Из 25 участников самого первого чемпионата мира по биатлону в живых на сегодняшний день осталось четверо. Хотя до недавнего времени считалось что трое: британец Фред Деккер, немец Альфред Гиловски и австриец Георг Хеугенхаузер. Участников советского квартета: Виктора Бутакова (третье место), Валентина Пшеницына (7-е), Дмитрия Соколова (9-е) и Александра Губина (10-е) в списках не числили. Умерший полтора года назад в Кургане Соколов считался последним из пионеров отечественного биатлона. И вдруг…
— А Губин жив и здоров, — сразил меня сообщением двукратный олимпийский чемпион 1980 года, а ныне глава федерации биатлона Санкт-Петербурга Анатолий Алябьев. – Мы его совсем недавно с 75-летием поздравили. Живет правда далеко – в Лужском районе, от Питера 120 километров…
Разве это далеко? На встречу с первым чемпионом СССР и последним нашим участником чемпионата мира-58 я поехал без раздумий, наплевав на все остальные дела. Предварительно, конечно, позвонил. В трубке звучал уверенный и вполне бодрый голос. Голос вопрошал – есть ли у меня протокол того самого первого чемпионата мира, незлобиво пенял на отдельные фрагменты биатлонных комментариев неистового Губерниева и сообщал такое от чего душа журналиста и историка-энтузиаста трепетала и рвалась в путь.
— Вы приезжайте! У меня ведь протокол первого чемпионата страны имеется, а еще фотографии первого чемпионата мира, да много чего… — я ведь старался ничего не выбрасывать.
Путь на электричке от Петербурга до Тарковичей (выживающий по мере сил поселок на границе Ленинградской, Новгородской и Псковской областей) занимает более двух часов, но это быстрее чем на машине – по лужским дорогам без знания обочины не всякий проедет. Облетающие деревья на фоне ветшающих строений очередных станций, платформ и полустанков навевал мысль о «безвременно уходящей натуре» и в душе я радовался своей удаче – вот, успею все-таки повидать участника того самого чемпионата мира официальный протокол которого Международный союз биатлонистов IBU готов приобрести за любые деньги. Тот протокол, что предлагается сейчас любителям истории биатлона составлен по немногочисленным газетным публикациям тех лет и охватывает места с первого по 14-е, и потом еще несколько в самом конце. В свой «исторический список» я лично внес следующие его фрагменты:
1958 Чемпионат мира
Заафельден (Австрия)
ИНДИВИДУАЛЬНАЯ ГОНКА*
1. Адольф Виклунд (Швеция) — 1:33.44,0 (6 штрафных минут)**
2. Олле Гуннериуссен (Швеция) – отставание 29,0 (6)
3. Виктор Бутаков (СССР) – +1.02,0 (12)…
7. Валентин Пшеницын (СССР) – +3.30,0 (14)…
9. Дмитрий Соколов (СССР) – +7.37,0 (22)
10. Александр Губин (СССР) – +8.28,0 (20)
24 спортсмена из 7 стран
*с этого года и до 1978 года расстояние до мишеней на четырех составляло соответственно 250, 200, 150 и 100 метров. При этом на первых трех рубежах спортсмены стреляли лежа и только на последнем – стоя.
**каждый промах карался 2 минутами штрафа
События в Заафельдене происходили 2 марта, а четырьмя неделями до этого датирован первый чемпионат СССР, состоявшийся в эстонском Отепя. Протокол тех соревнований я откопал в архиве «Советского спорта».
1958
2-й чемпионат СССР по зимнему двоеборью (Отепя)
20 км. 1. Губин (Свердловская область) – 1:33.43 (10 штрафных очков).
2. Бутаков (Свердловск) – 1:38.19 (14).
3. Кожин (Свердловск) – 1:39.17 (12)
Что стряслось в Австрии с чемпионом страны? Кто был тренером той самой первой сборной? Как суровая родина напутствовала своих стреляющих лыжников на первый бой и как оценила его итог? Количество вопросов множилось и множилось.
ДВЕ СЕМЬИ
— Вы, ко мне? Я Александр Михайлович – подошел ко мне единственный человек, встречавший на полустанке («высадка будет производиться из первых четырех вагонов») электричку. Крепкий, с решительной и твердой походкой, Губин никак не выглядел на свои 75. — Ну поедем ко мне.
Искусно лавируя между луж и ям Александр Михайлович ведет свою «пятерку» на улицу Полевая.
— Дороги тут, конечно… — одно название. Мы с соседом где можем мостим самые глубокие ямы кирпичом, но помогает слабо.
Метров еще 500 метров по мощеной лично первым чемпионом СССР дороге (знала бы поселковая администрация…) и мы останавливаемся возле скромного одноэтажного домика. Земля на грядках и в теплицах добросовестно перепахана и ждет зимы.
— Вы не пугайтесь, у нас тут собаки, — предупреждает хозяин подходя к двери, за которой уже слышен многоголосый звонкий лай. Дверь открыта и на улицу как горох высыпаются разномастные спаниели. Один, другой, третий…
— Всего пятеро, — улыбается Губин. – И еще в Питере трое. Дочка разводит. А это – «пенсионеры», вот их к нам в деревню и отправили.
— И как вы с ними?
— Да как… Нормально.
На кухоньке пахнущего деревней и старостью дома нас встречает Тамара Александровна. Три года назад ее разбил инсульт, но и в таком положении она стремится участвовать в домашнем хозяйстве.
— Мы поженились в 1958 году, — улыбается она. — А познакомились на год раньше. В село Кировское, где Саша родился и жил, я приехала учительницей. А когда нас знакомили, то Сашу представили так – «Мастер спорта». А я удивилась – «А как это – мастер спорта?». Так что семья у нас – ровесница биатлонной семьи и золотую свадьбу в один год отметили.
Собственно чайная церемония проходит довольно формально. На тесном журнальном столе между чашками спустя уже пару минут появляются бумаги, фотографии протоколы, письма – и понеслось…
С ВИНТОВКОЙ ПОД МЫШКОЙ
— А я ведь несколько лет вел переписку с Тамарой Раменской (профессор РГУФК, автор множества учебников и исследований по лыжным гонкам и биатлону – прим. авт.) – сообщает Губин. – Все по поводу того – кто первый чемпион страны по биатлону. В ее книгах нередко встречается фамилия Маринычева – победителя 1957 года. Но то была военизированная лыжная гонка на 30 км. Я сам в таких участвовал не единожды – и в личном первенстве и в патрульной гонке. Но там совсем иной формат был, а про биатлон впервые заговорили лишь осенью 1957-ого. Впрочем, тогда слова такого не произносили – говорили «современное зимнее двоеборье». Вот и протокол чемпионата страны 1958 года именно этот термин содержит.
— И как же отбирали участников для этого первого чемпионата?
— Общества ЦСК и «Динамо», имевшие прямой допуск к армейскому оружию, закрепили за спортсменами-лыжниками винтовки и начали учить стрелять – у кого лучше получится. Нашу армейскую команду Свердловского округа обучал Николай Васильевич Редькин – мастер спорта по стрельбе, фронтовик, герой Советского союза. Очень требовательный был человек. А в нашей группе тренировался такой – Витя Грехов. По натуре свой очень невнимательный был парень. Редькин в очередной раз заметил, что Витя отвлекся – «Витя, ну что же ты не слушаешь? Я ведь сейчас мишень в трех метрах от тебя поставлю и ты в нее не попадешь…». «Я? С трех метров? Да что вы такое Николай Васильевич?». А наши винтовки все пристреливались «под обрез». Редькин мишень поставил, Витя «по центру» навел, ну и промазал, конечно… Смеху было…
— А тестовые соревнования перед чемпионатом страны проводились? Может, контрольные тренировки какие…
— Тренировки у нас осень были лишь кроссовые. Бежали восемь километров и дважды стреляли – лежа и стоя. При этом винтовки несли кто как – кто на плече, а кто под мышкой. До того чтобы два ремня было и за спиной таскать – это уже потом додумались. Так вот два таких кросса я выиграл. Выиграл быть может за счет того что патрульные гонки (команда из четырех человек преодолевала 15-километровую дистанцию с одним огневым рубежом на котором каждому надо было попасть в два шара – прим. авт.) бегал к тому времени уже регулярно. Кстати, в связи с ними и состоялся мой первый выезд за границу — в 1957 году в составе ЦСК я поехал в Финляндию на соревнования с их силами обороны страны. Проиграли мы, кстати сказать, в пух и прах. Финны нас попросту закормили. Молодые ребята приехали первый раз за границу, глазами голодными смотрят вокруг… А финны нас сосисками, супами, мясом… За четыре дня что были у нас до соревнований мы по несколько килограмм «добавили». Зато уж когда зимой 58 года они приехали с ответным визитом в Кавголово – тут мы взяли безоговорочный реванш. Кстати сразу после тех соревнований мы и поехали в Отепя на чемпионат СССР. Вот там-то и состоялась моя первая биатлонная гонка.
— Оружие-то хоть пристреливали?
— А как же! Правда такого чтобы всю дистанцию заранее пройти – такого не было, но на стрельбище поработали. Какая была погода в день соревнований не помню, но бежалось в тот день мне хорошо…
— Еще бы плохо. Вот и в отчете «Советского спорта» написано – второе время по гладкому бегу, а стрельба и вовсе абсолютно лучшая. Кстати, корреспондент отмечает в отношении вас вот что – «Губин экономил время и момент стрельбы – он не снимал лыжи…»
— Дилетант какой-то писал. Лыжи не снимал. Да на снегу сними пожалуй лыжи и оставь их на снегу – «прихватит» так, что с места не сдвинешься. Мази-то все были «жидкие», замерзнуть могли быстро. Глупость в общем написана – никто из нас лыж не снимал.
— На победу рассчитывали – в первой в жизни биатлонной гонке?
— Нет, конечно. Мы ведь все в те годы об одном думали – как бы со стрельбой справиться и чтобы патрон не заклинило… С этим патроном на чемпионате мира как раз и случилась у меня история….
— …Об этом еще успеем. Что было после вашей победы? Знали хотя бы заранее что не просто золото чемпионата страны разыгрываете, а на мировое первенство отбираетесь.
— Про чемпионат мира мы вообще впервые услышали после гонки. Мы ведь не о биатлоне вернее не о современном зимнем двоеборье думали. Чемпионат ведь был по лыжным гонкам, мы все лыжниками себя считали… И тут вдруг называют состав сборной. Причем, если я и Витя Бутаков – еще понятно как в команде оказались, то почему в список включили Пшеницына (4-е место) и Соклова (15-е) я до сих пор понять не могу.
— Да ведь они первое и второе место в январе на такой же гонке в Яхроме заняли. Про нее даже газеты писали. Вы разве в ней не участвовали?
— Нет – от вас впервые слышу. Вон как… Ну тогда все понятно. Две гонки – какой никакой а отбор….
НЕИЗВЕСТНЫЕ ТРЕНЕРЫ
— Как готовились к чемпионату мира?
— Да ничего особенного. Прилетели в Москву. С недельку потренировались самостоятельно на армейской базе, а потом выдали нам по синему пальто с буквами СССР и посадили в самолет до Инсбрука.
— А тренеры сборной с вами работали как-то?
— Мы тренеров только в аэропорту и увидели. Притом представили нам лишь одного – Ивана Федоровича Гнездилова. Он был у нас тренером по стрельбе и все мы видели его в первый раз в жизни. А уже по прилету в Инсбрук мы увидели что в составе делегации еще два человека, но кто они, за что отвечают – так и не поняли, даже имен и фамилий их никто не запомнил. Числились, возможно, тренерами, но мы их практически не видели – готовились к соревнованиям сами.
— А жили где?
— В Заафельден добрались автобусом. Шофер привез нас в горы поздно ночью. Просторный дом приспособили под частную гостиницу, наша сборная жила там совершенно обособленно от других (впрочем, и остальные команды селились «в частном порядке»). Мы сразу легли спать, а наутро спустились к завтраку и обнаружили на столах… по чашке кофе и по небольшой булочке на каждого. Пошли разбираться. Хозяина, оказывается никто не предупредил, что к нему приедут спортсмены, да еще и русские. Объяснились. Со следующего дня кормить стали так чтобы силы тренироваться находились. Ну а приключения первого дня на этом не закончились. Ночью выпал мокрый снег. Вышли мы на крыльцо, лыжи нацепили, Бутаков первый шаг сделал, носком лыжи снег зацепил да как бухнется в сугроб… Приехали, понимаешь, побеждать…
— А, кстати, собрания команды накануне вылета или уже на месте, проводились?
— Нет. Мы сами-то, конечно, приехали только за победой, но ведь кто мы, с кем придется соперничать и кто на что способен — никто не знал. Тренировались сами по себе два дня, стреляли под присмотром Гнездилова…
— …А, кстати, как в то время было с провозом оружия – тем более боевых винтовок с боевыми патронами?
— Спокойно было. Бумаги на винтовки нам конечно оформили, но на них самих никто из австрийских таможенников по-моему даже не смотрел. Перевозили мы их, конечно в чехлах, но на тренировки отправлялись в полной боевой амуниции – винтовка за спиной, обоймы в подсумках.
— Лыжи, конечно, сами готовили?
— Разумеется. У каждого свои мази и свои рецепты их нанесения. Мази в то время были на вес золота. Своих не было, привозили из Скандинавии. Чемоданчик кто-нибудь привезет – считай богатей. Деньги за них отдавали фантастические по тем временам. Еще ведь и не целыми баночками торговали, а половинками – надвое резали пластмассовый корпус.
— Чем запомнились сами соревнования?
— Много было зрителей. У каждого третьего – фотоаппарат а то и кинокамера. Снимают, подбадривают нас – очень по доброму относились. И бежали мы, кстати сказать довольно быстро. Мне например тренеры иностранные все время показывали то два пальца то большой – вверх. Со вторым временем мол иду и вообще, дескать, быстро…
— А наши тренеры?
— Так а наших и не видел никто. Я ж говорю – мы встретились по пути в Заафельден, а потом уже лишь в финишном городке. Еще запомнился огневой рубеж. Линия огня на первом рубеже была относительно ровной, а вот мишени – словно по какой то гиперболе уходили в горку. Первые четыре мишени в линию, а дальше пошло поехало… Ну а на последней стрельбе вообще беда у меня приключилась – первый же патрон заклинило. Вот на этой фотографии кто-то из фотографов как раз зафиксировал момент – как я с винтовкой мучаюсь. Вечером подарил. А я мучился минут, наверное пять. Сперва пытался через затвор извлечь, потом нижнюю крышку догадался открыть – все патроны на снег высыпались. Я их давай собирать и заново снаряжать обойму… Это ж не нынешние винтовки и даже не «БИ-59» появившиеся в следующем году. А стрельба… Мы ведь потом только узнали что другие команды комплектовались главным образом из стрелков. У них все ружья были тщательно пристреляны, ремешки идеально подогнаны, подушки там смягчающие, подложки – чтобы винтовки по затылку не били. А у нас каждый сам себе накрутил как сумел – знай только терпи да вваливай. На дистанции мы соперникам по 10-15 минут «привозили», но сами же на стрельбе это преимущество отдавали. Эх, если бы молодость знала…
ТАЙНА НЕВЫПУЩЕННОГО ПРОТОКОЛА
— Как скоро после гонки объявили результаты?
— Не скоро. Кажется только к вечеру. Собрали всех на площади перед ратушей когда уже фонари зажигались. Начали вручать награды – тогда все и узнали. Не сказать чтобы расстроились – тем более что в командном зачете (на этом чемпионате награды вручались и в этой номинации) мы заняли второе место. Ну а когда все команды пошли в ресторан Гнездилов оживился и мы всей компанией пошли за ним. Посидели какое-то время за столом, послушали официальные речи, подняли по паре рюмок из шнапса, ну а потом… Мы ведь не пустые приехали – достали свою водку. Ее мы привезли много – главным образом для подарков. Ну и давай угощать. У нашего стола стояли австрийские егеря – навроде официантов-церемониймейстеров. Мы им стали предлагать. Общий язык наши быстро. Научили их русским словам – «До дна». Через час уже пол зала хором произносит – «До дна!». Наугощали так что немало народу прямо за столами и уснуло. Мы даже попрощаться с другими сборными толком не смогли. Сами-то мы с утра на автобус и в Вену – домой вылетали уже оттуда.
— Так может, Александр Михайлович, это сборная СССР и виновата в том что протоколы теперь найти не могут – напоили всех, включая судей и секретариат – они и забыли копий напечатать, а оригинал потеряли с больной-то головы…
— Кто его знает как там было на самом деле.
— В Москве в спорткомитете на подведение итогов вызывали?
— Никто никуда не вызывал. Разъехались по домам и начали каждый свои дела делать. Я, например, больше ни одной биатлонной гонки так и не пробежал.
— ????
— Почки у меня болели после лежания на снегу. Особенно после Отепя. Ковриков ведь тогда не было, а стреляли подолгу. Мне наш врач и сказала – брось ты это двоеборье, что ты там забыл? Я подумал-подумал… да и сдал винтовку. Дальше бегал уже как чистый лыжник – лишь изредка участвуя в гонках патрулей. Стал чемпионом страны в эстафете, выигрывал личные медали. Дважды отбирался на Олимпиаду. В 1960-м году мы в одной делегации вылетели в Скво-Вэлли – Пшеницын, Соколов, Меланьин… и я. Только я в лыжных гонках участвовал а они в биатлоне. Я в Америке был 15-м на 15 же километрах. Через четыре года в Инсбруке на этой же дистанции был 14-м. Тамара после той олимпиады посчитала что если я и дальше буду так «прогрессировать» (одна олимпиада – одна строчка вверх) то олимпийским чемпионом стану в возрасте 96 лет. Сам же я к тому времени получил приглашение работать в Ленинграде в Кировском командном училище и… вскоре завершил карьеру спортсмена и мы переехали в город на Неве.
— За биатлоном следили?
— В те годы не очень, честно говоря – все больше за лыжами. Переживал только за тех кого знал лично – за Володю Меланина, за Колю Пузанова, с которым познакомился уже в Ленинграде. В конце 70-х судьба ненадолго столкнула меня с Анатолием Алябьевым – он тогда еще пробовал себя в гладких лыжах. С 80-х я за биатлоном следил уже внимательно, а на пенсии, особенно в последние годы не только смотрю его постоянно но и записываю, пытаюсь анализировать. И знаете, мечтаю побывать на Олимпиаде в Сочи – пусть даже и за свой счет.
— Уверен, побываете. Здоровье у вас отменное.
— Обычное здоровье. Подвижный образ жизни помогает. Работаю в огороде, много хожу пешком. Пробовал даже лыжную секцию здесь организовать – да только не нужно это, увы, никому. Я и на лыжи-то давно не вставал…
— Как не вставал? – вставляет реплику жена. – Зимой за елкой за сколько километров ходил?
— Ну так то по делу, — отмахивается 75-летний Губин и глядя на него мне хочется пожелать себе дожив до его лет вот так же словно о чем-то не стоящем внимания рассуждать о 10-километровом лыжном походе.
— Вы на электричку опоздаете, — хозяин смотрит на часы. – Они тут редко ходят. Спасибо вам за газетные материалы. Давайте и я вам что-нибудь подарю. Вон – вам на шляпу.
Губин лезет в ящик комода и достает коробку со значками. Извлеченные оттуда экземпляры…
— Вот, это мне на Олимпиадах дарили.
— Александр Михайлович, официальные значки Олимпиад 1960 и 1964 года – большая ценность. Вам не жалко?
— Нет. Это ведь не спортивные награды, а мне в деревне они для чего? Пусть будут у того, кто их по крайней мере может оценить.
Мы расстаемся возле полустанка. Он уезжает домой, к больной и нуждающейся в уходе жене. Бампер его «пятерки» ловит на себе лучи осенне-красного заката и эти тона делают картину нашего расставания особенно грустной и пронзительной. Пионер самого популярного зимнего вида спорта доживает свой век в ветхом селении на краю трех бедных российских провинций. 20 последних лет никто из биатлонной семьи о нем не справлялся – даже о смерти его друга и коллеги по Военно-медицинской академии Николая Пузанова не известили («а ведь столько общих знакомых…» — сокрушалась Тамара Александровна). Не видевший его с четверть века Алябьев случайно узнал, что его бывший преподаватель физической культуры живет и здравствует – не без труда разыскал телефон и адрес. Повезло в общем. Но разве он такой один. Вот уже скоро год как я с огромным трудом отыскиваю то что, казалось бы, должно быть много раз скопировано и систематизировано – протоколы чемпионатов страны, личные дела их призеров, тренеров… Напротив скольких еще фамилий (не рядовых далеко спортсменов) стоят одни лишь знаки вопроса?! Сравнительно короткая (всего-то 53 года) история биатлона покрывается уже не пылью, но сорной травой, напоминающей о грехе забвения. Да только какой прок от этих напоминаний?
Александр ГУБИН
Родился
24/08/1935 с. Кировское, Алапаевский район, Свердловской области
Город/Спортобщество
Свердловск СКА
Первый чемпион СССР по биатлону – 1958. Участник первого чемпионата мира (10-е место) и его серебряный призер в командном зачете.
Вся карьера биатлониста Губина уместилась в двух гонках. В то же время Губин-лыжник, стал участником двух олимпиад (лучший результат – 14 место в гонке на 15 км в 1964 году) и чемпионом СССР в эстафете. Мастер спорта международного класса.
Окончил школу тренеров при военном институте физкультуры в Ленинграде.
После окончания карьеры работал в Ленинграде преподавателем физподготовки в Кировском командном училище, а затем в Военно-медицинской Академии.
Выйдя на пенсию, уехал в поселок Тарковичи Ленинградской области, где живет до сих пор.
Константин Бойцов,
«Евроспорт»
