Проект «На лыжи!» опубликовал большое интервью с двукратным чемпионом мира, победителем Тур де Ски Сергеем Устюговым. В интервью Устюгов рассказал, как долго он намерен продолжать карьеру, насколько сильно ударил по его самолюбию резкий рост результатов Александра Большунова, готов ли ехать на Олимпиаду, что изменило в его жизни рождение дочери Киры и о многом другом. Предлагаем текст интервью вниманию читателей «Л.С.»
— Завершившийся сезон стал пока самым сложным в вашей карьере?
— Обычный штатный, или скорее, заштатный сезон. Перед его началом у меня были большие планы: пару медалей чемпионата мира, хорошее выступление на Кубке мира. А потом планы трансформировались – хотя бы отобраться на главный турнир года. Моей целью был именно отбор на ЧМ-2021, и этой цели я добился. Набрал форму к главному старту, а затем нелепое падение вновь всё изменило. Но это жизнь, она течёт по своему руслу. Если в этой жизни происходят такие события – это подготовка к чему-то другому, более глобальному. Ничего просто так не происходит.
— Нет ощущения, что победы и просто высокие результаты как-то убегают, а вам всё время приходится догонять, но не получается?
— Да нет, ничего такого. Я всё так же тренируюсь, знаю, для чего я это делаю, чем жертвую и на что способен. Но это я сейчас начал так говорить, философствовать. Много размышлял и понял – ну а чего нервничать-то? Что это изменит? Ну загонишь ты себя своими переживаниями в ещё более глубокую яму, тебе от этого лучше будет? Нужно вперёд двигаться, а не переживать о том, чего уже никак изменить нельзя.
— Тогда ситуация была другая. Я пытался показать всему миру, что отстранение наших лыжников от соревнований без объяснения причин неприемлемо. Своими словами пытался обратить внимание тех, кто принимал это решение, что они совсем не туда гонят. Год, целый год выброшенный из карьеры – это слишком много для лыжника топ-уровня. Я ведь тоже был на Олимпиаде в Сочи, но меня не отстранили, а их – да. Такая злость внутри меня была! Не обида, а именно злость по ходу всего сезона, что она просто выплёскивалась. И я знал, что мне в любой момент могут сказать то же самое, что и всем отстранённым парням. А потом раз – им всем бегать гонки разрешили, но в Пхёнчхан не пустили. И меня тоже. За что? По каким причинам? Я до сих пор этого не знаю.
— Сложный вопрос. В тот момент я не был женат, у меня не было ребёнка. Я вбил в голову, что надо тренироваться и всё будет. Хотя ты и не думаешь, что вот в следующем сезоне я обязательно всех буду рвать. Каждый спортсмен в глубине души хочет так, но придёт новый сезон, будут соревнования, а там уже многое будет зависеть не только от твоей подготовки, но и от того, какое скольжение или держание, как ты спал ночью перед стартом, как ты настроен. В тот момент злость мне помогала настраиваться.
— Это сложно, честно. Ты думаешь – ну почему так происходит, почему всегда я? Я переживал, и так было всегда. А в прошедшем сезоне постарался всё отпустить. Даже когда я упал на чемпионате мира, будучи в той форме, которая позволяла рассчитывать на попадание на пьедестал, я сказал сам себе, что вообще счастливчик, поскольку всё равно попал на главный старт. Ведь я же никаким образом не попадал в команду, а мой единственный шанс отобраться был на Кубке России. Я для себя поставил цель выиграть тот мини-тур в Кирово-Чепецке, поскольку точно знал – если не обыграю тех ребят, которые бегают на внутренних стартах, на чемпионат мира статистом не поеду.
— Ну, так и получилось. Я говорил с парнями, и для них было откровением, что на Кубке России был отбор на Кубок мира. Во всяком случае, для меня там отбор был, а что касается других – никто не был в курсе. Тогда в Кирово-Чепецке я выиграл спринт, хотя Андрей Собакарёв на прологе привёз мне то ли шесть, то ли семь секунд, и я был в шоке – где, как, на чём? Я пахал весь пролог, нигде не позволил себе расслабиться. Но таково было моё состояние. Крайне сложно оказалось после коронавируса заставлять себя прибавлять в каждой гонке. Можно сказать, мне повезло, что тогда Собакарёв в четвертьфинале столкнулся с соперником и оба вылетели. Потому что финал я доезжал еле-еле, был вообще без сил.
А на следующий день вышел на классическую гонку, смотрю – в протоколе Илья Порошкин. Я ему – Илюха, а ты вчера где был? Он сказал, что на Хмелёвских озёрах, готовился на высоте к классической пятнашке. Ну как так, все ребята жилы рвут на мини-туре, а кто-то приезжает только на одну гонку? И дело не в Илье. Ему поставили условие – если он выигрывает гонку, то его берут на Кубок мира. Мы с ним всё равно зарубились, хоть он и стартовал сразу после меня и по ходу гонки догнал. А я на последнем круге всё же убежал от него, и если бы дистанция была длиннее на пару километров, мог и выиграть. Честно говоря, пожалел я себя в той гонке, бежал с некоторым запасом, боялся, что накроет на дистанции. Но нет, всё в порядке было, и в заключительный день, хотя на коньковую гонку преследования я ушёл с большим преимуществом, старался выкладываться максимально. Понимал, что если себя жалеть, зачем вообще на Кубок мира ехать и на чемпионат мира отбираться?
— Ничего не изменилось. Во время проведения Югорского марафона-2021 мы часто были вместе. В автобусе, на пресс-конференции, на мастер-классах, завтракали, обежали и ужинали вместе. И парой слов могли перекинуться. Но если брать совместные сборы, этапы Кубка мира или чемпионат мира, я могу к любому спортсмену из сборной в номер зайти, посидеть, за жизнь поболтать. Но не к Сане Большунову.
— Почему?
— Это зависит от него. Я дружелюбный спортсмен, Саша – тоже. Но у него своя аура, в которой ему удобно. Большунов в этой ауре настраивается, в этой ауре готовится к гонкам, и не надо эту ауру рушить, ведь результат же есть! Если ему достаточно общения только с Аней, то и хорошо. Я с ребятами из его группы прекрасно общаюсь, но как с ним общается Александр – не имею ни малейшего понятия.
— Легче тренироваться в группе, когда твои партнёры выдерживают ту же нагрузку и делают ту же работу. Я сам пришёл в своё время в группу к Александру Легкову как спарринг-партнёр, чтобы он меня поднатаскал, а в каких-то моментах и я его. Я бежал за ним по горам в Давосе и понимал, что по сторонам не смотрю, а вижу перед собой только его кроссовки, чтобы не отстать. Мне такие совместные тренировки в результате очень помогли! Александру Большунову никто для тренировок не нужен. Но открою маленький секрет – в нашей группе тоже есть такой спортсмен. Все выходят на тренировку и идут налево, а Женя Белов идёт направо. И так во всём. Я тренируюсь с ним с 2013 года – он всегда таким был. И это нормально, это его фишка, его аура, ему так легче. Но есть моменты, которые ты в одиночку не отработаешь: короткие ускорения, финиши, интервальные тренировки. У нас есть сложная тренировка «30-30», которую все вместе должны выполнять. И только на этой тренировке Женя с нами. А короткие ускорения делать отказывается, просто говорит, что не может, уходит и делает их в одиночку.
— Интернет для того и создан, чтобы показывать людям только то, что ты хочешь им открыть, а не то, что происходит на самом деле. Анатолий всё делал прикольно, да что там – офигенно! Но это всё внешняя оболочка. А любители с дивана считают, что у нас всё лайтово, мы живём в шоколаде, да ещё и в личку нам пишут про это! Если кто-то думает, что у нас действительно всё так и происходит на сборах, то приезжайте. Мы угостим вас «шоколадом». Кто выживет – молодец.
— Если бы тогда я бежал просто свою гонку, то пробежал бы её совсем иначе! Но есть тренерский штаб, который решает, как бежать. И мне тогда чётко было сказано – не лезь вперёд, тебя накроет. В Валь ди Фиемме реально сложная высота, могло и такое быть. Но сейчас я точно бежал бы по-другому.
— Тактика – неотъемлемая часть лыжных гонок, потому что идти за спинами гораздо легче. Ты можешь победить, выиграв финишное ускорение. Но кайфа от этого не получишь! Для меня гораздо интереснее выйти на гонку и выдать всё со старта и до финиша. В этом году в тех этапах Кубка мира, в которых я участвовал, я так и делал. В Оберстдорфе я бы тоже так пробежал, но пришлось действовать немного иначе, чтобы нога до финального забега не отказала. Но контрольная тренировка и нелепое падение всё перечеркнули.
— Вы действительно не могли пробежать командный спринт?
— После окончания личного спринта я понял, что чемпионат мира для меня завершён. За победой Александра Большунова в скиатлоне наблюдал в по телевизору из своего номера. Был рад, что он добился того, к чему стремился. И тут заходит Маркус Крамер и говорит, что Елена Валерьевна Вяльбе настаивает на моём участии в тим-спринте. А я еле хожу, хромаю. Говорю Маркусу, что физически не смогу пробежать. Он мне – позвони сам Вяльбе и скажи. Я позвонил и объяснил, что буду слабым звеном и подведу Сашу, мы просто сойти можем, нога в поворотах просто не держит, силы в ноге нет. Елена Валерьевна тогда заявила, что от эстафеты, хоть и короткой, не отказываются. Привлекла к разговору Юрия Бородавко, который убеждал меня, что я должен выйти на старт. Но как? Возможно, если бы я не бежал личный спринт, то имел бы больше времени на подготовку к командному. А с другой стороны, как ставить меня на тим-спринт, не зная состояния, не видя того, на что я готов? Нюансов было очень много, но бежать я реально не мог. Все ведь видят только верхушку айсберга, а что творится под водой – никому до этого и дела нет.
— Признаюсь, я был рад его победе. Потому что спортсмен, с которым ты бегал вместе и в каких-то гонках обыгрывал, взял такой трофей. Значит и у меня есть шанс. Я вообще рад за всех ребят, которые побеждают в гонках Кубка мира или забегают в призёры. Что касается той конкретной ситуации… У меня родилась дочка Кира. Я съездил домой, посмотрел на неё, переболел. А ведь болезни спортсмены подхватывают тоже не просто так, а когда форму набирают хорошую. Я не могу абстрагироваться от того, что происходит в моей жизни и сосредоточиться только на лыжных гонках, не замечая никого и ничего вокруг. Рождение ребёнка круче олимпийского золота, хотя у меня олимпийских медалей и не было никогда.
Но сейчас, вот именно сейчас я понимаю, что Олимпиада в Пекине может стать последней, на которую мне по силам отобраться и достойно пробежать. Я не молодею, травм становится всё больше и больше, а лечить их становится всё сложнее и сложнее.
— Ещё четыре года на таком уровне я вряд ли пробегаю. Да мне и в Пекин ещё нужно отобраться. А для начала на Кубок мира пробиться. В этом сезоне я мог стартовать на этапах без отбора благодаря личной квоте, а в следующем такого уже не будет. Я не в красной группе и даже не в топ-30 общего зачёта. Но меня это и не волновало. Я готовился исключительно к той гонке, про которую мне говорили тренеры. Я знаю, что на Олимпиаде у меня есть шанс выступить в личном спринте и попасть в командный спринт. У нас очень жёсткая конкуренция в команде, на Игры поедут только восемь лыжников.
— Прошлым жить невозможно. Всё, что было – было давно. Я не могу сказать, что собираюсь готовиться только к спринтам – я буду готовиться к сезону. Но я прекрасно понимаю, что мои лучшие шансы – именно в спринте. А уж что случится в сезоне – гонки покажут. У нас в сборной России много отборов и всякие подводные камни. Я уже приводил в пример Кирово-Чепецк, когда никто не знал, что там можно отобраться на Кубок мира, а я знал. Но, повторю, я бы точно никуда не поехал, если бы не выиграл на Кубке России. Мне не нужно, чтобы меня держали в команде за былые заслуги.
— Я ни от одной медали не откажусь и буду рад хоть второму, хоть третьему месту. Но удары в спину не забываются. Ты с детства готовишься, мечтаешь, работаешь. А когда появляется возможность, тебе говорят – иди лесом. Что я должен думать после такого? Если я попаду в олимпийскую команду, то сделаю всё возможное, чтобы выступить на высочайшем уровне. Я спортсмен, а не обиженная девочка. Но каким бы ни был результат, это не станет для меня вершиной карьеры. Это никак не поменять.
