира?
– Очень много болельщиков. Первый Кубок мира я бежала в Холменколлене, там было полно народа, движуха, все ходят – сервисмены, тренеры. Трасса лучше оформлена, разграничена, значительно больше судей, ограничений по перемещению в стартовом городке. Лучше зрелищность, телевидение. Тогда я в спринте семь раз промазала и в пасьют не попала.
– Какие достижения гарантировали Кубок мира?
– Конкретных критериев в нашей сборной никогда нет – ты до последнего сидишь и ждешь, куда же тебя отправят. Как правило, это решается за спиной спортсмена. Появляются более важные люди, функционеры, и за тебя решают: где ты, кто ты и что из себя представляешь.
– Даже не спрашивают у спортсмена, готов он или нет?
– У нас в сборной никто никогда не скажет о плохом самочувствии, чтобы отказаться стартовать. Биатлонистка лучше промолчит и побежит больной. Такое могут себе позволить только лидеры. Если дают шанс, всегда используешь его, потому что он может быть последним. Зачастую бывает, что спортсмены идут на риск, лишь бы удержаться в команде.
– У вас такой момент был?
– Бывало, да. В 2005 году на Всемирной Универсиаде я просидела без гонок – заболела бронхитом. А потом Польховский увез меня на Кубок мира. Это была предолимпийская неделя в Турине. Конечно, лучше было не бежать – выступила я в итоге плохо. А тренеры знали, что я не стартовала из-за болезни на Универсиаде, но на гонки пустили – видимо, ждали какого-то прорыва.
– Анфиса Резцова говорила , что правильнее тренировать большую группу спортсменов вместе, а затем из нее выбирать лучших на Кубок мира. Это помогло бы вам тогда поднять свой уровень в гонках?
– У нас примерно так и обстояли дела. Когда мы с Пихлером тренировались, в сборной было две команды – всего 18 человек. Часть сборов мы вместе провели, остальные – отдельно. А потом из нас выбрали, кто на Кубок мира поедет, кто на Кубок Европы, кто на Кубок России. Все было на равном уровне, только тренеры разные. У команды «А» – Пихлер, у команды «Б» – русские тренера, они своих биатлонисток меньше нагружали, чем нас.
Сейчас была одна женская сборная (около 12 человек) и две мужские (человек по 8). Всех их распределили по Кубкам мира и Кубкам IBU перед сезоном.
– Когда вы тренировались с основой сборной, вам помогало соседство с опытными биатлонистками?
– Частично да, но постепенно я поняла, что рано попала в команду, надо было еще дома подготовиться с личными тренерами.
– Почему?
– В сборной не было индивидуального подхода, я приехала юниоркой без поставленной стрельбы, а в сборной каждая тренировка – как гонка за результатом. И я в этой погоне свои цели не решила и осталась без стрельбы.
– Остались без стрельбы? Как это? Что вообще значит поставить стрельбу?
– Наработать технические моменты: подводку, обработку спуска, прицеливание, работу с ветром. Мелкие детали, которые надо отработать до автоматизма, чтобы мозг не включался, а руки сами все делали.
– Получается, на точный выстрел влияет не только прицеливание?
– Прицеливание второстепенно. Самое главное – обработка спуска. Нам стрелок рассказывал: если ты сначала прицеливаешься, а потом нажимаешь, то за время подачи сигнала из одного центра мозга в другой ствол уйдет в сторону. То есть действия должны происходить одновременно. Нажатие опережает прицеливание, чтобы произойти в момент точной подводки к мишени. Если сначала прицелишься, а потом нажмешь – ствол обязательно уйдет.
Палец нажимает спуск за мельчайший промежуток времени до прицеливания. Прицел идет по траектории к мишени и палец уже готов нажать. Самое сложное – совместить эти действия в один момент.
– Не замечали, кто из сборной делает подобные ошибки?
– Сложно сказать, но думаю, каждая, когда мажет, делает это. Есть много ошибок – нажала раньше или позже, поддернула. То есть, резко нажала, и за счет мышечного сокращения ствол винтовки дернулся в сторону.
– Спортсмены сами делают поправки на ветер, ориентируясь только на флажки?
– Именно по флажкам и оценивают. Если они лежат параллельно земле – значит, ветер сильный и можно условно на три щелчка крутить. А если поднимаются и падают – одного щелчка достаточно. Это как интуиция, причем надо знать еще и поправочный шаг своей винтовки. Он выясняется на тренировке пробным путем.
– Российские биатлонисты часто проваливаются после перехода из Кубка IBU в Кубок мира, почему?
– Давит груз ответственности – в других странах спортсмены более раскрепощенные. Они не боятся потерять место в сборной и выступают как могут. А у нас на каждый старт выходят как в последний бой. Мне именно это мешало.
– Действительно так сильно давит ответственность, что ноги подкашиваются, и спортсмен просто не может бежать и мажет там, где надо попадать?
– Не знаю, зависит от психологии спортсмена. Но вообще очень давит: ты знаешь, что дали всего один шанс. А в других странах не так. Например, немка Хильдебранд. Она бегала одновременно с Евгенией Седовой. Женя уже спустилась на уровень Кубка России и закончила со спортом, а Франциска все бегала – прошло пять-шесть лет между ее первым выступлением на Кубке мира и подиумом.
– Сами как решали психологическую проблему?
– Я понимала, что она мне мешает, но не было квалифицированного спортивного психолога, а самой требовалось время. Только с возрастом почувствовала себя уверенно и спокойно, но было уже поздно.
– Вы гонялись на Кубке IBU с нынешними лидерами сборной – Екатериной Юрловой, Дарьей Виролайнен. Что можете о них рассказать?
– Катя Юрлова очень любит свое дело, живет биатлоном, черпает позитив из него. Она дипломированный психолог, занимается йогой, глубоко подходит к делу: докапывается до каждой мелочи, много трудится. Катя за счет характера пережила все свои неудачи, не бросила биатлон, ее подход должен был принести результат. И на прошлом чемпионате мира она победила.
– Не замечали особого отношения к Дарье Виролайнен?
– Нет, я бы такого не сказала. Даша – очень простая девчонка, и когда я ее впервые встретила, то долго не знала, что она дочка Анфисы Резцовой. Она тогда уже была семейной, постоянно переживала за мужа и ребенка. Даша вела себя очень просто, у нее мягкий характер, что немного мешает в спорте, как ее мама говорит.
– Не помните, чтобы ее поставили в гонку в ущерб более достойным?
– Нет, именно с ней такого не было.
– Пересекались ли с Анастасией Кузьминой?
– Да, мы с ней ездили по юниорским чемпионатам. Она тоже выделялась упорством, делала все упражнения. Во время соревнований у нас более свободный режим, тренируемся самостоятельно. А Настя все время что-то придумывала, упражнения находила, дыхательную гимнастику использовала.
– Как Кузьмина перешла в Словакию?
– Она ушла в декрет, а Тюменская область ничего не сделала, чтобы Настя могла дальше тренироваться и спокойно отдыхать. Ее муж выступал за лыжную сборную Словакии и предложил перейти к нему. Там она получила поддержку.
Люди обычно о таких переходах не распространяются до самого конца, а позже в разговорах между собой мы ее поддерживали. Говорили, что правильно сделала, а мы тут бегаем, с трудом отбираемся в основу.
– А тренеры по поводу таких переходов беспокоились?
– Нет, думаю, особо не беспокоились – у нас скамейка запасных большая, замена всегда найдется. Никогда никого не пытались удержать, помешать переходу.
– Как в то время принимались решения, кто поедет, а кто нет на Кубок мира?
– Все время критерии менялись, в основном смотрели за рейтингом по сезону. Если где-то проявил себя, то тебя могут включить в состав. И еще несколько человек на усмотрение тренера. Бывает, что не попадают хорошие спортсмены. Так и я по итогам сезона в 2014 году в сборную не попала, хотя брала медали на чемпионате России и выиграла общий зачет Кубка России. Посчитали меня не перспективной, взяли молодых с двадцатыми местами в рейтинге.
Шанс обычно всем дают, но другое дело, что надо давать несколько возможностей проявить себя. А у нас дают один-два шанса и все. Так же, как в этом году Ульяну Кайшеву позвали на спринт в Поклюку, она заняла 62-е место и все, обратно вернули на Кубок IBU. Если вы берете какого-то спортсмена, дайте ему хотя бы месяц. А у нас ждут сиюминутного результата, не дают возможности выкататься.
Тренеры всегда за спиной у спортсменов решают, кого куда поставить, а еще могут контрольную тренировку провести за день до старта. На чемпионате мира в 2011 году нам троим устроили такую перед спринтом: я, Слепцова и Гусева бежали шесть километров, потому что тренера не знали, кого поставить.
– Сталкивались с тем, что в главную сборную проходили не те люди?
– Сплошь и рядом такого не было, конечно, но небольшие подозрения появились по поводу некоторых биатлонисток. Дальше разговоров между собой дело не пошло. Причем сами девушки понимали, что их взяли не совсем честно, они были жертвами чьих-то политических игр.
– А кто это был?
– Имена называть не хочу, но на моей памяти было такое на чемпионате Европы в 2008 году и на чемпионате мира в 2011.
– Выступления на Кубке IBU и на чемпионатах Европы финансово выгодны для спортсменов?
– Сейчас даже очень, некоторым биатлонистам выгоднее оставаться на IBU, чем переходить выше и ничего не получать. Когда я начинала, то никаких призовых не было, а в последние годы уже по 3000 евро за первое место платили. И награждают деньгами сразу 6-8 мест.
– Вас во время выступлений содержал регион?
– В Мурманской области я стояла на ставке спортсмена-инструктора в школе высшего спортивного мастерства и получала в 2009 году около 10 тысяч рублей. Еще параллельно в Мурманске выступала за Северный Флот – 77-й спортивный клуб, там платили основную зарплату в 16 тысяч. Но потом нас сократили. Сказали – или идите служить, или увольняйтесь. И в 2010 году я перешла в Ханты-Мансийск. Там платили 30 тысяч с небольшим в Центре спортивной подготовки плюс губернаторская стипендия и от федерации биатлона ХМАО-Югры, в целом хватало.
А зарплаты всегда зависят от регионов. В сборной раньше платили гораздо меньше. При Прохорове мы получали больше – он доплачивал спортсменам отдельно, по своим каналам. А потом и в Москве в Центре подготовки сборных команд России подняли ставки – вместо 3 000 рублей стали платить около 30 для обычных рядовых членов сборной.
– Почему в 2014 году вы перешли в сборную Белоруссии?
– Мне не дали шанса выступить за нашу сборную. Я выиграла Кубок России и была с медалями на чемпионате, по критериям и рейтингу проходила, но меня не взяли. Было еще желание выступать, а белорусы сами предложили: переходи к нам и без всяких отборов будешь выступать на Кубке мира.
– Они следили за спортсменами и при подобных ситуациях сразу связывались?
– Они всегда все знают. Они связывались с моим личным тренером Валерием Павловичем Захаровым. Не знаю, какой был у них разговор, но потом они мне позвонили и пригласили на просмотровый сбор. Я тогда стояла на распутье, сомневалась, уже июль был. С апреля я практически не тренировалась, занималась учебой. А когда ехала к белорусам, узнала, что беременна. В итоге закончила карьеру и родила замечательного сыночка Ивана.
Ян Матвеев, «Евроспорт»
