Известная в прошлом биатлонистка двукратная Олимпийская чемпионка Светлана Ишмуратова осталась довольна выступлением российских спортсменов на Олимпиаде в Сочи, высказалась на тему кого, кто должен возглавить Союз биатлонистов России и сказала, что не удивлена допинговым скандалом наших биатлонисток перед Олимпиадой.
— Я бы сочла результаты удовлетворительными, — сказала Ишмуратова. — Золотая медаль есть, ее не вычеркнешь. Вот если бы у ребят было серебро, я бы считала это проигрышем.
Они хорошо шли по сезону, и мы, естественно, ждали от них золотых личных медалей. От девчонок ждали меньшего, они только в эстафете могли побороться за золото. У женщин отвалились француженки, белиберда была какая-то у немок. Получилось, что все команды как-то поотваливались, остались две команды — Украины и наша. Казалось бы, все рядом, все в ваших руках. Не случись бы такого со сборными Франции и Германии, я не знаю, были бы мы вторыми или нет. Но серебро — это тоже неплохо. Не с пустой грудью ушли — хоть серебряная, но медаль. Поэтому я бы сочла результаты удовлетворительными.
— СМИ называют вас в числе претендентов на пост президента Союза биатлонистов России.
— Нет, это неправда! Я просто уезжала на две недели и была не в курсе всего этого, а сейчас приехала, и мне рассказали, что меня называют в числе кандидатов. У меня даже мысли не было выдвигаться на пост президента союза.
— Как вы отнеслись к заявлению Михаила Прохорова и Сергея Кущенко об их уходе из СБР? Это хорошая или плохая новость?
— Честно говоря, от работы команды Прохорова я ждала большего. Нельзя сказать, что они ничего не сделали. Они очень много полезного принесли в СБР: подготовили хорошо документацию, а у нас были с этим проблемы, начали развитие детского спорта, приобретали инвентарь для детских школ, была написана хорошая программа развития детского спорта. И сказать, что ребята пришли, ничего не сделали и они такие вот плохие, я, честно, не могу. Но, конечно, хотелось, чтобы во взрослом спорте было больше хороших идей, однако, к сожалению, там у них не очень получилось. Но это лично мое мнение. Поэтому то, что уходят они, это ни хорошо, ни плохо. Посмотрим, кто следующим займет место президента, и уже в сравнении можно будет что-то говорить.
— А вы видите кого то, кто мог бы идеально подойти на пост президента СБР?
— Проблема вся в том, что среди биатлонистов согласия нет. Все смотрят друг на друга искоса, не уверены друг в друге, нет, скажем так, дружбы, к сожалению. Поэтому сказать, что возглавить СБР может кто-то конкретный, на кого-то понадеяться, я не могу. Конечно, есть у нас старейшины — к примеру, Виктор Федорович Маматов, которого, будь у него желание или если лет двадцать ему скинуть, с закрытыми глазами все бы назвали претендентом. Но возраст есть возраст. А из молодых сложно кого-то выбрать.
— В числе тех, кто может стать главой СБР, называют Виктора Майгурова, Евгения Редькина…
— Вот вроде и ребята хорошие, и Витьку Майгурова я люблю и уважаю, вместе с ним бегала. Но сказать, что они потянут, честно говоря, не могу. Майгуров отработал в этом году в команде, казалось бы, и то много было слов, а ярких результатов не было, всплеска никто не заметил. Мы между собой договориться не можем, вот в чем проблема. И Прохоров то ли на собрании, то ли в каком-то интервью нам на это как раз указывал — мы между собой разобраться не можем. Вот это, наверное, наша главная проблема. Я думаю, кто-то придет на должность президента извне, как и Прохоров когда-то. Мне бы хотелось, чтобы в руководстве СБР было как можно больше людей из профессионалов, способных высказать свое мнение, а не просто вторить чужому. Пусть оно будет противоположным мнению нового президента, но хотелось бы, чтобы оно было услышано, чтобы какие-то планы корректировались согласно мнению специалистов.
— В пятницу вышло интервью Вольфганга Пихлера, в котором он немало неприятного сказал о своей работе с командой.
— Зачем было создавать такую ситуацию, мне это непонятно. Пригласили Пихлера, так дайте ему работать. А то каждый лезет, какие-то советы дает. Если вы ему доверяете, нанимаете его, платите ему за это деньги, так дайте человеку работать, не лезьте в его работу. А то получается, что мы тебя наняли и будем еще твоими действиями руководить… Так берите русского тренера и давите на него, через него тренируйте спортсменов. Глупая ситуация, неприятная. И Пихлер — человек эмоциональный, может и что-то ляпнуть, о чем потом пожалеет. Но слово — не воробей. Я, честно говоря, на Пихлера надеялась. Думала: ну вот, у него результаты хорошие, девчонок хороших воспитал в сборной Швеции. Я каждый год ждала результатов, и с каждым годом ожиданий становилось все меньше.
— К Олимпиаде спортсмены готовились, конкурируя между собой в разных группах…
— В январе я еще говорила, что две группы — это нормально, но при условии, что между тренерами не будет склок, драк, интриг. А получилось так, что если брать мужскую команду, то там лез Польховский… А там, где Польховский, там всегда будут интриги. Это человек такой, он живет этим. То, что у девчонок так получилось… Все начали сравнивать группы (Владимира) Королькевича и Пихлера. Но, если честно, я не видела, чтобы какая-то из этих групп бежала. Вот эти разрывы больше минуты — не впечатляли меня, что в одной группе девчонки проигрывали, что в другой… Я не увидела большого различия. Я, конечно, не в команде, не знаю, что они делали и как… Но в мое время у нас были основная и экспериментальная команда. Конечно, была конкуренция, но мы тянулись друг за другом. И то, что тренеры основной команды душили спортсменок из экспериментальной, такое тоже было. Но знаете, если ты вытерпишь эту давиловку, этот пресс, дальше тебе уже ничего не страшно! И это на всю жизнь остается таким большим уроком, что потом кто бы, что тебе ни делал, ты уже настолько вырос внутри себя, настолько стал профессионалом, что никакой тренер, ничего тебе уже не страшно. Спортсмену, прежде всего, самому надо маленько мыслить, ведь ты сам лучше всего знаешь свой организм, как подвести себя к определенному старту. Тренер может подсказать, посоветовать что то, но думать, прежде всего, должен спортсмен. Можно, конечно, проклинать тренеров и функционеров, но я считаю, что от спортсменов тоже многое зависит.
— Насколько большим удивлением стали для вас новости о том, что перед Олимпиадой наши биатлонистки снова попались на допинге?
— Причем на том же самом допинге! Честно говоря, меня это не удивило. Конечно, это был удар ниже пояса, но не то, чтобы неприятно, а оскорбительно и обидно — мы опять наступили на те же грабли, не сделали выводы в прошлый раз. А что мы тогда начали делать? Мы начали говорить, что это не допинг. И, наверное, это одна из причин, почему я ушла из правления, потому что увидела, что мы не туда плывем, и решила сматывать удочки и оттуда линять. Работу над ошибками мы не сделали, и те люди, которые притащили эту заразу в команду, так и остались… И я даже не удивилась, что всплыл тот же препарат. И нам еще повезло, что всплыл до Олимпиады. А представляете, девчонки даже бы выиграли эстафету, а тут бы щелчок по носу — вот, девочки, кто-то из вас подозревается. Тем более, Старых на тот момент, если я не ошибаюсь, проходила первым номером, значит, бежала бы эстафету. Конечно, новому президенту что-то надо делать, а иначе будет очередное повторение. Ну, перекройте вы источник этой заразы, прекратите доступ в команду людей, которые все это делают. Тем более, мы же знаем фамилии этих людей, называем их, но толку от этого нет. Все на что-то надеются, вот и получаем по башке. И репутация наша страдает в мире. Самое обидное, что когда мы подаем какие-то протесты, пытаемся отстоять своих спортсменов, нас как будто по носу щелкают. У нас позиции ослабленные.
РИА «Новости»
