20-летний Сергей Волков закапал в нос не те капли. Его осуждали норвежцы, шведы и даже русские болельщики. В середине июня 2022 года в новостных лентах появилась шокирующая информация о шестимесячной дисквалификации лыжника сборной России Сергея Волкова за нарушение антидопинговых правил. Сам спортсмен опубликовал подробный пост в соцсетях, где объяснил всё случившееся. Но ему не все поверили.
Тем не менее уже 29 июля Волков, полностью отбывший весь срок наказания, принял участие в контрольной тренировке сборной России в Раубичах.
А сразу после неё Сергей решился вновь рассказать, что случилось и во что превратилась его жизнь в то время, пока он отбывал наказание.
«Я не мог заснуть, пытался осмыслить случившееся»
– Сергей, как вы провели полгода с того самого момента, как узнали о нарушении?
– Сложно было, очень сложно. Честно говоря, я до последнего не знал, на какой срок меня дисквалифицируют. О том, что это будет шесть месяцев, я узнал лишь в конце мая, незадолго до того, как информация была опубликована официально. Около четырёх месяцев я просто тренировался, в основном дома. Поначалу рассчитывал, что меня оправдают, дело разрешится быстро. Думал, что смогу всё-таки выступить на чемпионате мира среди юниоров и молодёжи в Люгне. Когда стало понятно, что никакой Норвегии не будет, я очень рассчитывал, что пробегу на чемпионате России в Сыктывкаре.
Но в итоге стало понятно, что у меня не будет никаких гонок. На какой срок – тоже непонятно. Я полностью сосредоточился только на тренировках, поддерживал их периодизацию, выполнял достаточно жёсткие «интервалки», самостоятельно бегал контрольные. Подготовку к новому сезону начал самостоятельно. В мае был объявлен окончательный вердикт, который означал, что за полтора месяца до окончания дисквалификации я могу приступить к тренировкам с командой, а не только работать один. Егор Владимирович Сорин предложил присоединиться к его группе, и с июньского сбора в Малиновке я вновь работаю с ним.
– Где вы были, когда узнали о положительной пробе?
– Был дома в Москве. Я только вернулся с этапа Кубка России в Малиновке и уже собрал сумки для того, чтобы лететь на подготовительный сбор перед чемпионатом мира в Люгне, как вечером позвонили из РУСАДА и сообщили о положительной пробе. Конечно, я сразу понял, что ни на какой сбор не поеду.
– Наверняка же как обухом по голове.
– Точно. Это была ошеломляющая новость. Никогда в жизни я не использовал запрещённые препараты для улучшения результата. А то, что произошло… Я написал на своей страничке, что использовал назальный спрей «Ринофлуимуцил». Был абсолютно уверен, что действую согласно всем антидопинговым правилам, но 19 января 2022 года (на тот момент Волкову было 20 лет. – Прим. «Чемпионата») меня уведомили об обратном. Сначала звонок, потом получил электронное письмо о том, что срок возможной дисквалификации может составить два года. Естественно, я не мог заснуть, пытался осмыслить случившееся. Наутро уже был с больным горлом, заложенным носом. Впервые в жизни я заболел на нервной почве.
«Это был несчастный случай, а не намеренное нарушение»
– Не было мыслей о том, что эта проба может привести к завершению карьеры?
– Да всякие мысли были, но о том, что карьера завершена – не думал. Как я уже сказал, тренироваться не прекращал. Я рассчитывал, что смогу доказать свою невиновность. Мне вообще казалось, что всё должно разрешиться очень быстро. У меня были некоторые медицинские документы, но их оказалось недостаточно, чтобы оформить ретроактивное терапевтическое исключение.
– Почему вообще потребовалось использовать эти назальные капли?
– В конце ноября я перенёс грипп, нос долго не проходил, его постоянно закладывало. Компьютерная томография показала, что у меня был двусторонний гайморит, двусторонний фронтит и двусторонний этмоидит. Если простыми словами, то выявилось очень серьёзное заболевание. Препарат «Ринофлуимуцил» мне был необходим для лечения, но справки о том, что он мне нужен, у меня в тот момент, к сожалению, не было. В детстве я им пользовался, а сейчас получил назначение врача обычной практики. Устное, консультативное, не задокументированное в справке. Этот препарат запрещён к использованию в соревновательный период, я знал об этом и попросил дополнительную консультацию. Дальнейшие подробности я не имею права раскрывать. Но при использовании препарата я был уверен, что ничего не нарушаю. Оказывается, это была ошибка.
– Кому первому вы сообщили о том, что случилось?
– Да мне буквально через пару минут после звонка из РУСАДА позвонил Егор Владимирович. Ему как моему личному тренеру, который был указан в протоколе допинг-контроля, на почту пришло уведомление. С учётом того, какие результаты я показывал в начале того сезона, у него могли появиться вопросы. Егор Владимирович спросил, что именно я принимал, ведь в письме был написан только результат положительной пробы на конкретное вещество, но не указан препарат. Я всё ему объяснил максимально подробно. Ровно то же самое я говорил на слушаниях в РУСАДА и своим близким. Ничего не выдумывал. Егор Владимирович мне поверил, что стало для меня колоссальной поддержкой. Через пару дней позвонила Елена Валерьевна. Конечно, она покричала на меня, поскольку в итоге всё равно отвечать спортсмену, а на носу была Олимпиада в Пекине. С каким шлейфом из-за меня могла поехать туда наша лыжная сборная? Но и она поняла и приняла мои объяснения. Это был несчастный случай, а не какое-то намеренное нарушение.
– Команда вас поддержала?
– Да я никому не говорил о случившемся, кроме самых близких людей. Но меня не было на стартах, информация начала понемногу просачиваться. Честно, я не ожидал, когда мне начали писать спортсмены и поддерживать. Это говорило о том, что они не считают меня обманщиком, относятся, как и раньше, верят мне. Даже не передать словами, как это было важно для меня! Когда, наконец, я увидел всех уже лично и услышал те же слова, у меня словно камень с души свалился, стало намного легче. Я очень сильно загонялся по поводу того, что на меня будут косо смотреть, что мой огромный труд и вся работа, которую я делал с детства, осквернена обычными каплями в нос.
– Очное общение уже на сборах случилось? До этого вы вообще в одиночку тренировались? Даже без своего друга Максима Тартынского?
– Совершенно один. Мне не хотелось никого видеть, я боялся смотреть в глаза тем, с кем вот только бегал и тренировался. Мне было стыдно за случившееся, хотя я понимал, что моей вины в этом нет.
«Иностранцы своих защищают, а других поливают грязью»
– А болельщики писали слова поддержки? В комментариях под новостями мнения были разные. Говорили, что, когда объяснения давала Терезе Йохауг, все смеялись. Почему вам должны верить?
– Прежде всего, я понимаю, что испытывала Терезе. Но наши ситуации всё-таки кардинально отличаются. На детали у нас обычно никто не обращает внимания, а именно они всё решают. В России даже не будут разбираться, действительно ты допинг использовал или нарушил антидопинговые правила, а это разные вещи. Раз нарушил, клеймо на тебе ставят: допингёр, и всё.
А болельщики разное писали. Русские в директ писали, мол, зачем принимал допинг? Иностранцы в комментариях оставляли картинки со шприцами. Читал комментарии под новостями. С одной стороны, смешно было на такое смотреть, с другой – неприятно. Я даже одному постарался объяснить ситуацию и попросил вникнуть в суть вопроса чуть больше, чем написано в заметках, но потом понял, что это бесполезно.
– Иностранные спортсмены довольно резко высказывались о вашем случае.
– Да, читал интервью с норвежцем Мартином Мёрком, с которым мы бегали на двух юниорских чемпионатах мира. Было очень неприятно, что скрывать. Со шведом Трульсом Гиссельманом мы вообще часто переписывались в соцсетях, обсуждали музыку, спорт и вообще всякие темы. После новости о моём нарушении он отписался от меня, а затем я прочитал его крайне негативный комментарий про себя. Вот тут я не выдержал и написал ему – Трульс, почему ты так говоришь? Он ответил, что к нему после тренировки подошёл шведский журналист, сообщил о том, что я пойман на допинге, и какие будут комментарии с его стороны. Он, конечно, сказал, что это очень плохо, но в подробности не вдавался. Мы с Трульсом обменялись несколькими сообщениями, я попытался ему объяснить, что произошло на самом деле, и попросил его больше не давать комментарии на тему, детали которой он совершенно не знает.
Не мог я подумать, что иностранцы так легко будут разбрасываться словами о том, про что они не могут знать. Был уверен, что их менталитет не позволит им утверждать что-то, не зная правды. Но я ошибся. Настоящие друзья у меня только в России – они меня поняли, прислушались. Иностранцы же, как выяснилось, мыслят простым шаблоном: раз ты русский, значит, допингёр. А ведь мы, как и все, регулярно сдаём множество допинг-проб, и у нас, как и у них, бывают отдельные несчастные случаи, как с той же Терезе Йохауг и Мартином Сундбю. Своих соотечественников они защищают, а других поливают грязью. Поделать с этим ничего нельзя, объяснения всё равно не помогут. Доказывать свою правоту буду на лыжне.
– Основная часть прошлого сезона для вас была потеряна. Но ведь подготовку к предстоящему вы начали по плану Егора Сорина? Чувствуете, в чём потеряли, а в чём стали лучше?
– Конечно, не хватает соревнований, хотя чисто физически я стал где-то даже лучше. Отсутствие гоночной практики наверняка скажется на первых стартах сезона, но я надеюсь, что по ходу получится компенсировать этот компонент. Я всё-таки тренировался, а не на диване лежал. Да, я работал один, не в команде, но я вижу, в чём уже добавил и в чём могу добавить. Верю, что всё будет хорошо.
Хотел бы уточнить: в группе Егора Владимировича я буду работать «прицепом» с августа за счёт своего нового региона – на днях я сменил Московскую область на Республику Татарстан. В этом регионе поняли мою ситуацию, услышали о моих целях и готовы оказать большую поддержку в их достижении. В ближайшем сезоне я ставлю перед собой задачу показать свой максимальный результат на лыжне и доказать, что заслуживаю места в сборной команде. Сделаю для этого всё, что от меня зависит.
