Главный герой завершающегося зимнего сезона на этой неделе подтвердил свой звездный статус, завоевав четыре золотых медали на чемпионате России в Ханты-Мансийске. После очередной победы 24-летний чемпион мира и победитель многодневки «Тур де Ски» в эксклюзивном интервью «СЭ» вспомнил свое непростое детство, назвал слова, которые могут вывести его из себя, признался в нежелании быть медийной персоной и рассказал о любви к победам и боли в мышцах.
— После того, как вы отказались ехать на финал Кубка мира в Канаду, то же самое сделал лидер сборной Норвегии Мартин Сундбю. Он сказал, что если там не будет Устюгова, то и ему нет смысла выступать. Понимаете, что вы становитесь главной звездой в мировых лыжах?
– Прикольно, что Мартин так сказал. Но нужно понимать, что этот сезон почти закончен. Вот начнется следующий, там и посмотрим, кого следует считать фаворитом. Ведь в межсезонье может всякое случиться. Я, например, верю, что вернется Петтер Нортуг. Такие люди просто так из спорта не уходят. Им нужно хорошенько хлопнуть дверью. А Петтер в последнее десятилетие был богом лыжных гонок. Даже сейчас, когда у него не получился сезон, он остается главной медийной личностью в стране. Когда мы были на чемпионате Норвегии, кто-то рассказывал, что у болельщиков спросили: «А кто у вас теперь любимчик»? Они в один голос назвали Нортуга.
– После чемпионата мира тренеры говорили, что вы можете докатывать сезон в удовольствие. Но в полуфинале командного спринта на чемпионате России, на котором вы к тому моменту выиграли три личных золота, внезапно замедлился ваш напарник Антон Гафаров. Многие были уверены, что вы спокойно докатите свой этап – и поедете отдыхать. Вместо этого вы устроили безумную погоню и все-таки выцарапали место в финале. А потом победили в нем…
– В такие моменты мне вспоминаются слова первого тренера (Ивана Брагина. – Прим. «СЭ»), который говорил, что выходить на старт просто так нельзя. Если бежишь – то только с мыслью о победе. Даже в безнадежных ситуациях. Помню, как он мне высказал на юниорском чемпионате мира-2011. Тогда на эстафете я привез всем полминуты на своем этапе, но в итоге победили норвежцы. Иван Геннадьевич сказал, что в этом моя вина, и я не сделал всего, что мог. Нужно было привозить не 30, а 40 секунд – и все было бы нормально.
– Для вас спорт – средство самореализации или еще и проверка на прочность?
– Безусловно, и второе тоже. На одном из этапов «Тур де Ски» я чуть не потерял сознание. Когда гонка дается тяжело, то самое страшное случается уже после того, как ты отдышался, наградился, пообщался с прессой.
– Неужели?
– Когда ты приходишь в номер и после душа ложишься на кровать – с организмом может твориться что-то невообразимое. Тебя кидает то в пот, то в жар. Иногда – прямо до тряски. Так что за удовольствие от финиша потом приходится расплачиваться. Не всегда, но в этом сезоне у меня было немало таких случаев.
– Каково после этого на следующий день выходить на старт и рвать жилы, понимая, что тебя опять ждет то же самое?
– А мне нравится боль в мышцах. Получаю удовольствие, когда их ломит. Не настолько, когда ты лежишь и не можешь пошевелиться, как после силовой тренировки, но легкая боль приятна. Вот даже на чемпионате России Денис Спицов сказал мне, что до последнего верил, что я не смогу отыграть у него эти секунды в гонке на 15 км (Устюгов проигрывал на протяжении всей дистанции. – Прим. «СЭ»). Он видел, что я и так шел на «рогах», и не мог поверить, что я еще найду резервы. Потом ребята мне говорили, что он стоял на финише и прыгал: «Упади, упади». Так хотел выиграть. Прекрасно его понимаю. Но я не мог не выжать из себя все. (Сергей в итоге победил. – Прим. «СЭ»)
– Помните, когда последний раз проигрывали себе внутреннюю борьбу?
– У каждого спортсмена есть красная зона. Зашел в нее – все, долго не продержишься. Просто начнешь задыхаться. Но я чувствую, когда попадаю туда. Если подобное происходит в марафоне, тут же перехожу на свой темп. Немного откатываюсь, но потом врабатываюсь – и могу добавить, снова догнать.
ВСЕ ШОУ – ПОСЛЕ ОЛИМПИАДЫ
– Вскоре после чемпионата мира в Лахти на Первом канале появился анонс, согласно которому вы должны были стать гостем «Вечернего Урганта». Лыжные болельщики с нетерпением ждали этого дня, но вы так и не пришли.
– Во-первых, сезон был еще не закончен и чемпионат России для меня важнее шоу. Во-вторых, я сам узнал обо всем через интернет. Мне, может быть, и звонили с Первого канала, но я на незнакомые номера не отвечаю.
– Но потом вам обо всем сообщили руководители.
– Только добрался до своего поселка, сам позвонил начальству, а мне говорят, что 21 марта я должен быть в Москве. Но ни о каком «Вечернем Урганте» не могло идти и речи. Мне это не нужно. Я ведь даже свою семью на тот момент повидать не успел. А так соскучился по всем.
До этого сезона я был никому не нужен, а теперь все захотели каких-то встреч, общения. Я к такому вниманию не готов. Вот пройдут Олимпийские игры, и если там добьюсь, чего хочу, то, наверное, позволю себе ходить по шоу. Пока не время. Все узнали обо мне только благодаря лыжам, так давайте уважать мой вид спорта. Ладно бы речь шла о съемках после Югорского марафона – заключительной гонки сезона. А я на тот момент даже чемпионат России не отбежал, готовился к нему.
– Слышал, после ЧМ вы отказались и от приглашений некоторых высокопоставленных чиновников. В этом плане вообще нет авторитетов?
– У нас в стране один авторитет, но он меня никуда не звал (смеется). Если серьезно, то многие уже знают, что уговаривать меня бесполезно. Если я считаю что-то ненужным, то не буду этого делать.
– Вы же понимаете, что от медийности в случае хороших результатов никуда не деться. Может быть, постараться получать от нее удовольствие? Как тот же Петтер Нортуг.
– Это не для меня. Наоборот робею и стесняюсь при повышенном внимании. Мне вообще кажется неправильным, что ты бегаешь весь сезон – и никому нет дела, а потом выигрываешь на большом старте, твоя фамилия становится на слуху, и все – ты нужен всем. А я ведь такой же человек, каким был раньше!
Понимаю, что нужно популяризировать лыжи. Пора и нам подтягиваться к биатлону. Но я не готов уделять разговорам слишком много времени. У меня по приезду в Россию телефон вообще не смолкал! Знаю примеры, когда спортсменов после первых успехов затягивала медийная жизнь, после чего результаты начинали падать. Лучше буду заявлять о российских лыжах выступлениями. У меня есть мотивация, жажда побеждать и только это первостепенно.
МЕЧТАЮ, ЧТОБЫ В МОЕМ МЕЖДУРЕЧЕНСКОМ ПОЯВИЛАСЬ ХОРОШАЯ БАЗА
– От всех мероприятий после сезона вы отказались. Что было вместо этого?
– В Екатеринбурге у меня продолжается ремонт. Есть недочеты, из-за этого ходил сам не свой. Дело в том, что я очень требовательный не только в плане спорта, но и во всем остальном. Считаю, что каждому делу нужно отдаваться полностью и жду того же от других людей. В общем, на два-три дня ушел в быт.
Потом, согласно плану, нужно было возобновлять тренировки. Поехал в свой поселок. Разумеется, со всеми хотелось повидаться. Играли с братьями в PlayStation, разговаривали с дядьками. А ведь еще дедушка, бабушка, много племянников – всем нужно уделить внимание.
– Как только находили время на тренировки?
– С трудом. Проблема в том, что у нас смешанный лес и нападало много хвои. Ратрака (транспортное средство для утрамбовки снега на горнолыжных склонах и лыжных трассах. – Прим. «СЭ»), увы, нет, база старая, поэтому о нормальных условиях говорить не приходится. После первой тренировки подошел к директору и сказал, что хорошо бы на дальнем подъеме разбить лед и засыпать его снегом. В итоге мы так и сделали.
– Мы?
– Конечно. С утра пришел, и помогал. А что такого? Мне же это надо. Сделали – и пошел на тренировку.
Вместе с тем у меня есть мечта – очень хочу, чтобы в моем родном Междуреченском появилась хорошая база. Попрошу губернатора ХМАО Наталью Комарову, чтобы посодействовала. Это было бы большим событием для поселка и серьезным подспорьем для детей, которые там занимаются.
СО МНОЙ ТРЕНИРОВАЛИСЬ ТАЛАНТЛИВЫЕ РЕБЯТА, НО КТО-ТО ПОПАЛ В ТЮРЬМУ, А НЕКОТОРЫХ УЖЕ НЕТ С НАМИ
– В седьмом классе вас хотели оставить на второй год, но вы выбрали вечернюю школу, чтобы учеба не мешала занятиям спортом. В итоге за соседними партами сидели ребята, уже отсидевшие «по малолетке». Как все-таки удалось сделать выбор в пользу спорта, ведь улица затягивает очень сильно?
– В этом огромная заслуга моего первого тренера Ивана Геннадьевича. Мы занимались у него с ребятами из одного района нашего поселка. Он назывался Ирб, это окраина. И он действительно был очень хулиганский. Мы успевали днем тренироваться, а вечером делать не очень хорошие дела. Там было много такого, о чем лучше не рассказывать.
Знаете, со мной вместе тренировались очень талантливые ребята. Но не всем повезло. Кого-то уже нет в живых, кто-то отсидел. Если бы не спорт, мне бы тоже ничего хорошего не светило. Но тренер вытащил меня. Благодаря нему после вечерней школы мне удалось поступить в Югорский колледж-интернат олимпийского резерва, где создавались все условия для достижения результата. Затем – в Тобольскую академию имени Менделеева. Все это стало возможным благодаря Ивану Геннадьевичу, которому каким-то образом удалось убедить меня взять себя в руки.
– В школьном возрасте нет авторитетов, почему вы ему доверяли?
– Не знаю, это сложно объяснить. Но он всегда был рядом. Могу рассказать ему все. Даже с друзьями, наверное, не настолько откровенен. И знаю, как он за меня переживает. Когда случилась эта ситуация с докладом Макларена и что-то всплыло в прессе, тут же позвонил маме, чтобы она успокоила тренера, сказав, что моей фамилии в этом списке нет.
Иногда задумываюсь, чтобы я делал если бы не спорт и не Иван Геннадьевич – и становится страшно.
– У боксера Сергея Ковалева одним из переломных моментов в жизни стало употребление сильных наркотиков. На утро он проснулся и понял, что жизнь летит под откос. У вас были эпизоды, которые серьезно изменили мировосприятие?
– До такого, к счастью, не доходило. Разумеется, пробовали пить и курить. Много дрались, были серьезные разборки. Но это все уже практически стерто из памяти. Такие моменты отодвинуты куда-то глубоко. Да, было, но не вижу смысла возвращаться к ним. Лучше держать в голове приятные эпизоды. Некоторые из моей детской компании уже отсидели, и когда я возвращаюсь в поселок – мы также общаемся. У каждого свой путь, но все мы люди.
От судьбы многое зависит. Но и от самого человека – тоже. Ты должен понимать, чего хочешь от жизни, и судьба будет давать тебе возможности.
ХОТЕЛ БЫ ПОСЕТИТЬ ЛЕТНЮЮ ОЛИМПИАДУ
– Какие ассоциации возникают, когда слышите сочетание Пхенчхан-2018?
– Понятно, что Олимпийские игры – это главный старт в жизни. Я был в Сочи и могу сказать, что участвовать в них – уже круто. Но о Корее рассуждать рано. Вот сейчас идут разговоры, что нужно брать туда моего личного тренера Ивана Брагина. Но ведь я еще не попал в Пхенчхан! Обычно спортсмен отбирается, а потом уже решается вопрос по тренеру. Почему у нас все наоборот (смеется)?
– Вам хоть немного Олимпиада интересна не как собственные соревнования, а как праздник спорта?
– На самом деле, я хотел бы посетить летнюю Олимпиаду. Ту же легкую атлетику. По телевизору смотришь и думаешь: «Как же это круто». И еще я не понимаю, как они тренируются на таком маленьком стадионе. Там же всего 400 м! Иногда бежишь по кругу 2,5 км – и он так тебе надоедает, сил нет!
– А ведь существует такая дисциплина в легкой атлетике, как суточный бег в манеже.
– Сутки по кругу 200 м? Это нереально! Как это возможно? Но мне было бы куда интереснее покататься на горных лыжах. Пока нельзя – травмоопасно.
– Елена Вяльбе после пяти золотых медалей Тронхейма-1997 вообще прыгнула с парашютом.
– Ого! Нет, я слишком боюсь высоты. В Сочи есть Скайпарк, в котором одна из самых высоких тарзанок в Европе. Представляете, моя девушка Лена Соболева прыгнула с нее! Взял ее на слабо, не верил. Но она сделала это. Я был в шоке. Даже от видео ладошки потели.
ДВА СЛОВА, ОТ КОТОРЫХ ВОЛОСЫ НА РУКАХ ВСТАЮТ ДЫБОМ
– Когда вас только взяли в окружную команду в детстве, то выгнали с первого же сбора за частые нарушения дисциплины. Сейчас вы в этом плане совсем другой человек?
– Конечно, ведь теперь я понимаю, для чего это все нужно. Иногда даже ругаемся с девушкой, потому что подсказываю ей какие-то моменты, например, по питанию, но у нее свой взгляд на этот вопрос. Все равно потихоньку перестраиваемся. Да, непросто. Но и мне было тяжело, когда попал в группу Рето Бургермайстера и Изабель Кнауте.
– То есть, вы все-таки почерпнули полезное из совместной работы?
– Да, есть и хорошее. Но негативных воспоминаний больше. У меня отложилось в памяти «essen, dusche». В переводе с немецкого – «кушать и душ». После каждой тренировки я слышал два этих слова. И они меня в какой-то момент начали так убивать…
Маркус прекрасно это знает, и когда он в шутку это говорит – у меня на руках волосы дыбом встают. Егор Сорин, Серега Турышев тоже иногда пытаются меня вывести из себя, но я советую им больше так не делать – сразу завожусь.
– Что вас больше всего раздражало в прежней группе?
– Сидишь в столовой после тяжелой тренировки, а тебя заставляют есть огромную порцию. Она лезет назад, но ты слышишь: «Essen» («Ешьте» по-немецки. – Прим. «СЭ»). И пока не съешь все – не уйдешь. Толкать в себя еду через силу – это очень неприятно. Еще больший шок у меня был, когда во время сбора на глетчере нам сказали, что за час мы должны выпивать бочок.
– Большой?
– Где-то 0,7 л. Едешь, Изабель кричит, что нужно подлить напиток. А у меня бачок еще полный. Говорит, надо выпить. Стоишь и давишься. Тебе тут же наливают еще один. То есть, тренировка 2 часа – и ты должен выпить два таких бачка. А потом каждые 5 минут останавливаешься, потому что хочешь в туалет.
ПОЧЕМУ Я УШЕЛ ОТ БУРГЕРМАЙСТЕРА И КНАУТЕ
– Александр Легков и Илья Черноусов при подготовке в Сочи отодвинули на второй план все. Даже общение с близкими. Вы на это готовы?
– Вот это, на самом деле, диктаторская позиция тренеров, с которыми они работали. Представьте: закончился старт – тебя тут же переодевают, заставляют выпить напиток и за руку тащат на пресс-конференцию. Конечно, никаких автографов. Ты в тепле, да. Но сидишь 15-20 минут тупо ждешь остальных призеров. А потом в гостинице тебе говорят, что общаться со всеми нужно еще меньше, а руки после встреч протирать спиртом.
Обед-ужин – только всем вместе. Если не помыл свой бачок – тебя не везут на тренировку. Какое-то время терпел, потому что это я к ним пришел – и должен был играть по их правилам.
– Но что-то стало последней каплей?
– Выхожу на очередную тренировку и понимаю, что не смогу ее выполнить. У спортсменов все время что-то болит, но если с каждым днем в одном месте становится все хуже – это звоночек. Подхожу к тренерам, прошу дать мне два дня на восстановление. У меня ведь даже пульс уже не поднимался – явный признак перетренированности. В ответ слышал: «Надо продолжать работать. Иди в первой зоне».
– Это как?
– Чтобы пульс был не менее 110 ударов. Все что меньше равносильно лежанию на диване. Так вот на этом сборе в Давосе были швейцарцы и норвежцы. Кто-то ходил пешком, некоторые гуляли семьями, а мы постоянно носились, как угорелые. На том же сборе, уверен, как раз серьезно перебрал Стас Волженцев.
Знаете, Изабель реально носилась с нами, как мамочка. За что ей спасибо. Но иногда и она перегибала палку.
Сейчас я счастлив, что тренируюсь у Маркуса и Егора. У них реально крутая команда. Ни о чем не жалею. Тем более по части тренировочного процесса не многое изменилось, ведь именно Крамер писал планы моим предыдущим тренерам.
600 КМ НА МАРШРУТКЕ
– 8 апреля вам исполнится 25 лет, и в этот день вы побежите Югорский марафон. 50 км – идеальный подарок на день рождения?
– Неплохой (смеется). Если честно, даже не помню, когда последний раз праздновал его как хотел бы – в кругу семьи. Вообще марафон в родном округе – идеальное завершение сезона. Тем более компания подбирается серьезная.
– Приехать на этот старт порывается Нортуг. Если все сложится, в гости после гонки пригласите?
– Легко. Только Петтер, думаю, откажется, когда узнает, что до дома ехать 600 км и только на машине. Но если все-таки соберется, то будет в шоке, когда увидит, в каких условиях я начинал делать первые шаги.
– Почти все окружные соревнования проходят в Ханты-Мансийске. В детстве вас, наверное, не сильно радовала перспектива постоянно мотаться за 600 км?
– Да уж. Когда я стал пробиваться на всероссийские старты, мне постоянно брали билеты до Ханты-Мансийска, а уже отсюда я добирался до дома на маршрутке. Это, мягко говоря, не очень удобно. Лишь потом стали разрешать возвращаться через Тюмень или Екатеринбург, с которого до поселка всего 13 часов на поезде.
КУБОК ЗА «ТУР ДЕ СКИ» ОТДАМ В ЛЫЖНУЮ БАЗУ, МЕДАЛИ ЛАХТИ – В МЕШОК
– Когда вы вернулись домой, достали кубок победителя «Тур де Ски» и пять медалей чемпионата мира, о чем подумали?
– Кубок только недавно привез Женька Уфтиков (сервисмен Устюгова. – Прим. «СЭ»). Сразу после «Тур де Ски» я отдал их ему, чтобы не возить по Европе. В Хантах он передал эту коробку мне – и я тут же ее отдал своему личному тренеру, который возвращался в поселок.
– Даже не заглянули?
– В холле гостиницы Тамара Ивановна Тихонова (двукратная олимпийская чемпионка Калгари-1988. – Прим. «СЭ») спросила, что это за коробки. Объяснил. Она попросила посмотреть. Конечно, не мог отказать. Так что, получается, все-таки брал его в руки после «Тур де Ски». Теперь он будет стоять на лыжной базе в Междуреченском.
– Даже не дома?
– Пусть лучше дети приходят и любуются им. Кубок за третье место на предыдущей многодневке стоит там, теперь их будет два.
– А медали?
– Иван Геннадьевич увозил их из Лахти. Потом встречался с ребятами в поселке, с ними фоткались все, кто хотел. Затем понес их дедушке, он очень хотел посмотреть золотые, они поулыбались с бабушкой.
Я же к наградам отношусь спокойно. Когда вся семья была дома, мы достали черный мешок, в котором все медали. На них уже нет блеска новизны, все-таки валялись в мешке, карябались. Но ничуть не обидно. Смотрю на них, и понимаю, что это было давно и неправда. Сфотографировались – и закинул их обратно в мешок.
Медали с Лахти ждет точно такая же участь. Ну, может, оставлю их в красивых коробочках, которые дали. А как по-другому? Сезон уже почти прошел. Пора думать о следующих гонках.
Владимир Иванов, «Спорт Экспресс»
