Елена Вайцеховская из Рамзау, «Спорт Экспресс»
Будь боссы Российского союза биатлонистов подальновиднее, им еще год назад следовало бы озадачиться тем, чтобы предусмотреть в сборной страны ставку тренера-воспитателя. Такого массового ухода в декрет, какой случился в женской команде после Игр в Турине, и массового же намерения ведущих спортсменок, обзаведясь потомством, вернуться в большой спорт, история биатлона, пожалуй, прежде не знала.
Как результат на первый снег в австрийский Рамзау сразу две олимпийские чемпионки — Альбина Ахатова и Ольга Зайцева — заявились с сыновьями. И поселились по соседству с командой. Зайцева — в пансионе Роберта Штайнера, где много лет квартировала биатлонная сборная в прежние годы. Тогда как Ахатова выбрала апартаменты в совсем крошечном отельчике в десяти минутах неторопливой ходьбы от «Кобальдхофа» (именно этот жилой комплекс предпочли в нынешнем сезоне тренеры женской команды).
ЗАЙЦЕВА
Биатлон — вид спорта семейный. Эта мысль — первое, что пришло в голову при виде идиллической в общем-то картинки: коляска со спящим у лыжни малышом, Оксана Рочева — сестра и тренер Зайцевой — с камерой в руках, а неподалеку — сама Зайцева, в одиночестве и с явным усилием накручивающая круги на лыжах по стадиону. Первую неделю сбора с ребенком оставался муж гонщицы Милан Августин (в недавнем прошлом он и сам был известным биатлонистом, выступал за сборную Словакии). Потом в Рамзау приехали его сестры. Семимесячный Сашка — первый малыш в их большом словацком семействе, поэтому понянчиться с ребенком жаждут все.
— Оля, зачем вам снова возвращаться в спорт? Все ведь уже выиграли. Неужели прежние амбиции покоя не дают?
— Сама не знаю, если честно. Милан давно хотел, чтобы я стала его женой, просто никак не могли выбрать время для свадьбы. Предложение он мне сделал в Турции, куда мы ездили отдыхать после Игр в Турине. Естественно, он не хотел, чтобы я продолжала выступать. Я и сама не рвалась к этому — цель выиграть Олимпиаду была выполнена, хотелось просто отдохнуть. Другое дело, что я уже тогда понимала: роль мамки меня не очень устроит, если помимо этого в моей жизни больше ничего не будет.
— Может, вы просто поддались чужому примеру — куда ни посмотришь, все рожают, все возвращаются, все детей с собой таскают…
— Почему-то я была уверена, что ребенок никогда не станет для меня помехой. И что я сумею создать ему все условия для того, чтобы он чувствовал себя хорошо. Единственное, чего никогда не хотела, даже когда еще не была замужем, так это того, чтобы мой муж был тренером.
— Почему?
— Мне бывает тяжело воспринимать какие-то наставления от родных людей. Например, сейчас я прекрасно понимаю, что мне надо работать, нагружать мышцы, если уж я надумала продолжать выступления. Но то же самое постоянно говорит мне родная сестра, и это мне не всегда приятно. Когда рядом близкий человек, от него прежде всего ждешь сочувствия и понимания. Возвращаться ведь действительно трудно. Я даже рожать решила в Москве, чтобы близкие рядом были. Милан ко мне за день до родов приехал, а сутки спустя уже увидел маленького Сашку.
— Сильно растеряли прежние спортивные навыки?
— С каждой тренировкой они восстанавливаются. После Олимпиады мне ничего не хотелось делать — я и не делала. И когда забеременела — тоже. Да и сейчас иногда чувствую, что мне лень работать. Когда родился сын и я начала его кормить, мне постоянно хотелось сладкого. Сразу после родов мы уехали в Бельгию, где постоянно трудится Милан, так что я ни в чем себе не отказывала. Вот и набрала килограммов 10.
Потом, правда, сильно похудела — когда мы всей семьей поехали показывать ребенка родным Милана в Словакию. Там же начала потихонечку тренироваться, встала на лыжероллеры. В очередной приезд в Бельгию меня увидел шеф мужа и, видимо, понял, что мои намерения вернуться в спорт действительно серьезны. Подозреваю, что именно поэтому он отпустил Милана в отпуск со мной в Рамзау. Хотя неоднократно предупреждал всех своих сотрудников, что никаких отпусков в это время года у них не будет — слишком много работы.
— Где именно работает ваш супруг?
— В Международной федерации студенческого спорта. Сначала он занимался организацией проведения биатлонных соревнований на зимних универсиадах. Сейчас отвечает уже не только за биатлон, но за все зимние виды. Не так давно Милан ездил с инспекцией в Китай, где в 2009 году будет очередная Универсиада. Проверял стадионы, трассы, Условия проживания для спортсменов…
— Наверное тяжело, когда муж постоянно находится в другой стране?
— Мы стараемся проводить вместе как можно больше времени. Милан вообще считает, что семья должна всегда быть вместе.
— Поэтому и пытался отговорить вас от возвращения в биатлон?
— Отговорить он не пытался. Сказал: «Делай, как хочешь». Понимает, наверное, что я очень хочу вернуться.
— Вы так и не ответили на мой вопрос: «Зачем?»
— Чтобы доказать самой себе, что я могу после родов подняться на тот же уровень, на котором была «до».
— Ну тогда называйте вещи своими именами: «Чтобы еще раз выиграть Олимпийские игры». Ведь так?
— Ну… Выиграть, да. Это — максимальная цель. Хотя, понятно, что начинать придется с меньшего. Выиграть этап Кубка Европы, например. Потом — этап Кубка мира.
— А если получится совсем иначе? Не думали об этом?
— Думала, конечно. Я знаю, что будет именно так сначала. И это меня ни капельки не пугает.
АХАТОВА
Детская коляска, уютно устроившаяся под лестницей, что затянута мягким ковровым покрытием, плетеная корзинка со старыми «хозяйскими» куклами в уголке… — и сразу понимаешь, что более комфортные условия для семейной жизни трудно себе представить. Правда, большую часть дня Альбина и ее супруг Андрей находятся в расположении сборной. У нее — две тренировки, у него — обязанности врача команды. Десятимесячный Ленечка почти постоянно находится под присмотром бабушки — мамы Андрея.
Выбрать время для интервью нам с Ахатовой удалось не сразу. Договорились было на обеденное время, но сразу после утренней тренировки Альбина покачала головой: «Не получится. Мне нужно хоть немного поспать. Иначе на вторую тренировку не хватит сил. Извините…»
Никаких обид у меня не было. Внутренне я, признаться, была потрясена тем, как быстро биатлонистка вернулась к прежнему подтянутому виду, с каким злым остервенением она отрабатывает каждую секунду тренировок. Когда мы наконец выбрали время для беседы, задала ей тот же вопрос, что и Зайцевой: «Зачем?»
— Давайте, я поставлю чай, — очень по-домашнему предложила вдруг Альбина. И после паузы продолжила:
— Когда я готовилась к Играм в Турине, то сама себе сказала, что это — мой последний сезон. Независимо от того, чем эти Игры для меня закончатся. Все-таки я очень много лет провела в биатлоне. Понимала, что далеко не всегда здоровье позволяет справляться с нагрузками.
Надоело постоянно лечиться, падать вниз, потом заново набирать форму. Перенесла все простудные заболевания, которые только существуют. Стоило промочить ноги, уже знала, что это — гарантированная простуда. У нас ведь мало кто задумывается над тем, что у спортсменов после финиша нет даже никаких условий, чтобы быстро переодеться в сухое. На Олимпийских играх журналисты, думаю, обижались, когда после гонки я пулей пролетала мимо, не глядя по сторонам. Что обо мне напишет пресса, в тот момент не имело значения. Потому что иначе можно свалиться надолго. Тем более — на пике формы, когда иммунитет сведен к нулю.
Поэтому желания продолжать тренировки после Турина не было никакого. Не хотелось ни кататься, ни стрелять, по телевизору биатлонные трансляции не смотрела. Я даже на последние этапы Кубка мира не поехала, потому что в очередной раз заболела. И получилось, что сезон для меня теми Играми и закончился. Сильно я не переживала, тем более что в конце марта уже стало известно: мы с Андреем ждем ребенка. При этом все вокруг — родственники, знакомые, друзья, тренеры — были уверены, что после родов я снова вернусь в спорт.
— А что говорил по этому поводу муж?
— Андрей ждал, когда я сама приму какое-нибудь решение. Понимал, конечно, что тот образ жизни, который нам приходится вести на сборах, совершенно не годится для того, чтобы продолжать его вести, имея ребенка. В российских гостиницах и клопы бывают, и тараканы, и перемыть все вокруг хочется, занавески постирать… Да и возраст уже солидный.
— Тогда тем более непонятно, зачем вам это нужно?
— Я и сама порой не понимаю. Задаю себе вопрос — и не могу найти ответа. Тем более что начинать приходится не с нуля. А с большого минуса. Беременность проходила довольно тяжело. Первые месяцы был ужасный токсикоз, низкое давление. Один раз пришлось даже лечь в больницу из-за угрозы выкидыша. А потом, когда состояние нормализовалось, я все равно почти не вставала с кровати — было тяжело ходить.
Рожала я в Москве, в Центре репродукции и планирования семьи. В клинику меня положили заранее, чтобы не было никаких неожиданностей. И сразу предупредили, что родить я должна до 25 декабря, потому что после этого срока роддом должен закрыться на профилактику. По моим расчетам это было рановато, но тем не менее 24-го Ленька появился на свет. А дней пять спустя я вдруг почувствовала непреодолимое желание двигаться. Наверное, слишком запустила себя во время беременности — превратилась в натуральную развалину. Но никакого желания снова загонять себя в тренировочные рамки, жесткий режим я по-прежнему не испытывала.
— И все-таки решились?
— Решение мы приняли позже. Пока Андрей вместе в командой был на чемпионате мира, я поехала к отцу на Север. Показать внука. Там встала на лыжи. Именно папа заставил меня начать работать — все-таки он с детских лет меня тренировал. Это было очень тяжело.
— Какой смысл нагружать себя до такой степени, если до Игр в Ванкувере еще два с лишним года?
— А зачем откладывать, если решение принято? Если бы я отложила возвращение еще на год, не уверена, что сумела бы заставить себя снова начать работать. Подозреваю, что мне было бы слишком тяжело отказаться от того, что нравится: сидеть дома, вести хозяйство, растить ребенка, ждать мужа с работы, готовить ему ужин, заниматься собой…
Хотя сейчас я уже думаю о том, что вернуться следовало хотя бы для того, чтобы продолжать быть с мужем рядом. Он ведь постоянно должен находиться с командой. Вот и работаю — как раньше. Первый сбор, правда, пришлось пропустить. Леньке было всего 6 месяцев, оставить его было не на кого, поэтому я толком не тренировалась — по возможности выбиралась в тренажерный зал, чтобы восстановить привычный вес и привести в порядок мышцы. Проблема была только одна: как только я начала тренироваться, у меня моментально пропало молоко. Если бы я кормила ребенка дольше, то, возможно, процесс возвращения затянулся бы.
К сборной я присоединилась только в июле. И сразу почувствовала, что сильно уступаю всем в функциональной подготовке — не хватает выносливости. Многие, знаю, предсказывали, что возвращение в команду может стать для меня сильным стрессом, потому что другие девочки и моложе, и лучше готовы к сезону, и титулы на них не давят. Но я же взрослый человек. Поэтому воспринимала все спокойно, делала свою работу, не обращая ни на кого внимания.
— Может быть, вы просто боитесь потерять единственную профессию, которой владеете в совершенстве? Боитесь самого факта перехода в другую жизнь?
— Сложный вопрос. С одной стороны, чем больше я тренировалась, тем сильнее чувствовала потребность в тренировках. Всегда говорила при этом, что если почувствую, что не могу уделять ребенку столько времени, сколько ему требуется, то закончу со спортом без всякого сожаления. С другой стороны, я, наверное, лукавлю. Видимо, мной движет что-то еще. Вроде и медали все есть, но и амбиции ведь остались.
— Я говорю о более приземленных вещах. Современный спорт — прежде всего способ зарабатывать деньги. Для многих спортсменов уйти из спорта означает лишиться профессии, а значит, и денег. Надо будет осваивать какую-то другую сферу деятельности, а это всегда не просто.
— У меня нет страха. И профессия другая есть. В свое время я закончила факультет экономики и управления в институте путей сообщения. Потом училась в аспирантуре — изучала экономику спорта, менеджмент, маркетинг. Темой моей диссертации было социально-экономическое обеспечение в подготовке спортсменов высшей квалификации.
Тогда — в начале 2000-х — экономические отношения в спорте только зарождались, не хватало учебников, специальной литературы, но сам по себе переход к рыночной экономике был мне интересен. Другое дело, что я очень быстро начала понимать, насколько то, что написано в книгах, расходится с практикой. Тема моей работы подразумевала и анализ хозяйственной деятельности нашей федерации, и организационные и нормативно-правовые основы, и финансовую деятельность. Это страшно на самом деле — понимать, как должно все быть организовано, видеть, что это действительно работает в других странах, и осознавать при этом, в каком пещерном веке живем мы.
Мне плохо от этого до сих пор. Потому что за все последние годы не изменилось ровным счетом ничего.
— В таком случае я просто не могу не задать вам вопрос: почему, понимая все это, вы первой согласились подписать контракт с федерацией биатлона? Прекрасно ведь понимали, что популярности в команде вам это не прибавит?
— Можете считать, что меня вынудили его подписать. На тот момент я только начала по-настоящему приходить в себя после родов. И поскольку оставалась капитаном команды, посчитала, что должна принять удар на себя.
Меня потрясло тогда другое. Отношение к себе со стороны руководителей федерации. Они разговаривали со мной, как с какой-то несостоявшейся малолетней спортсменкой, которая ничего не добилась и ничего не понимает в спорте. Мне было очень плохо от одного этого факта. Я потом много думала: почему не встала сразу и не ушла? А после того, как подписала, и пошел резонанс в прессе… Я была просто вынуждена обратиться к адвокату. Хотя и без этого понимала, что этот контракт не имеет никакой юридической силы и в любой момент может быть расторгнут. Так и вышло.
— Работу адвоката вы оплачивали из своего кармана?
— Естественно.
— Вы продолжаете получать деньги, которые дополнительно выделяет спортсменам «Фонд поддержки олимпийцев»?
— Эти деньги мне платили только год после Турина. Потом сняли.
— Теперь я, кажется, начинаю понимать, почему вы до такой степени рветесь как можно скорее вернуться на уровень прежних результатов.
— Больших целей в этом сезоне я перед собой не ставлю. Конечно, хочется хорошо выступить на чемпионате мира. Хотелось бы поучаствовать и в этапах Кубка мира, но сейчас загадывать рано. Сбор в Муонио покажет, готова ли я соревноваться на таком уровне. Если нет — то торопиться не буду: лучше еще немного потренироваться.
— То есть морально вы все-таки не готовы к тому, что выйдете на старт и финишируете в пятом десятке?
— Вообще-то такой вариант я не рассматриваю в принципе.
КОМАНДА
Казалось бы, год без лидеров — достаточный срок для молодых, чтобы окончательно застолбить за собой первые позиции в команде. Только вот застолбили ли? Мне было совершенно понятно нежелание Зайцевой возобновлять тренировки на глазах у потенциальных соперниц, чтобы ежесекундно не чувствовать свою временную несостоятельность в сравнении с теми, кто моложе. Но, беседуя с обеими спортсменками, я с удивлением понимала, что из всех препятствий на пути в большой спорт, конкуренция на внутреннем российском уровне беспокоит их меньше всего.
— Я была бы только рада, если бы в команде восстановился наш прежний состав, — сказала по этому поводу Ахатова. — Не могу объяснить причин, но тренироваться с «прежними» мне комфортнее. Мы одинаково смотрим на очень многие вещи. Наверное, я рассуждаю так, потому что сама попала в сборную в 19 лет. А в 21 год уже выступала на Олимпийских играх. Редко задумываюсь над этим, но мне иногда кажется странным, что словосочетание «молодой спортсмен» сейчас стало применяться даже к тем, кому за 25. Да и понятие успеха у нас несколько иное, что ли…
Естественно, пока рано строить предположения, какими именно окажутся все эти возвращения. Зайцевой, Ахатовой, Пылевой. Наверняка — кого-то еще. Но очень хочется верить, что у них все получится. Собственно, и ответ на вопрос: «Зачем?» абсолютно ясен. Чтобы на собственном примере доказать (и не только себе), что главное в спорте — по-настоящему захотеть быть первым.
Возраст здесь, как мне кажется, совершенно ни при чем.
Источник: www.sport-express.ru
