Легендарному норвежцу, самому титулованному спортсмену в истории зимних Олимпийских игр биатлонисту Уле Эйнару Бьерндалену исполнился 41 год. Мало кому удается в этом возрасте не просто соревноваться, но и продолжать оставаться одним из лучших в мире. О том, что и в 45 лет можно показывать достойные результаты, про идеальные Олимпийские игры в Сочи, про свое фирменное блюдо и отношение к журналистской профессии Бьёрндален рассказал в разговоре с корреспондентом «Р-Спорт» Иваном Тугариным, который состоялся во время этапа Кубка мира в итальянской Антерсельве.
Норвежец готов был говорить обо всем, только на тему личной жизни жестко, но предельно вежливо и даже с улыбкой говорить отказался.
В спорте все возможно даже в 45
— Уле, сегодня вам исполняется 41 год. На сколько лет вы на самом деле себя ощущаете?
— Главное – я хорошо себя чувствую (улыбается). Все нормально, я в порядке. Все, как и раньше. Все хорошо. Я чувствую себя ровно на тот возраст, который есть. Но я до сих пор мотивирован, усердно работаю. Несмотря на то что мне исполнился 41 год.
— Одно из ваших прозвищ – сорокалетний юниор…
— Серьезно? Никогда не слышал (смеется).
— Когда вы начинали свою карьеру, когда впервые начали побеждать на этапах Кубка мира, могли ли вы подумать о том, что будете соревноваться после 40 лет? И не просто выходить на дистанцию с винтовкой за спиной, а побеждать. И не просто побеждать, а в 40 выигрывать Олимпийские игры.
— В жизни, в спорте возможно все. Даже если тебе 40, 45, то все равно можно побеждать. Все возможно, если правильно тренироваться. Возвращаясь к вашему вопросу, то могу сказать, что в моей спортивной жизни почти ничего не поменялось с тех пор, как мне было, условно, 30. Да, немногим удается побеждать в 40. Но такие примеры среди спортсменов есть. Опыт – тоже очень нужная вещь в спорте в принципе и в биатлоне в частности. Если честно, никогда об этом не думал. Могу сказать только то, что моя форма позволяет мне рассчитывать на хорошие результаты еще пару лет.
— Неужели ни разу за последние несколько лет, у вас не возникало мысли: «Все, хватит»?
— Конечно, возникало. Но только не в контексте возраста. Дело в результатах. Последние годы у меня бывали травмы, были проблемы со спиной. Результаты пошли вниз… Но последние два года все хорошо в тренировочном процессе, с результатами тоже все нормально. Возможно, я не так силен, как несколько лет назад, но я могу выходить на определенный пик формы в течение сезона. Например, в этом году главный для меня турнир – чемпионат мира. Именно к Контиолахти я планирую оказаться в высшей точке своей формы.
— Я правильно вас понял, что единственное, что может влиять на ваше решение о продолжении или завершении карьеры – ваши собственные ощущения?
— (улыбается) Мой план – продолжать карьеру до чемпионата мира в Холменколлене, который пройдет в 2016 году. Я эти планы не менял и менять не собираюсь.
— Вас спрашивали об этом уже миллион раз: может, остаться до Олимпийских игр-2018? Есть что-то такое, что может заставить вас передумать уходить после домашнего чемпионата мира?
— Нет. Это решение я принял после Олимпиады в Сочи. Да, у меня есть мотивация. Но мне кажется, что это будет лучший момент, чтобы завершить карьеру.
Проблем с мотивацией не было никогда
— Биатлон – это…
— Концентрация. На самом деле наш вид спорта очень многогранен. Здесь крайне важное значение имеет технический аспект, физическая готовность спортсмена и, конечно, психология.
— Олимпийская чемпионка по прыжкам в воду Елена Вайцеховская рассказывала, что после победы на Играх наступает опустошение. Что цель, к которой шел всю жизнь и ради которой так много работал, достигнута. И не понимаешь, куда идти дальше. И что самое сложное потом – это поиск мотивации. Вы уже не раз с начала разговора сами упомянули про мотивацию. Хотите сказать, что за всю карьеру у вас ни разу не было проблем с ее поиском? Ни после первой победы, ни после восьмой?
— Никогда. Вообще никогда!
— Да где же вы ее находите?! Вы выиграли уже не просто все, что можно, а даже сверх этого.
— Я просто безумно люблю свой вид спорта. Мне нравится тренироваться. У меня лучшая работа в мире! Вот и весь секрет.
— Хорошо. Помните свои ощущения, когда в 1998 году на Олимпиаде в Нагано поняли, что выиграли спринт? Первое олимпийское золото в вашей карьере.
— Конечно! Это было что-то невероятное. Это был просто великолепный день. Пожалуй, это была одна из моих лучших гонок за всю карьеру. Пару лет перед этой Олимпиадой были весьма непростыми для меня… Поймите, то золото было важно не только для меня лично. Оно стало очень важным для всей Норвегии. До этого, на протяжении длительного времени, результаты Норвегии в биатлоне на Олимпиаде были не столь хороши. Было очень важно, чтобы биатлон в нашей стране вновь начали воспринимать всерьез. Халвар Ханевольд выиграл тогда индивидуальную гонку, я – спринт на 10 километров. Мне кажется, что те победы стали толчком к развитию биатлона в Норвегии. Как и к тому, что национальные СМИ стали больше внимания уделять нашему виду спорта. В общем, это был «большой» день!
Победные гонки в Нагано и Ханты-Мансийске – лучшие в карьере
— Знаю, что выбрать достаточно сложно, и все же. Какую свою победу вы считаете лучшей?
— Было три или четыре гонки, которые получились просто невероятными. Безусловно, гонка, про которую мы говорили – 1998 год в Нагано. Прекрасным получился масс-старт на чемпионате мира в Ханты-Мансийске, который прошел при сильнейшем ветре и фактически в экстремальных условиях. Возможно, это лучшая гонка за всю мою карьеру. Да, пожалуй, эти две гонки были лучшими в моей карьере.
— А Солт-Лейк-Сити? В 2002 году вы стали абсолютным олимпийским чемпионом, выиграв все старты.
— Там я был просто в превосходной форме. Физическое состояние, как и психологическое, было просто невероятным. Но это был не единственный случай, когда я на протяжении 10 дней находился в такой потрясающей форме. То же самое было на чемпионатах мира в Хохфильцене (2005) и Корее (2009), где мне также удалось выиграть все гонки. Солт-Лейк здесь выделяется тем, что это Олимпийские игры. Но могу сказать точно, что ни одна из тех четырех гонок не входит в число лучших в карьере. Они были хороши, но не более.
Людям нужны примеры для подражания
— Вы являетесь самым титулованным спортсменом в истории зимних Олимпиад, у вас больше всего побед на Играх среди всех биатлонистов. Каково это — находиться на вершине биатлонного мира?
— Не поверите. Великолепно (смеется). Это невероятные ощущения. Это очень здорово — встать в один ряд с Бьёрном Дэли, которого в Сочи я догнал по количеству побед. Он является моим хорошим другом и всегда был для меня примером. Его выступления мотивировали меня. Даже не в том, чтобы завоевать такое же количество наград, а в отношении к делу, в спортивном долголетии.
— Португальский футбольный тренер Жозе Моуринью как-то сказал: когда ты первый, то нет никакого давления. Быть вторым или третьим – вот где ты находишься под постоянным давлением. Согласны?
— Думаю, что давление есть везде и всегда. Зависит от того, как ты к нему относишься, ставишь ли ты себя сам под давление. Есть давление со стороны СМИ, а есть и давление даже командное, со стороны твоих партнеров. Все зависит от того, как ты ставишь себя под это давление. Если тебе удается его контролировать, то все дается достаточно легко. При этом давление на топ-спортсмена есть всегда. Ведущий спортсмен – всегда с амбициями, с желанием побеждать. В этой ситуации избежать давления невозможно. Но нужно уметь с ним справляться, управлять им.
— В какой момент карьеры вы ощущали давление сильнее всего?
— До момента своей первой победы на чемпионате мира. Я очень долго не мог выиграть золото чемпионатов мира. Я стал олимпийским чемпионом в 1998 году, а чемпионат мира мне покорился только в 2003-м в Ханты-Мансийске (в 1998 году Бьёрндален стал чемпионом мира в командной гонке, но в сезоне-1997/98 чемпионат мира отдельно не проводился; в части гонок чемпионы мира определялись в рамках этапов Кубка мира в Хохфильцене и Поклюке, а в некоторых дисциплинах — на Олимпиаде в Нагано). В те сезоны я был силен. Почему у меня никак не получалось на чемпионатах мира – не знаю. Могу ошибаться, но, по-моему, к 2003 году у меня было 26 стартов на чемпионатах мира. Десять или пятнадцать медалей. Ни одного золота. В Норвегии это называли ужасом. Я должен был выиграть чемпионат мира еще в 2001-м, но тогда я упал перед самым финишем масс-старта и стал вторым, проиграв что-то около четырех секунд (французу Рафаэлю Пуаре). Да, 2001 год был очень трудным.
— Вы упомянули, что Бьёрн Дэли был для вас примером. А как в роли примера для подражания ощущаете себя вы? Причем не только для простых людей, но и для ваших коллег. Например, Антон Шипулин не раз говорил, что вы являетесь его кумиром.
— Людям очень важно иметь перед собой примеры для подражания. Иметь человека, с которым можно себя идентифицировать. Я знаю, что это такое, поэтому и говорю, что Бьёрн Дэли был таким человеком для меня. Что ж, это отличный комплимент, если кто-то из спортсменов говорит, что я для них пример для подражания. Антон – на данный момент третий в общем зачете Кубка мира. Он фактически второй лучший в мире в принципе. На одном уровне с ним Эмиль Хегле Свендсен. Мартен (Фуркад) – 100% номер один. А за ним сразу Антон и Эмиль. Антон невероятно силен. Он был прекрасным юниором, затем шаг за шагом шел к тому, что он имеет сейчас. Он очень стабилен. Он не только отменный стрелок, он здорово бежит по дистанции. Он постоянно развивается. У него отличные перспективы. Если я для него пример, это отличный комплимент.
Приготовить пиццу – не проблема
— Однажды в одном из интервью вы сказали, что иногда жалеете о том, что люди вокруг не знают про вас очень многих вещей. Например, что вы отлично ходите по натянутому канату. Что еще о вас мало кто знает?
— Хороший – вопрос. Например, что я просто обожаю готовить. Обожаю вкусно поесть. Также многие про меня думают, что я просто невероятно серьезен, что не умею отдыхать и расслабляться. Поверьте, умею. Правда, вряд ли я лучший в мире по умению отдыхать (смеется). Что вам еще рассказать? Я не такой хороший пловец, но в летнее время не упускаю возможность поплавать. Начал заниматься сёрфингом, мне очень понравилось. Кстати, что касается отдыха. Когда ты профессионально занимаешься спортом, то у тебя не так много времени на отпуск. Нужно его использовать на полную!
— Возвращаясь к любви к готовке. Какое фирменное блюда у Уле Эйнара Бьёрндалена?
— Сложно сказать. Могу сказать, что я ем очень много пасты.
— Вот. Значит, и готовите ее лучше всего?
— Лучшее, что я могу приготовить – спагетти «алиолио пеперончино». Это острая паста с чесноком, перцем чили и свежими помидорами. Кстати, я неплохо готовлю пиццу в домашних условиях.
— Я правильно понимаю, что вы стараетесь использовать каждую возможность что-то приготовить?
— Именно.
Олимпиада в Сочи была идеальной
— Олимпийские игры в Сочи для вас – это…
— Я бывал на многих Олимпиадах. Сочи были Играми, на которых все было идеально. Для меня как для спортсмена это были первые в истории идеальные Олимпийские игры. Организация была просто великолепной. Невероятное гостеприимство. Да, Игры в Сочи стали самыми дорогими в истории. Однако не стоит забывать, что огромный бюджет не означает того, что будет сделано что-то качественно. Деньги – это не все. Олимпиада – это прежде всего спорт и люди, которые делают атмосферу.
— Приехав в Сочи, вы увидели ровно то, что ожидали?
— Да. Я изначально догадывался, что нас будут ждать потрясающие Олимпийские игры. Отдельно хочу сказать про местную природу. Она восхитительная. Какие великолепные виды открывались с биатлонного комплекса!
— Трасса на стадионе «Лаура» – самая сложная, на которой вам приходилось гоняться?
— Она была отменной, хорошо подготовленной, хоть и сложной. Пожалуй, наряду с той, на которой мы соревновались на чемпионате мира в Пхенчхане, она действительно самая сложная из тех, на которой мне приходилось соревноваться.
Журналисты обладают большой властью. Слишком большой.
— Готовясь к разговору с вами, я прочитал, что вы ненавидите опаздывать. И что начинаете нервничать, когда понимаете, что опаздываете на встречу даже на пять минут…
— Это абсолютная правда. У всех людей свое расписание, заставлять их ждать – некрасиво. У нас был учитель в школе, который очень четко нам это объяснил. С тех пор я никогда не опаздываю.
— Что еще может заставить вас нервничать?
— (пауза) Биатлон. Большего всего я нервничаю перед эстафетой, поскольку там ты бежишь не только за себя, но и за команду. Но мне нравятся эти ощущения.
— А в жизни?
— Мне очень непросто даются презентации и речи перед спонсорами, которые мне нужно произносить. Я также порядком нервничаю перед длинными речами перед большим количеством людей. Очень похоже на соревнования, кстати. Такие речи требуют длительной подготовки.
— В детстве вы думали стать спортивным фотографом. Всегда хотелось спросить о вашем отношении к СМИ в спорте, к журналистам.
— Медиа очень важны для нашего спорта. В целом… Знаете, мне кажется, что в целом у журналистов слишком много власти в этом мире. Своими текстами пресса фактически может менять мир, влиять на принятие решений в политике. В спорте ситуация похожая. Когда журналисты используют свою силу в правильном направлении – это одно. Но ведь они могут использовать ее и в негативную сторону. Хорошо, что в биатлоне мы с подобным практически не сталкиваемся. Безусловно, иногда повышенное внимание непросто переносить. Бывает, что есть вещи, которые раздражают. Журналисты имеют право критиковать. Но критика должна быть обоснованной, а не просто огульной. Когда человек просто так начинает выливать грязь на спортсменов, он должен менять профессию. Нужно делать все профессионально. Но таких случаев у нас немного. В целом мне нравится иметь дело с журналистами, но все-таки я считаю, что у них слишком много власти в этом мире.
— Если бы сами были журналистом, что бы вы спросили у Уле Эйнара Бьёрндалена?
— В первую очередь я бы хорошо подготовился. Очень важно провести хорошую подготовку перед интервью. Хочу отдать вам должное: вам удалось это сделать. Мне нравится общаться с журналистами, которые готовы к разговору. Я бы все-таки больше спрашивал о нюансах профессии, постарался бы узнать о том, как удается выступать на протяжении такого длительного времени, постарался бы побольше узнать, что стоит за подобными результатами. Обязательно спросил бы про подготовку, в деталях расспросил бы про тренировочный процесс. Увы, есть журналисты, которые не знают о нашем виде спорта абсолютно ничего и ничего в нем не понимают. Я уже говорил, что в нашем виде спорта очень много интересных деталей. Вот именно всего этого мне часто не хватает в общении со СМИ.
— Второй вопрос из этой же серии: с кем в первую очередь вы бы хотели сделать интервью, будь вы журналистом?
— Было бы интересно сделать большое интервью с Владимиром Путиным и Бараком Обамой. Одновременно. Это было бы круто и интересно — посредством одного интервью рассказать их настоящую историю.
«Дарья Домрачева? Сейчас не хочу об этом говорить»
— Вы постоянно следите за тем, что о вас пишут в СМИ?
— Конечно. Я всегда узнаю о том, что про меня написали. Сейчас настолько развит интернет, что пройти мимо этого невозможно. Однако в течение сезона я ничего не читаю про себя. Тем не менее, если что-то написали плохое или не так, мне всегда об этом расскажут.
— В этом случае можно точно сказать, что слухи, которые уже достаточное количество времени обсуждаются в СМИ о вашем романе с Дарьей Домрачевой, до вас точно дошли. Вас подобные публикации не раздражают?
— Безусловно, я могу прекрасно понять журналистов в этой ситуации. Личная жизнь спортсменов — одна из наиболее интересных для читателей тем, едва ли не самая интересная. Скажу так. Для меня это личный вопрос. Мне о нем говорить неинтересно. Все есть так, как есть. Возможно, я буду говорить об этом в будущем. Сейчас эта тема для меня закрыта. Я не хочу отвечать на вопросы на эту тему.
— Комментируя эти слухи, Дарья сказала в СМИ, что вы друзья. Так вы друзья?
— Я же сказал, что не хочу отвечать на вопросы о личной жизни (улыбается). Все есть так, как есть.
Р-СПОРТ
