Олимпийский чемпион российский лыжник Сергей Устюгов в интервью РИА Новости Спорт рассказал о новом мироощущении после Игр в Пекине, шутках от молодых спортсменов, планах на сезон, семейной жизни, а также о том, как бы теперь повел себя в случае конфликта с норвежцем Йоханнесом Клэбо.
— После недопуска к Олимпийским играм в Пхёнчхане вы были в весьма стрессовом состоянии, хотели завершить карьеру.
— Были времена.
— Что же сподвигло тогда остаться?
— Наверное, то, что я ничего делать не умею (смеется). На самом деле я люблю лыжные гонки, а время заканчивать еще не пришло. В тот момент я понимал, что еще могу составлять конкуренцию и надо двигаться вперед. Что есть еще шанс поехать на следующие Олимпийские игры. Вспоминали тут с Владимиром Даниловичем Тимофеевым, как я в 2009 году пришел юниором, это сколько лет я в команде! В этом году приехал на сборы и взглянул на все совсем другими глазами, совершенно другими.
— Глазами олимпийского чемпиона?
— Нет, не в этом дело. Чего я хотел добиться в своей карьере, я, в принципе, достиг. Выполнил задачи, которые перед собой ставил. Задачи на этот сезон у меня немного иные. С Маркусом (Крамером) все обсудили, планы он корректирует. Знаю, к чему я готовлюсь, как подвестись и набрать форму. И работаю более спокойно. Не так, чтобы с первого сбора начинать пахать. Этот опыт приходит с каждым годом все осознаннее. Если ты в мае начал пахать, то в июне можешь закончить, тяжело будет. Понимаю, что сейчас надо пройти ровно подготовительный сезон и к тем стартам, которые запланированы, выйти на пик формы.
— После Пхёнчхана вас окружала обстановка, как в фильме «Между ангелом и бесом». И Иван Брагин, ваш первый тренер, был на стороне добра, убеждая вас не заканчивать карьеру.
— Многие ребята говорили, что мне пора начинать задумываться, чем заниматься дальше. Кто-то же продолжал верить и говорить: «Серый, тебе рано на пенсию, надо тренироваться, двигаться». Иван Геннадьевич, конечно, всегда говорит, даже сейчас: «Ну че, надо работать!» А я ему: «Иван Геннадьевич, я уже не тот пацан, который пришел в юниорском возрасте. И даже не тот, каким был три-четыре года назад, у меня двое детей». Я все-таки отец, и надо думать, как до старости лет дожить без болячек и травм. Чтобы, когда ребенок побежит куда-то, я не дернулся за ним и не «заклинился». Уезжал из дома, сердце кровью обливалось. Дома был очень долго после прошлого сезона, а все-таки время с семьей самое дорогое.
— Поэтому выглядели таким грустным в первое утро после приезда на сбор в Малиновку?
— Да, это второй день был. Проснулся и подумал, что главное — не психануть и не уехать домой, чтобы это не закончилось здесь и сейчас. Надо дожить до зимы и пройти всю программу.
Парни шутят — песком трассу засыпал!
— После Пекина и золотой медали прошло достаточно времени. Приходила мысль — все, на покой?
— После спринта я выдохнул, груз с плеч упал, меня отпустило. Понял, что сделал все, что от меня зависело. Да, я проиграл тактически, надо было где-то дожать. Я приехал на спринт за медалью, готов был, но так случилось. Мне говорят: «Вот в Сочи бы взял медаль, может, и по накатанной все бы пошло». А я отвечаю, что, может быть, взял бы медаль, но с теми мозгами уже и закончил бы давно, и не было бы медалей чемпионата мира, золота Пекина. Надо где-то было потерять, чтобы потом двигаться дальше. Кроме того, это мотивация. Кто не падал, тот не поднимался, как говорится.
Сейчас совершенно другой взгляд. Тренируюсь с ребятами из группы Егора Сорина, смотрю, вот идет спортсмен — сбалансированный, сложенный. Спрашиваю: «Ты идешь, техничный, а чего вы зимой-то не бежите?!» А потом покатался еще, посмотрел и вижу, что тут недоработал, там недоработал. Говорю: «Парни, можно я вам буду подсказывать?» У Егора спросил, можно ли, потому что пока они дойдут до этого сами, будет 30 лет, а это ты уже старенький. Сейчас вот Якимушкин, Мальцев, Червоткин надо мной подшучивают, что я песком трассу засыпал (смеется). «Парни, ну е-мое, четыре года разницы!» Вообще, весело, я себя вспоминаю, так же шутил над ребятами постарше. Так получилось, что с Глебом (Ретивых) мы сейчас самые старшие, он 91-го года, а я 92-го. Так что буду ребятам подсказывать. Потом, может, и добрым словом вспомнят. И тут же я понимаю, что мне зимой с ними бороться, а если я им много информации выдам? (Смеется).
— Наблюдается тяга к тренерской деятельности, судя по всему?
— Нет! Не могу я заставлять человека что-то делать против его воли. Заставлять, чтобы он много работал. Я прошел все это сам, и хоть тебя палками бей, но пока своей головой не придешь к этому, ничего не получится. Так, подсказать какие-то мелочи: постановка рук, постановка ног — это пожалуйста. Вспоминаю, как я попал к Максу Вылегжанину, говорю: «Давай, учи, объясняй, буду впитывать, как губка!» Он на меня так посмотрел, мол, малой, ты чего? Но на следующий год уже начал мне какие-то моменты объяснять. Да и другие ребята, кто постарше, тоже. Стас Волженцев научил меня классикой ходить, я целенаправленно ходил на тренировках за ним.
Гонки три-четыре могу выдать так, что мало не покажется
— В какой сейчас форме после длительного отпуска?
— Учитывая ваши спринтерские качества и тот факт, что FIS сократила дистанции у мужчин до 10 и 20 км.
— К этому все готовятся, не прямо перед зимой же сократили. Подготовка у всех немного изменится. Вообще, первый год после олимпийского цикла самый сложный, затем уже нагрузки постепенно спадают. У меня уже четвертый цикл пошел. Мечта моя пока не сбывается, хотел построить дом, но в поселке его строить по тем технологиям, по котором хочу, очень дорого. Не особо рентабельно.
— Еще и цены на материалы выросли.
— Да. Как сказала мне Лена — годик покайфуй, на тебя никто не давит, никто ничего не требует, наслаждайся тем, что ты любишь делать. И все, отпустила меня спокойно, я уезжал, а сердце кровью обливалось. И дочь подросла уже, понимает все, скучает. Тяжело.
В отпуске по спорту не соскучился
— Почему при рождении сына выбор пал на имя Михаил?
— В честь старшего брата. Когда мы с Леной еще только встречались, договорились, что когда поженимся и будут дети, то сына назовем Михаил. У нее вопросов не стояло, но потом сказала: «А вот когда будет девочка, то имя буду выбирать я!» (Улыбается). У меня два старших брата, Михаил и Владимир, так что если будет еще сын, то все уже обговорено.
— Елена уже окончательно завершила карьеру лыжницы?
— Потренироваться, покататься на лыжах — это она всегда с удовольствием, да и не бывает бывших спортсменов. Мы перед родами гуляли с ней на лыжах, ей нравится. Сейчас по времени немного не получается, с детьми толком не потренируешься. Думаю, что Лена ближе к зиме окончательно решит, бегать ей или нет. Но дети требуют очень много энергии.
Был вот дома, делал легкие тренировки, пропустил первый сбор, хотел побыть с семьей как можно дольше, отдохнуть от лыж. У меня это получилось. Приехал на сбор и такой: «Да я, в принципе, не соскучился». (Смеется) Я знаю, к чему готовлюсь. Нам сказали, что 50 на 50 — будет для нас чемпионат мира или нет. Мы все взрослые люди, прекрасно понимаем, что, скорее всего, его не будет. Проведут ли альтернативные игры международные со странами, которые у нас есть… Было бы классно. Головой я понимаю, что весь сезон отпахать уже не смогу. Три-четыре старта, на которых я должен показать вау.
Прошлый-то сезон, «Тур де Ски», Давос пробежал, форма пришла, все отлично, а мне говорят: «Давай, все, ты готовишься к Олимпиаде». А потом уже поговаривали, что специально так сделали, чтобы меня не «клинануло».
— Если вы говорите про олимпийский цикл, то в голове все-таки держите следующую Олимпиаду?
— Нет. На следующую Олимпиаду, сто процентов, нет. Давно это решил. Как говорят, надо уходить вовремя. Да, это моя любимая работа, но нужно подумать, чем заниматься после спорта. Останусь рядом с лыжными гонками или двинусь куда-то дальше. Раньше на тренировке ехал и думал, как руку или ногу поставить, сейчас едешь и прорабатываешь бизнес-план. Это нормально, это жизнь, все через это проходят.
В ситуации с Клэбо поступил бы иначе
— После слов об амбициях и спокойствии вспомнился конфликт с Йоханнесом Клэбо на чемпионате мира в Зеефельде. Сейчас бы уже не стали так агрессивно вести себя после финиша?
— Когда звучит стартовый сигнал, то шторки все равно закрываются, есть лыжня, и ты погнал! Если меня заведет…
— Поступили бы так же?
— Нет. Сейчас, скорее всего, нет. Я бы это сделал либо без камер, либо маленько по-другому (смеется). Нельзя так, если ты доказываешь, что ты сильнее, то беги быстрее. Не обязательно толкаться.
— Насколько болезненно воспринимается уход Маркуса Крамера?
— Конечно, это болезненно, мы доверяем друг другу на 100 или даже на 200 процентов. Специалистов такого уровня мало. Да и это моя семья спортивная. Но мы всегда на связи с ним, можем в любое время приехать друг к другу. Было много всяких диалогов, например: «На похороны если не приедешь, то обижусь!» (Смеется). В таком плане. Он веселый! Он работает с итальянской командой, но и мне корректировал тренировочные планы.
— В прошлом году итальянцы же готовились с вами как раз?
— Да, тренировались в нашей группе, Федерико Пеллегрино, Франческо Де Фабиани. Довольно хорошее сотрудничество было! Нравилось сотрудничать, и для них что-то новое, и для нас. О, вот и Маркус написал! «Как дела? Привет, Сергей!» Маркус предлагает прилететь в команду, с ребятами всеми в хороших отношениях, да и федерация там не против, им такой спарринг-партнер не помешает. Но я говорю: «Извини, Маркус, но у меня нет такого спонсора, да и разрешения на вылет за границу пока нет».
