На днях исполнительный директор Союза биатлонистов России Сергей Кущенко посетил редакцию «Спорт-Экспресс». Темой разговора, естественно, стали итоги биатлонного сезона в целом и чемпионата мира в Рупольдинге — в частности. И, конечно, объектом самого пристального внимания и активного обсуждения стали ошибки и способы их исправления…
ОШИБКИ
— Настроение общественности после чемпионата мира минорное. Вы его разделяете?
— Еще как разделяем. Признать результаты чемпионата мира неудовлетворительными просто необходимо. Но ни в коем случае не сезона в целом.
— Действительно неплохой сезон закончился плохим чемпионатом мира. Это, кстати говоря, проблема не только биатлона — ровно то же самое произошло со сборными России в некоторых других зимних видах спорта, например в бобслее и скелетоне. Нести за это ответственность должен в первую очередь тренерский штаб. Можно ли говорить о каких-то очевидных ошибках, не дожидаясь детального анализа?
— Во-первых, я согласен с тем, что проблема подготовки российских спортсменов к главным стартам остро стоит не только в биатлоне. У нас в стране вообще очевидные сложности с психологической подготовкой спортсменов — мы некоторых просто теряем перед большими турнирами. На них давят трибуны, на них вдруг начинают влиять вещи, которые раньше не влияли.
Молодые наши ребята, которые показывали результат по ходу сезона, в Рупольдинге попали под прессинг такого вот большого турнира и оказались им подавлены. Для многих — Лапшина, Гараничева, Малышко — это был первый чемпионат мира в карьере. Через всю эту мясорубку тоже, конечно, нужно пройти, но меня не покидает ощущение, что, объясняя неудачи их неопытностью, мы неправильно расставляем акценты. Может, к мировому первенству, пускай и первому в жизни, следует относиться более амбициозно? Ведь какая это возможность сразу заявить о себе, ворваться в элиту! Вот — шанс! В этом смысле молодые спортсмены из других стран на фоне наших ребят смотрятся посильнее. Позубастее.
Переходя к чемпионату мира, скажу, что весь детальный анализ — то, что можно раскрыть для прессы, — мы раскроем обязательно. Но уже сейчас очевидно: со стороны тренерских штабов было ошибкой предлагать перед чемпионатом мира сразу несколько вариантов подготовки. Собственно, сам факт существования этих вариантов говорит об общей неуверенности.
Сейчас уже очевидно, что мы промахнулись с выбором места для двухнедельной подготовки накануне чемпионата мира. Мы не уехали на высоту, выбрали Хохфильцен, где снежная лавина снесла половину стрельбища, а мы сидели и ждали, пока все починят. Было заметно, что словенцы, словаки, чехи, короче, все, кто спустились с высоты, в Рупольдинге смотрелись намного свежее нас. Сборные, у которых, как правило, заметны один-два человека, выступили на мировом первенстве всей командой. Это означает, что их подготовка была четко направлена на Рупольдинг. Признанные же лидеры — Норвегия с Германией — доказали, что в нужный момент умеют выступать так, как к этому все привыкли. И умеют трансформировать временные трудности по ходу сезона во внятное выступление на его главном старте.
Были проблемы и с работой сервис-бригад, хотя мы их еще за неделю до старта отправили в Рупольдинг изучать снег. Но при этом лично я считаю, что не нужно было делать из этого громкую историю. Не надо выносить сор из избы — есть вещи, которые следует обсуждать внутри команды.
— Зачем вообще понадобилось расширять сервис-группу?
— Объясню. Мы много лет имели один и тот же сервис, который не мог выйти на высокий уровень. Это признано специалистами, в том числе спортсменами. Мы анализировали эту ситуацию, смотрели, кто из иностранцев годится. Остановились на кандидатурах людей из группы, работавшей с белорусами. Нужно понимать, что и они не волшебники. Не угадать погоду, не угадать пару лыж, не угадать структуру — такие вещи случаются у всех абсолютно. В Ханты-Мансийске норвежцы приезжали на первый рубеж — минус 26 секунд. Но у них никто не кричал в рацию, что плохо едут лыжи. Симон Фуркад, которому тренер указал на медленный ход, практически остановился на лыжне и ответил: «Послушайте, дайте мне дойти до финиша!» Ну, действительно, такая вот ситуация сложилась, что тут поделаешь? Бывает!
Когда мы стали раскладывать сервис по полочкам, обнаружили, что ключевая проблема заключалась в плохой коммуникации нашего старого многолетнего персонала и новой группы, которая все же, подчеркиваю, имела очень хорошие результаты на втором и третьем этапах Кубка мира. В тех гонках лыжи лучше всех работали у российской сборной. Но правда и в другом: в тот момент, когда нам нужны были такие же отличные лыжи, сервис не сработал.
— Вывод?
— Нам нужно внимательно изучить вопрос о том, как будут работать сервисеры в следующем году. Компонентов, прямо влияющих на результат, в биатлоне настолько много, что упущение одного сразу ведет команду вниз. Мы потихоньку подтягиваем все эти компоненты. Если говорить о стрельбе, то в этом году команда в целом стреляла лучше всех в мире. Именно команда, я хочу это подчеркнуть, потому что лидеры других сборных стреляли лучше наших. Но в среднем показатели стрельбы были подняты вверх. Многие вообще стреляли точнее всего за всю свою карьеру. Примеры — Зайцева, Шипулин, Маковеев, Гараничев.
— Доминирование французов Мартена и Симона Фуркадов — сенсация?
— Ни в коем случае. Это было ожидаемо, даже предсказуемо уже где-то с 2010 года. Мы же смотрим не только на биатлон, изучаем результаты в лыжах начиная с юниорского уровня. Вообще все турниры по лыжным видам спорта. Я уже рассказывал вам о созданных во Франции лабораториях. Добавьте сюда фирму Rossignol, снабжающую свои команды первоклассными лыжами. Они делают специальную обработку лыж, это водоотталкивание нового поколения. Надо ли объяснять, что это значит в условиях, когда биатлон сплошь и рядом проходит в Европе в плюсовую погоду? Французская сервис-группа не боится каши под ногами, которой, к примеру, постоянно опасаемся мы. Нам чем плотнее снег, тем лучше. Но плотный снег постепенно становится редкостью.
Впрочем, сами лыжи — это далеко не все, чем французы способны удивлять. Посмотрите на Мартена Фуркада, он же на наших глазах меняет биатлон. Не бежит на лыжах, а прыгает на них. И при этом обладает такой энергетикой, что его хватает до последнего круга. Все поражаются его подготовке, и мы тоже. Смотрим, равняемся на него. Изучаем то, как быстро он проходит подъемы, отрываясь на них от преследователей. А преследователи, между прочим, это тоже элита.
ЛЫЖИ
— Уже давным-давно известно, что в России нет собственного производства лыж, порошков, парафинов, которые были бы конкурентоспособными на мировом рынке. Что делать-то? Строить свои заводы?
— К Сочи мы все равно не успеем наладить тот объем и то качество производства, которые нам необходимы, хотя мы с Министерством спорта очень много работаем в этом направлении. У нас есть компании, которые производят мази, но эффекта от того, чем мы располагаем, пока мало. Лыжи — тоже проблема серьезная. Я могу открыто сказать: у нас нет гарантий того, что крупные фирмы отдадут нам свой лучший товар. Больше скажу: я оцениваю эту вероятность как пятьдесят на пятьдесят. Rossignol точно не даст России лыжи, на которых выступают братья Фуркады. Madshus не даст лыжи, на которых бегают свои — норвежцы. Fischer более интернациональный производитель. Их идеология — дружить со всеми. Но даже при том, что они позиционируют себя как циничных бизнесменов (мол, за хорошие деньги мы продадим лучшее), в действительности это не так.
— У кого сейчас, грубо говоря, лучше всех работают лыжи?
— У французов. В Рупольдинге только у них была своя штайншлифт-машина. Но у них помимо машины есть еще и человек, который двадцать лет этим занимается. Вы поймите ситуацию: мы где-то что-то слышим, но сделать ничего не можем. Мы этих машин можем закупить сколько угодно, но ведь для них нужны руки. Головы нужны! Знания тех, кто понимает, какую нужно положить структуру и какую смазку к ней подобрать.
— Уже известно, каким будет снег во время Игр в Сочи?
— Совершенно своеобразный. Мы серьезно занимаемся этим вопросом, но перепады температур на старте, где солнце, и на подъемах могут достигать пяти градусов. Это очень много!
— Короче говоря, Сочи будет Олимпиадой смазчиков?
— В каком-то смысле.
— Недавно в Сочи случился громкий скандал с сервис-бригадой норвежской лыжной сборной, которую не пустили на лыжно-биатлонный комплекс взять образцы снега. У вас в биатлоне чего-то подобного не случалось?
— Как это не случалось, когда у норвежцев бригада общая — для лыж и биатлона. Я в курсе этой истории. Могу сказать, что олимпийский объект в настоящий момент закрыт. Никаких иностранных специалистов там быть не должно. Пожалуйста, приезжайте на официальное тестовое соревнование, но пока трасса закрыта.
— То есть правильно сделали, что не пустили?
— Конечно. Удивляюсь, как они вообще оказались на объекте — видимо, ошибку допустила служба безопасности.
— А существует ли у нашего биатлона какой-либо контакт с лыжниками? Вон, Бьорндален со Свендсеном участвуют в чемпионатах Норвегии по лыжным гонкам, половина сборной рвалась на чемпионат мира-2011 в Осло. У нас же две сборные, такое ощущение, существуют параллельно…
— Вы плохо информированы в этом вопросе. У нас с ФЛГР, лично с Еленой Вяльбе, прекрасные отношения. Вот, ребята, например, тоже выиграли Кубок наций — очень большое достижение, с которым мы их поздравили. Поймите, коммуникация заключается не в том, чтобы Устюгов выступал в лыжных гонках, а Легков взял винтовку, а в обмене опытом, технологиями. И такой обмен есть. Делимся новинками, когда таковые у кого-то из нас появляются. Как без этого?
— Если мы правильно вас поняли, за счет технологий нам в Сочи не выиграть. Тогда за счет чего?
— В первую очередь за счет увеличения скорости на дистанции. На сегодняшний день ситуация объективно такова: мы можем рассчитывать на успех, если кто-то из лидеров промахнулся, либо не попал в мазь или лыжи, либо банально не в форме. Тогда наши четвертые, пятые, шестые места сразу превращаются в третьи, вторые и первые. Статистика нынешнего сезона говорит о том, что мы подняли скоростные показатели у всех ребят и у некоторых девушек. Прибавила Ольга Вилухина, Ольга Зайцева осталась в целом при своем, с небольшим увеличением. А вот у остальных скорость несколько упала.
Анализ показывает: лидерами сегодня могут стать лишь те, кто правильно подготовлен индивидуально. Имею в виду, что спортсмена никто из-под палки тренироваться не гонит, он хорошо ощущает свое тело, разговаривает с ним на «ты». При таком подходе спортсмену вообще непринципиально, кто тренирует сборную. Свендсен и Бё готовятся отдельно, Фуркады работают в паре. Готовы ли к такой подготовке наши биатлонисты? А ведь уверенность в себе, в своих силах, в том, что ты в межсезонье сделал для результата все что мог, в индивидуальных видах спорта чрезвычайно важна!
— То есть вы за самоконтроль?
— В Ханты-Мансийске мы собрали совещание, на котором за более индивидуальный подход высказались и Вольфганг Пихлер, и Павел Ростовцев, и главный тренер Валерий Польховский. Надо понимать, что только сейчас женская сборная прошла с Пихлером тот путь, после которого можно сказать, где именно были допущены ошибки. Да, где-то были даны лишние объемы, где-то нужно было раньше начать скоростную работу. Но этот сезон нужно было прожить, чтобы получить пищу для размышлений. Думаю, более индивидуальная подготовка выведет нас на более высокие результаты. Ведь искусство тренеров в том, чтобы привести конкретного спортсмена к оптимальному функциональному состоянию в конкретный момент времени.
Функциональные и биохимические показатели обеих сборных в Рупольдинге были на пике. Значит, мы шли на пределе. Если бы где-то угадали с лыжами, взяли бы еще пару медалей. И тогда, не исключаю, разговаривали бы сейчас с вами совсем с другим настроением.
— Вам понятно, насколько мы отстаем от других в области разрешенной фармакологии?
— Фармакологию трудно обсуждать, потому что никакой достоверной информации насчет других у нас, естественно, нет. Все обсуждают форму спортсменов, а не то, за счет чего она достигается. Могу сказать, что среди европейцев одна из лучших фармокологических программ, я имею в виду средства восстановления, — у Франции. Что касается нас, то те препараты, которые мы запрашиваем у ФМБА и министерства спорта, нам предоставляются в полном объеме. Но сейчас необходимо говорить не о конкретных препаратах, а о наиболее эффективной комплексной модели разрешенной восстановительной поддержки, которой можно было бы придерживаться. Только кто нам ее подскажет? Иностранцы не подскажут точно.
ПИХЛЕР
— Правда ли, что, приглашая Пихлера, СБР дал ему неограниченные полномочия — по сути, карт-бланш? Или его контракт предполагает отчетность?
— Я уже не раз говорил и повторю: карт-бланша у Пихлера нет. Вольфгангу этот год нужен был для того, чтобы понять, как нужно работать дальше. Конечно, он должен слушать и слышать. Нынешний сезон он проработал так, как работал в сборной Швеции. По его словам, там три года девушки ревели от нагрузок так же, как сейчас ревут наши. А по прошествии трех лет Хелена Экхольм стала все выигрывать.
— У нас нет этих трех лет.
— Объемы, которые дает Вольфганг, должны в итоге принести результат. Многие наши специалисты это понимают. Все спортсмены признали, что в прошлом году была просто лафа — пять тысяч километров объема вместо нынешних семи тысяч с лишним. Теперь нужно сместить акценты и правильно сделать индивидуальную корректировку по объемам для каждого спортсмена. Скорее всего, это и будет задачей на следующий сезон.
— То есть Пихлер занимался в этом году исследованием пределов возможностей спортсменов?
— Он давал команде те объемы, которые до этого давал всем ученицам. А наши девочки, что естественно, впервые столкнувшись с этим тренером, выполняли все, что он говорит, беспрекословно. Но у всех разная предрасположенность к набору формы. Слепцова летом на крыльях летает. С двумя промахами в индивидуальной гонке всех обыгрывает. Надо разобраться и определить, как ей донести такую форму до сезона. Вот что я имею в виду, когда говорю о корректировке нагрузок.
— Вы сказали, что Пихлер должен слушать и слышать. Он это понимает? Судя по его последним интервью, не очень.
— Вольфганг — нормальный человек, он в состоянии признавать ошибки. Он вовсе не был неподконтрольным, как кто-то полагает, но при этом не был знаком с нашей системой. Очень многих вещей просто не понимал. Сидит Николай Степанович (Загурский. — Прим. «СЭ»), пишет отчет. Вольфганг говорит: «Ты чем занимаешься?» — «Отчет пишу в министерство спорта». Пихлер не мог этого понять, потому что ему в этот момент нужны были результаты тренировки девчонок, биохимические показатели каждой, чтобы знать, кому и какую нагрузку давать. В любом случае думаю, что время притирки закончилось, и в следующем сезоне все встанет на свои места.
— Вам не кажется, что у Валерия Польховского статус генерала без войска? И что он не мог скорректировать работу старших тренеров, даже если бы захотел?
— Во-первых, не считаю, что главный тренер должен менять программу подготовки, принятую старшими тренерами. Задача главного тренера и без того крайне сложна — это налаживание эффективной коммуникации. И Валерий Николаевич много сделал, чтобы свою задачу решить. Не везде притирка шла гладко — в сервис-группах, во взаимоотношениях главного и старших не все было идеально. Но это опять сор из избы, который я не хочу выносить. Были ошибки, были и веские аргументы на включение того же Гараничева в эстафету, просто сейчас есть не только озвученная концепция, но и понимание у всех: решать вопрос о включении спортсменов в состав эстафеты должен старший тренер. То есть человек, который с ними каждый день работает и чувствует их состояние.
— Когда же Польховскому высказывать свое мнение?
— В начале сезона, когда принимаются планы подготовки. Кстати говоря, в этом процессе участвуют очень многие. Поэтому смешно потом слышать, как после провального сезона наши великие спортсмены, заседающие в разных экспертных советах, достают дубину и начинают объяснять: «А вот я бы сделал не так». Под документом твоя подпись, милый мой, ты тоже в этом участвовал!
СОЧИ
— У вас есть медальный план на Сочи-2014?
— Нельзя в спорте планировать. Нельзя! Это мое глубокое убеждение. Ты можешь просто быть уверен в том, что сделал все для того, чтобы спортсмен выиграл первое место. Или не можешь быть уверен. Мы ничего не планировали на Рупольдинг. Подошли к нему в той форме, что была у спортсменов по ходу сезона, и рассчитывали совсем не на тот результат, который в итоге получился. Несмотря ни на что, мы остаемся в пятерке лучших биатлонных стран. У нас есть спортсмены, которые при определенных условиях могут быть очень высоко. И, кроме того, есть еще немало зон роста.
— Когда вы возглавляли баскетбольный ЦСКА, наверняка могли понять, что при определенном финансировании можете рассчитывать, скажем, на «Финал четырех».
— Деньги не привязаны к результату. Деньги — это средство. А вот «химия» команды… Какая разница, что «Реал» столько лет тратил миллионы? Он что, обыграл «Барселону»? Нет, не обыграл. И не обыграет.
— Посмотрим. Хорошо, а какой результат в Сочи вы, будучи амбициозным человеком, посчитаете для себя лично удовлетворительным?
— Только победы, только флаг с гимном. Но что-то конкретно смогу сказать только перед самой Олимпиадой. Вот в этом же кресле — обещаю вам. Мы еще за семь лет до домашних Игр зачем-то стали говорить, сколько у нас будет золотых медалей, — как вообще такое возможно? Давайте быть реалистами, это же спорт, в конце концов.
— Можно узнать, каков бюджет СБР?
— Там много составляющих. Могу сказать, что только на развитие мы выделяем около 6-7 миллионов долларов. Деньги эти идут в детско-юношеские школы, чего, естественно, никто не видит — все же сосредоточены на одной главной сборной. Строим школы, винтовки возим. Но опять та же проблема — в школах очень часто есть один-два тренера, которые реально работают с ребятами так, как это необходимо. Если школа подготовила призера Олимпийских игр, мы этой школе создаем условия «под ключ». Ратрак туда, все что угодно — Прохоров все это финансирует напрямую.
А бюджет сборной складывается из трех компонентов. Основное финансирование от министерства спорта. Только на выезды за рубеж — на страховки, переезды, оружие, базы — государство тратит огромные деньги. Министерство действительно очень много делает для сборной. Помогает в любых ситуациях: от переноса сборов до личных ситуаций с отдельными спортсменами. Плюс спонсорские деньги и средства от программ поддержки СБР — у нас каждый спортсмен имеет свою бонусную шкалу. В зависимости от достижений и результатов нынешнего сезона спортсмены получают финансовую поддержку от СБР.
— Что два сезона подряд происходит с олимпийским чемпионом Устюговым?
— В этом сезоне ему мешали колени. Буквально на днях отправляется оперировать оба колена. Конечно, это мешало ему делать необходимую работу.
— Упал он в Рупольдинге, случайно, не из-за больных коленей?
— Он готовился к этому спуску. Много знал про него, четко спланировал, как именно будет его проходить. Но организаторы уже после тренировок прокатали это место ратраком, залили новой селитрой.
— Где будут оперировать Устюгова?
— В Нью-Йорке. В той же больнице, где проходил реабилитацию Ваня Черезов. Здесь, как и с Ваней, работаем в связке с ФМБА и министерством спорта. Уверен, с Женей все будет в порядке. Он и вернувшийся Черезов с его харизмой добавят команде яркости. Заодно и молодежь проверим — насколько они смогут работать под давлением двух «дядек», которые будут претендовать на самые высокие результаты. Считаю, Шипулин, Гараничев и Малышко не должны в такой ситуации теряться. Мне кажется, в мужской сборной у нас хорошая, добрая конкуренция.
— На Чудове не поставили крест?
— Конечно, нет. Максим приходил ко мне недавно, мы поговорили. Он хотел заручиться гарантией попадания в сборную, но я таких гарантий дать не могу никому. Он должен готовиться и попадать в команду в соответствии с теми критериями отбора, которые мы в нынешнем году сформулировали и выдержали.
— Критерии останутся прежними?
— Возможно, будут корректировки. Но непринципиальные.
— Летний чемпионат мира не добавите?
— Вряд ли. Тренерский штаб считает, что летний и зимний биатлон — совсем разные вещи. У нас иногда на лыжероллерах блистают те, кто зимой потом в сотню пробиться не может. Удивительные вещи происходят, честное слово!
— Россия впервые выиграла мужской и женский Кубки наций. Это что-то значит для СБР?
— Командные победы всегда важны. Мы еще взяли малый глобус за смешанные эстафеты. Очень немного проиграли и в обычных эстафетах, потому что неважно провели ключевые старты.
— IBU не собирается увеличивать количество этапов Кубка мира?
— Есть такие мысли, но пока всерьез об этом говорить рано. Хотя болельщики уже с удовольствием обсуждают, как было бы здорово проводить еще один этап где-нибудь в России. В принципе у нас в следующем году и так будет два этапа — сначала в Сочи, затем в Ханты-Мансийске.
— В России сейчас, такое ощущение, даже переизбыток мест, где можно проводить биатлон.
— Поддержка в регионах у нас, считаю, просто шикарная. Совсем скоро, 3-4 апреля, состоится Кубок губернатора Тюмени, куда прилетят мировые звезды. Я тоже поеду туда — вручать от имени IBU лицензию «А» стадиону в Тюмени. Конечно, у России хорошие позиции ввиду того, что только в этом сезоне из-за погоды подвисли сразу два этапа. Единственное, хочется, чтобы к нам караван Кубка мира приезжал не в марте, а пораньше. Все предложения по этому поводу в IBU уже поданы.
Могу сказать, что с 2014 года мы получим этапы Кубка IBU в Тюмени и Уфе. Кроме того, у России есть хорошие шансы получить крупный турнир уровня чемпионата мира и Европы где-то начиная с 2017 года.
Что же касается переизбытка, то мы уже имеем в России три высококлассных стадиона — в Ханты-Мансийске, Сочи и Тюмени. Руководителям других регионов, которые хотели бы развивать биатлон, нужно понять: крутой стадион — здорово, но это не обязательная программа. Гораздо дешевле и эффективнее вложиться в подготовку спортсменов, потому что один подготовленный для сборной человек может больше прославить регион, чем арена категории «А», которая стоит миллионы.
Екатерина КУЛИНИЧЕВА, Лина ХОЛИНА, Сергей БУТОВ
«Спорт-Экспресс»
