Интервью с олимпийской чемпионкой Ванкувера Светланой Слепцовой открыло серию из девяти бесед со спортсменками сборной России, но лишь потому, что Светлана собиралась уехать со сбора сразу после заключительной тренировки.
Елена ВАЙЦЕХОВСКАЯ
из Рупольдинга
— Вы порядком всех напугали, сообщив о травме ноги, которую получили на первом же сборе в середине мая на Кипре. Что стряслось?
— Сейчас уже все хорошо. А было воспаление сухожилия – немного не рассчитала нагрузку. Приехала на сбор на Кипр и попала сразу на 20-километровый кросс. Для всех девочек это уже была вторая подобная тренировка, я же первый кросс пропустила из-за температуры. Ну и…
— Решили всех удивить своим старанием на дистанции?
— Примерно так. Поставила себе задачу не отстать от остальных девочек. Совершенно не подумала при этом, что тот темп, что был задан на первом кроссе, был заметно медленнее.
— На первый сбор вы приехали, не имея никакой предварительной подготовки?
— Дома я тоже тренировалась, но, понятно, что не так много и интенсивно, как пришлось работать на сборе. Вот колено и не выдержало. К концу кипрских тренировок оно вроде бы пришло в норму, а вот в Рупольдинге снова дало о себе знать. И тоже после самой первой тренировки. Одно из беговых занятий я даже не смогла довести до конца – до такой степени было больно.
— Поэтому вместо кроссов вы постоянно ездили на велосипеде?
— Да. У нашего тренера Вольфганга Пихлера принцип простой: если у спортсмена что-то болит, это не означает, что тренировку можно отменить. Тебе просто заменят нагрузку и подберут другие упражнения. Сейчас колено уже почти не болит. Надеюсь, что отдохну четыре дня, и все окончательно нормализуется.
— За то время, что вы работаете с Пихлером, что раздражало сильнее всего?
— Не то чтобы раздражало… Просто к концу нынешнего сбора накопилась большая усталость, а в этом состоянии обостряется нервное восприятие всего, что происходит вокруг. Хочется, чтобы вся эта работа поскорее закончилась. Мы ведь никогда так не тренировались. Ни-ког-да. Поэтому привыкать тяжеловато. Пока.
С другой стороны Вольфганг замечательно умеет создавать нормальную психологическую атмосферу. Где-то пошутит, где-то поддержит. Он настолько харизматичный человек, что мне помогает одно лишь его присутствие на тренировке. Сразу хочется работать еще больше. На выходных он устроил нам барбекю. На заключительный ужин я, к сожалению, не попадаю, потому что сразу после второй тренировки мне нужно уехать, чтобы не опоздать на рейс.
— Решили не тратить времени даром?
— Именно. Посчитала: если улечу отдыхать сразу после тренировки, у меня получится четыре полных дня отдыха. Хочется скорее добраться до места, лечь и ничего не делать. Четыре дня отдыха после такого сбора это мало, конечно, но ничего не поделаешь. 9 июня я должна уже снова быть в Рупольдинге.
— Разве вас не отпускают по домам на самоподготовку?
— Отпускают. Еще на 10 дней. Все девочки разъезжаются по домам, я же решила домой не ехать. Там просто нет условий для тех тренировок, что расписал нам Пихлер. Хотя главная причина не в этом. А в том, что я – человек, которого постоянно нужно пинать и заставлять. Мне нужно видеть, что тренер рядом. Тренироваться одной значительно тяжелее.
В Рупольдинге к тому же есть абсолютно все условия для тренировок. В Ханты-Мансийске, например, нет роллерной трассы, стрелять тоже пока не очень удобно, поскольку ремонтируется стадион. Нет трасс для бега и тем более – для велосипеда. Моего личного тренера Валерия Захарова в это время в Ханты-Мансийске не будет, он уехал на тренировочный сбор в Уват. А туда я ехать не хочу. Да и пока до дома доберешься, все четыре дня отдыха пройдут.
— Когда мы с вами разговаривали в Москве по окончании сезона, мне показалось, что вы находитесь в сильно угнетенном состоянии. Прошло ли оно?
— Думаю, да. Сейчас я полностью уверена в себе. И очень надеюсь, что мы на правильном пути. Чувствую прилив сил, сравниваю свое состояние с прошлогодним и понимаю, что та работа, которую мы делаем сейчас, обязательно должна дать результат. Не может быть, чтобы не дала.
Что касается уверенности в своих силах, это чувство появилось после того, как я пообщалась с Пихлером в Москве сразу после его назначения старшим тренером. Я тогда как раз приехала с отдыха. Мне очень понравилось, как Вольфганг сказал: «Я хочу от вас абсолютной отдачи, потому что сам всегда отдаюсь работе на сто процентов». Он говорил какие-то очень простые слова, но сумел заставить всех эти слова услышать и в них поверить. Могу сказать, что столь убедительного объяснения своих взглядов на тренировочный процесс мне не приходилось слышать ни от одного тренера.
— Другими словами, Пихлеру вы поверили безоговорочно?
— В прошлом году, когда командой стал руководить Анатолий Хованцев, я тоже поначалу ему поверила. Сейчас, кстати, я даже благодарна прежнему тренерскому штабу за то, что мы так сильно получили по голове и более чем серьезно задумались о том, что делать дальше. Наверное поэтому сейчас мы с такой готовностью «умираем» на тренировках – ради того, чтобы зимой был результат.
— Вы же сами, помнится, цитировали мне слова Хелены Юнсон о том, что летом они ненавидят Пихлера, а зимой готовы чуть ли не на руках его носить.
— На заключительной лыжероллерной тренировке в Рупольдинге я бежала и вспоминала именно эти слова. После второго подъема из четырех я понимала, что шансов пробежать эту дистанцию все четыре раза, у меня реально нет. В голове постоянно всплывала еще одна фраза: «Ну и куда ты денешься — с подводной лодки?»
А потом вдруг почувствовала, что мне становится легче. И когда поднималась в гору четвертый раз, уже вообще не думала о том, что могу не добежать.
«Спорт-Экспресс»
