Мы встретились с Рикко ранним утром в аэропорту Шереметьево – на пересадке из Тюмени в Рупольдинг. Говорили почти час – правда, на не родном для Гросса английском. Может быть, поэтому немец осторожно формулировал мысли, наотрез отказался говорить о тех, кто его позвал в Россию, раскрывать тренировочные планы. Что насторожило? Гросс совсем не в курсе истории Пихлера, претензий к нему со стороны болельщиков… казалось бы, общеизвестные вещи…
– Что вы успели посмотреть в России? Или только аэропорты?
– Ох, я не так много видел… Но уж точно не только аэропорты. Когда был спортсменом, ездил в Апатиты – небольшой городок в Мурманской области. Гулял по Москве, Санкт-Петербургу, Чайковскому, Тюмени, Ханты-Мансийску. Каждое место хорошо по-своему. К Тюмени я уже и вовсе привык. Там созданы идеальные условия для подготовки, прекрасный 5-километровый снежный круг: в начале последнего сбора было минус 5 градусов, потом температура опустилась до минус 15-19. Нам там комфортно.
– Германия для русского человека – это пунктуальность, качество и педантичность. Какой вы нашли Россию и русских?
— Вы удивитесь, но в России все примерно так же. Русские люди тоже могут быть дисциплинированными. Я сужу по своей команде. Если мы запланировали тренировку в 8.30, то она начинается ровно во столько. Ни минутой позже. Никто не опаздывает.
– Последний пример, что вас удивило в России.
– Расстояния. Когда мы переезжали из Тюмени в Чайковский на чемпионат России, я думал: «Окей, почему бы не добраться на машине». Посмотрел на карту – вроде сравнительно близко. 900 км. В Германии бы на это ушло примерно 6-7 часов. Но когда мне сказали, что дорога займет от 11 до 12 часова, я выбрал самолет через Москву и Ижевск.
В принципе я за рулем проводил 7 часов по дороге из Рупольдинга в Киль, и это даже с учетом парома. А вот 12 часов в машине – многовато.
Назначение
– Хочется восстановить хронологию: когда и кто именно позвал вас в Россию? Кажется, вы уже почти подписали контракт с Украиной…
– Я бы не хотел пока вдаваться в подробности. Был приватный разговор, который не хочется персонифицировать (весной Гросс был в Тюмени, где встречался с руководством СБР и губернатором Тюменской области Владимиром Якушевым – прим. Sports.ru). Россия заинтересовалась мной, я заинтересовался Россией; мы обсуждали варианты сотрудничества.
— Как долго вы раздумывали?
– Это было непростое решение. У меня была успешная группа в Рупольдинге, я возглавлял команду на Кубке IBU. Это была работа, которая мне нравилась. Но Россия – большой и интересный вызов. Мы обсуждали его с семьей – женой и тремя сыновьями, и меня все поддержали. За исключением старшего Марко. Он тоже биатлонист, я часто занимался с ним. Так вот он сказал: «Пап, я потерял тренера».
— В Германии ваш поступок и увольнение из бундесвера не все поняли. Неужели вызов из далекой России важнее хорошей пенсии и престижной работы дома? Может, это все-таки вопрос денег?
– Нет, это точно не вопрос денег. Я еще молодой тренер, а сборная России – действительно большой шанс. Я приехал в великую страну работать с великой командой. И когда я так говорю, то не лукавлю.
В прошлом году Россия стала 4 в Кубке наций. Наверное, это не всех устроило, в том числе руководство. Меня пригласили исправить ситуацию.
— Но вызов в чем? Просто подтянуть уровень команды или все-таки перед вами стоят более конкретные задачи?
– Моя установка – дать парням больше. Я воспринимаю работу каждого на 95 процентов – значит, я могу дать им еще 5 процентов. Если каждый будет прогрессировать, я буду счастлив.
– Вы несколько раз в интервью подчеркивали, что не советовались с Вольфгангом Пихлером при переезде в Россию. В это слабо верится, если учесть, что вы соседи и живете в одном городе.
– Очень важно идти своим путем. И если учиться, то на своих ошибках. Если ты будешь воспринимать слишком много информации извне, то будешь доверять предубеждениям. И это точно не сработает. Для меня важно составить собственное представление о биатлоне в России – поэтому я стараюсь как можно чаще общаться с чиновниками, тренерами и спортсменами. Это моя картина, которой я доверяю.
— Но вы наверняка слышали, за что критиковали Пихлера в России?
– Если честно, нет.
– Ему указывали на главную ошибку: не разобравшись, он предложил всем спортсменкам одинаковую нагрузку. Как вы узнавали свой коллектив?
– С первого дня я плотно общаюсь с тренерами Владимиром Брагиным и Александром Поповым. Они прекрасно знают систему российского биатлона.
— Но они до этого сезона не работали с командой. Кто-то же вам давал информацию о биатлонистах? Изучали ли тренировочные планы прошлых лет?
– Нет, планы я не видел. Но я стараюсь индивидуально общаться с личными тренерами, моим предшественником Александром Касперовичем. У меня диалог со всеми. Не может быть такого: как я сказал – так и будет. Нам важно слышать друг друга.
– Три года вы учились в Кельне. Как это выглядело? Лекции, практики, выезды на какие-то этапы, тренировки?
– Это была классная компоновка: лекции плюс практики. Для меня это был очень интересный опыт. Когда я бегал на лыжах, не задумывался с научной точки зрения о микроциклах, восстановлении. Я больше доверял своему организму. В институте нам преподали классные уроки специалисты по легкой атлетике, велоспорту, конькам. Мне, как только закончившему спорт, было все в новинку.
Это были насыщенные три года. Мы учились 3 недели, затем – неделя на подготовку. Я работал экспертом на немецком канале ARD. У меня вообще не было свободного времени.
Горы и ошибки
– Ваших предшественников регулярно критиковали за ошибки в горной подготовке. К вам тоже есть вопрос: за межсезонье вы провели только два высотных сбора – летом в Обертиллиахе (3 недели) и недавно в Рамзау (неделя). В горах сборная обычно сидела дольше. В чем задумка?
– Я считаю, этого достаточно. Чемпионат мира пройдет в Осло – там есть всего одна гора, и ее высота 300 метров…
— Я про базовую подготовку.
– Давайте так: это мой первый год из трех по контракту, я иду шаг за шагом. Я смотрю команду, я ее изучаю. Тренировки в условиях гипоксии у нас были в трех различных вариантах. Можно жить высоко и тренироваться на равнине, можно жить внизу и тренироваться на высоте, можно жить и тренироваться на высоте. Нюансов много. Индивидуальный подход нужен к каждому биатлонисту, учитывая особенности организма.
Мы, безусловно, думаем о разных вариантах. Идеи есть, но в середине ноября говорить о них рано. Надо дождаться хотя бы первых гонок.
— Какой результат вас устроит? Не может быть такого, что у вас совсем нет плана?
– Ох… Когда я был спортсменом, никогда не говорил о планах. Когда я работал на телевидении, старался деликатно задавать этот вопрос. План – не обязательно медали. У нас много сильных атлетов, они должны становиться лучше и лучше. Но успех измеряется для каждого индивидуальными показателями. У нас есть биатлонисты, которые в прошлом году были в тотале на 25-30-х местах. Их задача – подняться выше, цепляться за очки в каждой гонке, но глупо требовать от них сразу медалей и побед.
— Я это понимаю. И неспроста спросил. Пихлера регулярно критиковали за то, что он говорил: топ-6 – это хороший результат.
– В мировом биатлоне с каждым годом конкуренция растет. Это не просто слова – все меняется день ото дня. В топ-10 могут заехать спортсмены из 10 разных стран. И во многих командах есть 4 человека, которые потенциально в топ-10.
Сегодня есть 35-40 биатлонистов, которым по силам быть в десятке. Это нужно понимать и принимать.
— Но вы говорите то же самое, что Пихлер. Как бороться с ожиданиями российских болельщиков и Министерства? Все привыкли, что русский биатлон – среди лучших.
– В Германии, Норвегии точно так же. Все хотят выиграть. Каждый работает для того, чтобы быть первым. Иначе нет смысла.
— В Германии критикуют за топ-6?
– Да, если ты способен на большее. Если нет побед и медалей, никто радоваться не будет. Но в целом все понимают, что топ-10 – нормальный результат. Если ты выпадаешь из десятки – да, ты не на виду. Однако журналисты и эксперты безосновательно не критикуют. Многие из них были в прошлом спортсменами и все прекрасно понимают. Биатлон все-таки не бокс – там если ты второй, то уже проигравший.
Шипулин
– Вас устраивает, что ведущие биатлонисты – Антон Шипулин и Алексей Волков – тренируются отдельно от команды?
– Я не вижу проблем, что такой спортсмен, как Антон, второй номер Кубка мира, готовится самостоятельно, вместе со своей мини-командой. У него есть успешный опыт прошлого сезона. И это решение принималось до моего прихода – но, повторюсь, я не против. Это европейская практика – топ-спортсменам нужно больше свободы.
– Как вы вообще общаетесь с Шипулиным? Через кого держите связь – через Гайдыша? Крючкова? напрямую с Антоном?
– Нам сложно поддерживать регулярную коммуникацию – не совпадают места сборов, но мы все равно общаемся. Я лично несколько раз встречался с Андреем Крючковым, который курирует эту группу. Мы все вместе соберемся в Бейтостолене и уже конкретно наметим общие планы.
— Тем не менее, вы должны быть в курсе их подготовки – как старший тренер вы ответственны за результат. В том числе, и в эстафетах.
– Безусловно. На сборе в Норвегии у нас уже будет одна команда. Есть много вопросов, которые нужно решить вместе – участие в чемпионате Европы, американском и канадском этапах Кубка мира, борьба за тотал и подводка к чемпионату мира.
— Что для вас важнее – этапы Кубка или медали ЧМ? В России ценность медалей выше.
– Олимпийские медали. Это главное. А так – конечно, чемпионат мира. Это главная цель этого сезона для всех команд. У нас есть хорошие шансы уехать из Осло с медалями.
— Вы в курсе, что российские биатлонисты с 2008 года не выигрывали ЧМ?
– Так долго. Ого! 7 лет… Да, я помню, как Максим Чудов в Эстерсунде выиграл золото. Я работал тогда экспертом на ТВ и поздравлял Макса с победой.
— Но 7 лет – много. Это же не просто так.
– Почему? Я вам приведу один пример. Мужская сборная Германии на ЧМ выиграла эстафету в 2004 году в Оберхофе. И потом не побеждала вплоть до 2015-го. 11 лет! Немцы очень сильны в биатлоне, но им иногда тоже приходится долго ждать новой победы.
«Извините, пожалуйста, я не говорю по-русски»
– Вы работали с Нойнер, Хенкель, Гесснер. С кем было сложнее?
– По большому счету, ни с кем не было проблем. Общение строится на уважении. Суть работы тренера – сделать спортсмена лучше, помочь ему раскрыться в каждой гонке. Если спортсмен видит от тренера помощь, он будет доверять ему. Есть только одно отличие – девчонки во время тренировок больше разговаривают.
– Многие девушки жаловались на незнание языка в работе с Пихлером. Парни тоже плохо владеют английским. Вам сложно? Вы уверены, что вас понимают без проблем?
– (говорит по-русски) Извините, пожалуйста, я не говорю по-русски. Я понимаю.
(переходит на английский) На тренировках мы используем микс немецкого, английского и русского. Каждый из нас по чуть-чуть говорит на иностранном языке, мы понимаем друг друга – по крайней мере, я не вижу серьезных трудностей.
— Вам сейчас хватает такой коммуникации?
– С каждым днем мы понимаем друг друга лучше, я бы так сказал.
– Я слышал, что в день по 40 минут вы посвящаете русскому. Какие слова уже выучили? Сложно ли вообще учить?
– Успех обязательно придет. В тренировках какие-то подсказки я могу сделать и на русском, парни понимают элементарный английский. Конечно, когда речь идет об индивидуальных беседах, мне нужен переводчик.
– Вы – прекрасный настройщик стрельбы. Зачем еще нужен тренер Сергей Богданов, который ответственен только за стрельбу?
– Он приступил к работе до моего прихода, но я доволен. Есть много разных ситуаций, когда требуется дополнительная помощь и дополнительные глаза. Я не могу просто сказать спортсмену: «Ты стреляешь плохо», нужны точечные подсказки. А ситуации на тренировках бывают разные: например, у Димы Малышко сейчас стрельба кучная, он стреляет словно из автомата. Как машина. А есть те, у кого идет разброс по одному выстрелу. И с каждым нужно персонально разбираться.
Когда я был молодым, тренер любил повторять: «Лучше иметь план, составленный на 80 процентов, но отработать его на 100; чем иметь план, составленный на 100 процентов, а отработать его на 80». Я рад, что парни понимают меня и открыты к новшествам.
– Я читал, что ваши тренировки похожи на мини-соревнования: масс-старты, пасьюты, спринты. Вы сознательно сталкиваете парней, чтобы им было проще в сезоне?
– Это часть плана, но я бы не стал говорить о каком-то ноу-хау. Это игровой момент. На Кубке мира никогда не стреляешь один; всегда кто-то рядом – мешает, напрягает, создает конкуренцию. Мы моделируем борьбу, разбиваем парней на маленькие группы, устраиваем соревнования между ними. Группы постоянно разные, парни не успевают привыкнуть друг к другу.
— Кто лучший стрелок команды сегодня?
– Все точные данные в планшете. Если не ошибаюсь, разница между показателями спортсменов очень плотная.
— Не поверю, что вы не знаете.
– (по-русски) Я думаю, Максим Цветков.
Допинг
– Россия вновь в центре допинг-скандала. Вы не боитесь, что за спиной что-то может произойти, а вы понесете ответственность? Пример Пихлера показывает, что власть тренера в России не глобальна.
– В теории – да. Никто не застрахован, не только я. Но я не боюсь, у нас много проверок, в том числе на сборах в Европе. Допинг-офицеры могут приехать в любой день – с этим проблем нет, мы открыты. Более того, у нас трехнедельные сборы и неделя выходных, когда спортсмены стараются отоспаться. Мы принимаем кодекс WADA, мы за чистый спорт. И это не просто слова.
— У вас был дополнительный разговор с командой на тему допинга?
– Безусловно, мы говорили об этом очень откровенно и делали акцент на чистоте спорта. Это важно не только для меня и моей репутации, но и для всей команды. Каждый из парней подчеркнул, что хочет быть чистым. Я им верю.
Фитнес и хобби
– Что для вас ближе: футбол или гольф?
– Я люблю оба вида. В этом году практически не играл в гольф, но пока и не успел соскучиться. В футбол гоняли на тренировках. Я больше защитник, предпочитаю действовать поближе к воротам.
— За кого болеете?
– Конечно, за «Баварию». Стараюсь не пропускать ни одного матча бундеслиги и Лиги чемпионов.
— Многие мюнхенские болельщики критикуют Гвардиолу.
– Я не в их числе. По-моему, Хосеп – великий тренер. И «Баварии» повезло с ним.
– Как поддерживаете форму? Сколько раз в неделю тренируетесь?
– Если есть возможность, тренируюсь вместе с командой. Особенно на лыжах. Если парни бегут медленно, а я быстро – то держусь рядом, хаха. А вообще стараюсь 5 раз в неделю заниматься фитнесом. Это тонизирует.
Эпилог
Прошлое и настоящее Рикко Гросса
– У вас контракт на 3 года. Но в России редко дают отработать такой срок. Результат нужен #прямосейчас. Вы к этому готовы?
– Хм, я не люблю говорить о планах. Безусловно, мы ставим перед собой высокие цели…
— Нет, я не о ваших целях, а о задачах руководства. Вам говорили что-то конкретное?
– Нет. Мне никто не говорил – нужны 4 или 5 медалей. Может, это и хорошо. Может, так даже и спокойнее.
— Окей, тогда все будут рады, если вы научите нашу команду стрелять без промахов хотя бы в эстафетах. С чего-то же надо начать.
Павел Копачев, Sports.ru
