Год с небольшим назад мы точно так же сидели с Павлом Ростовцевым в Рупольдинге и беседовали о превратностях судьбы, заставившей моего собеседника поменять кресло высокопоставленного красноярского чиновника на работу в российской сборной. Тогда Павел был полон оптимизма и совершенно не допускал, что его первый сезон в женской команде завершится не на самой радостной ноте.
Тренера я застала в отеле в тот самый момент, когда он загружал вещи в машину — собирался ненадолго уехать из Рупольдинга на север страны — тестировать новые патроны.
— Патроны обычно производятся партиями, — пояснил Ростовцев. — В мае я уже ездил на завод отстреливать «летние» боеприпасы. Сейчас нам сообщили, что выпустили очередную партию под зиму. Те патроны, что мы закупаем для соревнований, разработаны специально для биатлона — для стрельбы при минусовых температурах. То есть их конкурентное преимущество проявляется исключительно в холодную погоду. Соответственно и отстреливаются они в трех разных температурных режимах. В том числе в специальной низкотемпературной морозильной камере. Моя задача — выбрать самые лучшие.
— По итогам прошлого сезона вас со старшим тренером женской команды Вольфгангом Пихлером не критиковал только ленивый. А какие чувства испытывали вы сами?
— Я действительно был полон оптимизма, когда начинал работу с Пихлером. Как бывший спортсмен понимал, что только через большой труд можно добиться больших результатов, и видел, что работа ведется очень серьезная. Конечно, когда сезон завершился, я находился в несколько подавленном состоянии. Главной причиной было то, что у нас не получился чемпионат мира. Если бы эти соревнования сложились хотя бы чуть-чуть по-другому, впечатления от сезона могли быть совершенно иными.
— Вы понимали причину случившегося на мировом первенстве?
— Девочки подошли к чемпионату в достаточно хорошей форме, в том числе психологической. Поэтому никогда не соглашусь с теми нашими критиками, кто утверждал, что заключительный этап подготовки команда завалила. Если сейчас мы начнем анализировать отдельно взятые индивидуальные старты, то увидим, что в каждом из них наши девочки боролись за медали. В спринте сразу три человека финишировали в числе первых 16. В той гонке у Зайцевой не пошла стрельба. Сложись она чуть иначе, Ольга вполне могла бороться за медаль. Ольга Вилухина финишировала в десятке. Света Слепцова показала лучший результат на главных стартах сезона в личных дисциплинах за всю свою предыдущую карьеру. В гонке преследования она, правда, упала в середине дистанции, поэтому все пошло не так, как могло бы. Но Зайцева и Вилухина оказались в десятке, причем Вилухина — с медалью. повторю: я категорически не согласен с тем, что мы провалили подготовку. Возможно, нам не хватило мелочей: где-то не угадали с лыжами, где-то не получилось с психологическим настроем, как у Зайцевой перед первым стартом — она потом сама в этом призналась. В масс-старте всеми нами была допущена грубейшая ошибка на первом рубеже, где Ольга заняла не свою позицию, потеряла кучу времени, а потом, на подходе ко второму рубежу, попала в завал. Не случись его, не потеряй Зайцева те самые 15-20 секунд, которые ушли на смену позиции…
СУМЕЛИ НАЙТИ ВЫХОД
— Невольно вспоминается высказывание о том, что наиболее тяжелые испытания судьба посылает только очень сильным людям.
— Я смотрю на такие вещи просто: раз все это с нами произошло, значит, для чего-то это было нужно. Мы действительно допустили серьезный просчет в начале прошлой осени, когда не дали команде отдохнуть после тяжелейшего с точки зрения нагрузок сентябрьского сбора и летнего чемпионата страны, где у девчонок получилось пять стартов за девять дней. Зато в этом году сделали все возможное, чтобы не наступить на те же грабли. Хотя мнения на этот счет в сентябре были достаточно противоречивые.
— Что вы имеете в виду?
— В апреле все личные тренеры получили на сезон план, составленный Пихлером. Никаких особенных дискуссий тогда не было — ни по нагрузкам, ни по этапам подготовки. Более того, нам было сказано, что недельная пауза, которая запланирована у команды с 23 сентября — это очень хорошо.
23 сентября, как вы помните, заканчивался летний чемпионат мира в Уфе. Понятно, что на «домашнем» турнире мы были обязаны выступать сильнейшим составом. Когда весной планировали осеннюю работу, у нас была информация, что летний чемпионат страны будет проходить в те же сроки, что и мировое первенство. И только потом, когда все планы были утверждены и в СБР, и в министерстве, выяснилось, что российский чемпионат передвинут на более позднее время.
Тут, собственно, и возникло первое недопонимание. Некоторые тренеры считали, что выступать в чемпионате страны их спортсменки должны обязательно — регионам нужны очки в зачет, а спортсменки первой сборной их обязательно принесут. Наша же с Пихлером принципиальная позиция сводилась к тому, что пауза после чемпионата мира и перед началом октябрьского сбора должна быть у всех кандидаток в сборную без исключения.
В итоге мы все-таки сумели найти выход: отыскали в правилах Международного союза биатлонистов пункт, позволяющий стране, проводящей летний чемпионат мира, выступать на этих соревнованиях в расширенном составе, и тем самым дали всем спортсменкам возможность отдохнуть перед октябрьским сбором.
НЕ ХОТЯТ УЕЗЖАТЬ ИЗ РУПОЛЬДИНГА
— Год назад, когда Пихлер проводил на Кипре свой самый первый сбор с женской командой, меня, честно говоря, поразили нагрузки, с которыми наши спортсменки столкнулись без всякой подготовки. Вы не боялись, что они способны с самого начала «прибить» команду?
— Между нами говоря, никаких особенных нагрузок там не было. Самая длительная из велосипедных тренировок, когда девочки проехали 90 километров, продолжалась четыре с половиной часа. Это, безусловно, большая работа, но никак не чрезмерная. Другой вопрос, что в нашем, российском, сознании май — скорее время расслабленного втягивания в тренировочный процесс. Хотя опыт мирового биатлона показывает, что все достаточно напряженно работают уже с апреля.
Я вполне допускаю, что по ряду спортсменок прошлая предсезонка могла ударить с непривычки достаточно сильно. Но все равно когда-то нужно было эту работу начинать. Кстати, в этом отношении тоже были сделаны определенные коррективы: перед тем как этим летом отправиться на Кипр, мы провели подготовительную «втягивающую» неделю в Рупольдинге.
— С учетом того, что у команды не получилось реализовать себя на чемпионате мира, вы не опасались, что доверие к старшему тренеру со стороны команды будет подорвано?
— Мы очень много разговаривали на эту тему и с девочками, и с их личными тренерами. Анализировали ошибки, обсуждали, как и что нужно сделать, чтобы этих ошибок не допустить. Спортсмен должен постоянно понимать, что в команде идет не разброд, а нормальная, системная работа. Что ошибки не замалчиваются, а исправляются, что все направлено на достижение максимального результата.
— Ваших подопечных не утомляет, что львиная доля летней работы проходит в Рупольдинге?
— Постоянно находиться на сборе в одном и том же месте действительно бывает тяжело, но парадокс в том, что между сборами многие девочки сами не хотят никуда уезжать. Единственное, что ограничивает их стремление проводить в Рупольдинге больше времени, — рамки шенгенской визы.
— Тем не менее одна из претензий к Пихлеру сводилась в прошлом сезоне как раз к тому, что он предпочитает тренировать команду большей частью у себя дома.
— Но ведь это не проблема Пихлера, что в Ханты-Мансийске нет лыжероллерной трассы и что там нельзя тренироваться летом? И что по той же причине нельзя тренироваться в Омске? В Петербурге прямо на стрельбище можно встретить туристов, разводящих костер, которые искренне не понимают, почему они должны освободить уже занятые места возле стрелковых установок, если биатлонисты могут пострелять «с краешку»? Это совершенно не проблема Пихлера, что у нас в стране, за исключением двух-трех городов, толком не развита биатлонная инфраструктура. Мы предлагали личным тренерам: приезжайте в любое время, работайте. Не приехал никто. Ни разу. Тоже понятно: гораздо проще отправить спортсменку на сбор одну, а самому смотреть со стороны на то, как с ней работают другие, и отвешивать критические замечания.
— Вас задевала критика со стороны таких профессионалов, как Владимир Драчев?
— Я не очень понимал ее, если честно. Володя даже не пытался узнать, как именно мы работали — никогда этим не интересовался. Ну а то, что критически высказывался… Возможно, ему просто нравится роль эксперта. Маленький пример, кстати: мы с Драчевым виделись на летнем чемпионате в Уфе, поздоровались, перекинулись парой незначащих фраз. Спустя некоторое время мне передают, что Драчев, ссылаясь на мои слова, рассказывает у себя в блоге о том, как у нас в команде организован тренировочный процесс.
РАМЗАУ ПОЛНОСТЬЮ ИСКЛЮЧИЛИ
— Кто и как определяет спортсменок, которые сейчас готовятся с Пихлером и с вами в команде «А»?
— Формально при формировании команды мы руководствовались текущим рейтингом СБР. Изначально существует два условия. Понятно, что в первой сборной должны быть спортсменки, потенциально способные решить определенные задачи на Олимпийских играх в Сочи. Но их не должно быть больше десяти человек. Иначе, как показывает практика, тренировочная работа начинает терять эффективность.
— А в чем отличие нынешних критериев отбора на этапы Кубка мира от прошлогодних?
— В прошлые годы в ранг отборочного старта был возведен летний чемпионат России. Это заставляло многих тренеров форсировать подготовку своих спортсменов, именно поэтому было решено отказаться от такой схемы. С отбором на самом деле никаких проблем нет: тренеры команды «Б» сразу сказали нам, что не претендуют на выступления в трех первых этапах Кубка IBU — будут в это время тренироваться. То есть получается, что у России есть шесть мест на этапах Кубка мира и шесть — на этапах Кубка IBU, а человек в основной сборной всего десять. Формировать состав доверено старшему тренеру совместно с председателем тренерского совета Владимиром Барнашовым и вице-президентом СБР по спорту высших достижений Виктором Майгуровым. По этому вопросу у нас были достаточно длительные дискуссии. Но в итоге большинство согласилось, что у системы, где старший тренер формирует команду, есть преимущества. Прежде всего потому, что тренер отвечает за результат, и определять состав должен он. Естественно, Пихлер больше других заинтересован в том, чтобы у него в команде были все сильнейшие. Он, кстати, очень внимательно следит за тем, что происходит на российских соревнованиях. Например, в отношении Марины Коровиной еще в прошлом декабре говорил, что очень хотел бы попробовать ее на Кубке мира. По ряду не зависящих от нас организационных причин сделать это не получилось. Но сейчас Марина в команде.
— Рамзау, где много лет проходили предсезонные сборы российских лыжников и биатлонистов, вы полностью исключили из подготовки?
— Да. Главная причина заключается в том, что в Рамзау совершенно невозможно проводить нормальную стрелковую работу. Там очень маленькое стрельбище, тренировки проводятся максимум на трех установках. Нас это не устраивает. В том же Рупольдинге мы имеем неограниченные возможности для стрельбы. Плюс к этому у Вольфганга есть определенная теория насчет использования высоты, которая сводится к тому, что в тренировках, которые проводятся на уровне 2700 метров над уровнем моря, гораздо больше минусов, нежели плюсов. Например, Бьорн Ферри вообще никогда не тренировался в высокогорье. Но в том же Антхольце всегда был одним из самых быстрых.
Зато мы уже провели первый сбор в Сочи, начали обживать олимпийскую базу.
— И как впечатления?
— Первый раз я побывал там еще в июле. Стадион представлял собой большую строительную площадку, но нас уверили, что к сентябрю все будет готово. Убедили Пихлера, что нужно ехать в Сочи обязательно: уже летом было понятно, что там сложная и очень необычная по рельефу трасса, много поворотов, практически нет прямых участков — надо как можно быстрее к ней привыкать, одним словом. Во время первого приезда меня, кстати, предупредили, чтобы бумажные мишени мы привезли с собой. Я, естественно, передал это Пихлеру, он обратился в фирму, выпускающую мишени, заказал 250 листов, сказав, что они нужны для Сочи. Специалист, занимающийся этими вопросами, аж дар речи потерял. Мол, только что сам из Сочи вернулся и точно знает, что мишени там есть — пять тысяч штук.
Вольфганг, зная нашу специфику, ему отвечает: мол, никому не известно, лежат они там или нет. Сказали, привезти с собой, значит, привезем.
Правда, эти мишени в Сочи так и не прилетели — потерялись по дороге. Пришлось брать из тех пяти тысяч, которые действительно обнаружились на стрельбище.
— Достроить стадион к вашему приезду в Сочи успели?
— Строители планировали сдать его к 1 сентября и действительно выдержали сроки. Хотя последнюю машину асфальта на лыжероллерной трассе закатали 31 августа в 23.45. Сам сбор прошел просто блестяще. Несмотря на то что вокруг полным ходом шло строительство, во время наших тренировок люди делали паузы, чтобы ненароком не помешать. При этом они не уходили, а выстраивались вдоль трасс, болели, подбадривали девчонок, шепотом спрашивали у нас разрешения сфотографироваться, взять автограф… В один из дней на стене беседки возле трассы даже появилась надпись: «Номер 21! Я люблю тебя!»
— Тогда уж откройте секрет — чей это был номер?
— Он был у двух спортсменок: Кати Глазыриной и Насти Загоруйко. Такое отношение, когда все вокруг стремятся помочь, очень воодушевляет. Думаю, у нас там все должно получаться!
Елена Вайцеховская,
«Спорт-Экспресс»
