Наблюдать за гонкой с тренерской биржи — фактически то же самое, что по телевизору, разве что на морозце. Большой экран с общей картинкой, спины тренеров, для которых главные в этот период вовсе не журналисты, а рации и окуляры оптических труб.
Да к тому же Александр Тихонов перестал появляться на этапах Кубка мира. А ведь как человек комментировал репортерам любое событие в гонке, как переживал, какие истории извлекал из недр своей памяти и какие оценки с характеристиками раздавал направо и налево!
В общем, во время вчерашнего женского спринта ваш корреспондент отправился за драйвом на трассу. Благо руководитель комплексной научной группы нашей сборной Николай Загурский дал на соседство со мной свое разрешение.
***
Стартовали мы с Загурским из стартового городка за пятнадцать минут до начала гонки. Пошлепали прямо по обочине трассы, стараясь не оставлять следов на идеальной лыжной дороге. В пути меня ждал небольшой инструктаж:
— За десять минут до старта выход на трассу для всех, кроме участников, закрывается. Но мы успеем. В принципе надо было надеть специальные жилетки. Однако люди в техкоме адекватные, своих знают, просто так права качать не будут. Главное — не лезть в телекамеры и не фестивалить. Был случай пару лет назад. Один товарищ напросился, но вести себя стал шумно, скакал, кричал, внимание привлекал. Пришла полиция, увела. Что за товарищ? Не важно.
А еще мне была доверена лыжная палка. Левая, норвежской фирмы, длиной 152,5 сантиметра.
— Из рук не выпускай, держи наготове, — сказал Загурский. — Длина ее усредненная, чтобы в случае чего всем нашим подошла. У тебя левая, дальше по трассе правая. И не один комплект. Когда слышу, что кому-то из спортсменов не вовремя дали палку взамен сломанной, всегда возмущаюсь. Не может такого быть! Нас семеро на круге, тренеров! Через каждые триста метров стоим да еще и бегаем туда-сюда, если надо. И лыж несколько комплектов держим в горячем резерве. Когда Шипулин сломал одну в Рупольдинге, был ему Fischer наготове. Но он в горячке Madshus свой родной попросил.
— Фирмачи претензий не предъявляют, если после ЧП спортсмен на двух разных лыжах бежит?
— Ну все же люди, все понимают — форс-мажор!
От лыжного стадиона мы отошли недалеко — метров двести всего. Перемахнули через два мостика, встали на третьем, чем-то напоминающем место в Уистлере, где свалилась в канаву словенка Петра Майдич. Тоже ручей внизу журчит, перильца какие-то. Правда, там был поворот, а здесь — ровный пологий подъем, так что сверзнуться с мостков могли только мы с Загурским. Бог миловал.
По таким трассам, конечно, бегать одно удовольствие. В том лесу, что возле моего дома, скажем, и ветки валяются на лыжной дороге, и лысые участки есть, где ноги разъезжаются, и ширина смешная, хотя ратрак каким-то образом туда втискивается. А здесь, на больших соревнованиях, аж ноги зудят от желания попробовать такой снег — рыхловатый ровно настолько, насколько это нужно для скорости, белейший, соблазнительно безлюдный.
Не успели окопаться, Загурский достал ноутбук-терминатор, закованный в резиновые латы, закрытый заглушками по кругу, толстый, как том энциклопедии, да еще и с тач-скрином. Все понятно — дождь, снег, мороз, а железка должна работать.
Чуть выше нас стоял немец, взгромоздивший свой компьютер на специальный штатив. Чуть ниже — норвежская братва и тренирующий шведов немец Вольфганг Пихлер в расстегнутой куртке. Семиградусный мороз Пихлера не волновал. Горячий мужчина, это мы и раньше знали. А еще в нашей зоне разместился белорус, о чем сигнализировала его бейсболка. На ногах кроссовки, руки в карманах, ноутбука нет, запасных лыжных палок я тоже не приметил. Два мира, два образа жизни. Все верно, хорошую тренерскую эмоцию на трассе никакими гаджетами не заменишь.
Загурский обошелся без штативов. Ноутбук он почти всю гонку держал в руках, изредка ставя его на перильца того самого мостика. Рядом на шесте организаторы укрепили роутер, обеспечивающий привязку тренерских лэптопов к интернету. Все это превратило Загурского с его ноутбуком в режиссера вчерашнего спринта.
А перед его началом журналисты, как обычно, сдали в пресс-центр свои прогнозы. Я включил было в пятерку лучших Андреа Хенкель, да потом ее оттуда вычеркнул. Все-таки бежала немка под первым номером, светило солнце, лыжня могла заглянцеваться, подарив лучшую скорость стартующим в конце.
— Ничего не заглянцуется — констатировал Загурский. — Перепада температур нет, солнце спряталось, все пробегут в равных условиях. При этом и каши не будет. Лыжня крепкая, при такой погоде первые ее не разобьют.
Ну и славненько — сплошной позитив. Плюс ко всему в Антерсельве вдоль трассы не стоят курильщики, как на немецких этапах. Стало быть, никто в спортсменские легкие дым подпускать не будет.
— Жаловаться можно на что угодно, — прокомментировал ситуацию Загурский. — Перед велогонщиками, вон, мотоцикл с камерой в трех метрах едет. Они, наверное, думают: «Уж лучше курил бы кто».
— Предчувствия перед гонкой у вас есть? — спросил я тренера. — Или гоните их от себя прочь?
— Ну почему? Зайцева неплохо готова — эту фамилию Загурский назвал первой. Потом упомянул еще двух девушек. Их фамилии я публиковать не стану, поскольку предчувствия тренера в этом случае слегка подвели.
А гонка в это время уже стартовала, так что штурманская рубка Загурского заработала на полную мощь. Передавать содержание тренерских радиопереговоров смысла нет. Это были сплошь технические данные, отсечки, ускорения и замедления, просьбы подогнать кого-то из наших, а в отдельных случаях — сильно подогнать.
Надо признать, что информационная система IBU, дающая в онлайне полную статистическую картину гонки, все же отстает на несколько секунд от реальных событий. А результаты той же стрельбы всегда хочется знать как можно быстрее. Но на то и существует человеческая смекалка.
— А ты по зрителям слушай, — посоветовал Загурский. — Раз, два, три… Есть, Хенкель промазала! Стадион по-разному ревет.
Не могу сказать, что огорчился промаху немки, хотя болеть не за, а против среди эстетствующих европейцев считается дурным тоном. Как будто я персонально Хенкель желаю зла! Да она меня и интересует-то только потому, что влияет на места наших бегуний! Так что, радуясь промахам других, болею я, в сущности, все равно за, а не против. За своих — такая вот моя трактовка. Не нравится? Извините, другой нет.
Под размышления такого рода вдруг выяснилось, что уже на первых 800 метрах довольно много проиграла Катя Юрлова. Потом ее отставание стало расти чуть медленнее, но все равно росло. Загурский, когда Юрлова проходила мимо, вдруг воспламенился в секунду и рванул со своим ноутбуком, выкрикивая на бегу что-то для меня нечленораздельное. Это и называется — гнать спортсмена. У слова «гнать» в данном контексте есть синоним — «орать». Сразу после старта — просто междометия, а на последующих кругах — какие-то места, секунды, глаголы в повелительном наклонении…
— А есть спортсмены, не желающие, чтобы на них не орали? — спросил я Загурского, вспомнив духовой оркестр, который мы проклинали всей ротой на финише армейских шестикилометровых кроссов.
— Во-первых, орут не на них, а им. Во-вторых, возбудить и даже разозлить человека по ходу гонки — святая тренерская обязанность и великая польза. Пусть даже он думает наоборот. В-третьих, только Аня Богалий просит иногда, чтобы ей секунды не говорили. Ей так проще.
Анне ее секунды Загурский действительно не сказал. На первом круге. Лишь обрисовал блестящие перспективы, если она станет работать тем же темпом. На круге втором, однако, тренер сообщил Богалий ее место. А на круге номер три выдал все по полной программе — и место, и секунды, и потенциальную цель в протоколе. Вероятно, на тот момент он счел это самым сильным педагогическим ходом.
Кстати, о ходе. Сразу после старта сильнейшее визуальное впечатление произвели две спортсменки — Кузьмина и Зайцева. Это была мощь, напор, сила в движении — называйте, как хотите. Не прошли — пронеслись мимо! Наверное, неплохо бежала еще и Бергер, но ее я поначалу как-то прозевал. А вот на последнем круге увидел. Норвежка обошла Зайцеву ровно перед нашими с Загурским глазами. Но, как стало понятно из радиопереговоров, не оторвалась. Не смогла оторваться. И тут же в рациях зазвучала формула успеха: «Скажите ей, если удержится за Торой, будет в призах!»
Удержалась. Попала в призы. Показала пятую скорость в гонке. И взяла с собой в десятку лучших Гусеву, Богалий-Титовец и Юрлову. 40 процентов лучших спринтерш мира — наши, российские, разве плохо? Хочется, конечно, чтоб было 60 — по числу стартующих. Ради того, чтобы такое когда-нибудь произошло, я готов и впредь не испытывать разочарования от чужих промахов.
А добывшая серебро Настя Кузьмина, отвечая на мой вопрос о победе брата, сказала, что вообще не смотрела его победную гонку, включив телевизор лишь в самом конце трансляции. Потому что если бы смотрела, то сама на следующий день не смогла бы ни бежать, ни попадать, представляете?
Может, за эти нервы, за такой вот психологизм биатлон и любят миллионы?
Евгений Дзичковский,
«Спорт-Экспресс»
