Первая же гонка сезона-2012/13 завершилась победой россиян в смешанной эстафете. На первое место команду вывела Ольга Вилухина, бежавшая на втором этапе, — и больше наши лидерства уже никому не отдавали. После финиша 24-летняя спортсменка заявила, что очень довольна своим выступлением и отметила безукоризненную работу лыж.
На своем дебютном юниорском первенстве мира в 2006 году Вилухина выиграла полный комплект наград: золото в спринте, бронзу в гонке преследования и серебро в эстафете. А два года спустя собрала все юниорское золото на чемпионате Европы в Уфе, после чего ее незамедлительно вызвали во взрослую сборную, посчитав самым ярким талантом олимпийского четырехлетия. Но на Игры в Ванкувер Вилухина не попала. В главную команду она вернулась лишь в прошлом сезоне. И стала единственной россиянкой, завоевавшей на чемпионате мира-2012 индивидуальную медаль.
НУЖНО УМЕТЬ ЖДАТЬ
— Ольга, Уфа в свое время стала для вас не просто самым счастливым в спортивном отношении городом, но и открыла в вас биатлонистку. Почему четыре года назад вы решили оттуда уехать? И насколько сложно было принять это решение?
— Не скажу, что так уж сложно. Я вела переговоры со спортивными и республиканскими властями Башкирии, но то, что предлагали, не очень меня устраивало. Я же прекрасно понимала, что путь спортсмена короток. Сегодня у тебя все в порядке, завтра, не дай бог, проблемы — и что? Окажешься на улице? А ведь согласись я на те условия, именно так могло бы и получиться. Целых два года у меня в спорте все складывалось не так, как хотелось бы.
— Что было самым тяжелым в эти два года?
— Наверное, завышенная планка ожиданий, которую я сама перед собой поставила еще в юниорском возрасте. Взлет в 2008-м, после которого меня пригласили в основной олимпийский состав, создал иллюзию, что все в моих руках. Я вошла в число восьми сильнейших спортсменок страны, да и в бытовом отношении, в связи с переездом в Новосибирск, жизнь сильно изменилась в лучшую сторону. Хотя приехала я туда в достаточно настороженном состоянии.
— Когда в олимпийском году вы оказались за бортом команды, не было ощущения, что жизнь закончилась?
— Нет. В том, что я не использовала шанс, который мне предоставили, виню только себя. А шанс, считаю, был грандиозным.
— Что же помешало?
— Прежде всего психология. Помню, я целыми днями сидела перед телевизором, смотрела ванкуверскую Олимпиаду и думала об одном: что жизнь устроена совершенно несправедливо. Только позже поняла, что это совсем не так. Что-то не складывается сразу? Значит, нужно уметь ждать. Упал? Встал, отряхнулся и пошел дальше.
— Прошлогодний чемпионат мира в Рупольдинге сложился для вас лучше, чем для большинства российских спортсменок. А как бы вы могли охарактеризовать сезон в целом?
— Я была довольна стабильностью результатов. Мне нравилось, что они заметно выровнялись. Хотя в этом, новом сезоне я ставлю перед собой гораздо более высокие цели.
— В адрес тренеров женской команды в прошлом сезоне раздавалось немало критики. А с каким чувством тренировались вы, попав в сборную? Ощущали дискомфорт?
— Я вообще не склонна расценивать условия в сборной с позиции «хорошо» или «плохо». Скорее воспринимала их как некую данность. Тренироваться мне никто не мешал, я целенаправленно шла к своей цели. Обращать внимание на то, что не относится к делу, мне вообще несвойственно. По этой же причине не люблю, когда появляется много советчиков. Собственно, и тренер для меня — это прежде всего человек, который лишь помогает идти вперед. А не тот, кто должен прийти в команду и сделать за меня результат.
— При всей нелюбви к советчикам вы достаточно высоко отзывались о совместной работе со Штефаном Линдингером — специалистом-биомехаником по технике лыжного хода.
— Такая техническая «встряска» необходима время от времени любому спортсмену — даже если сам он думает, что с техникой у него все хорошо. Со стороны ведь какие-то недочеты видны гораздо лучше. Штефан работал с нами летом и осенью, но проводил на сборах достаточно немного времени — по нескольку дней. Иногда даже хотелось, чтобы эта работа была более продолжительной: с одной стороны, я чувствовала, что мне подсказывают очень правильные вещи, но с другой — бывает не так просто что-то изменить в технике за считаные занятия.
12 РУБЕЖЕЙ БЕЗ ЕДИНОГО ПРОМАХА
— Ваша беговая техника — заслуга первого тренера Валерия Иванова?
— Конечно.
— А кто учил стрелять?
— Павел Муслимов. Он сам был бронзовым призером Олимпийских игр.
— Что для вас главное в стрельбе?
— Умение отключать голову на рубеже и не обращать внимания на то, что происходит вокруг. У нас даже тренировки для этого бывают специальные, когда на рубеже кто-то неожиданно подходит вплотную, начинает светить в глаза лампочкой, кричать, что я иду лидером, создавать ажиотаж. В какой-то степени это очень правильная практика. На соревнованиях ведь часто случается, когда тебе неожиданно что-то кричат со стороны. И нужно уметь ни на что не реагировать.
— Получается?
— Да. На одной из тренировок меня начали отвлекать в тот момент, когда я уже прошла 11 рубежей с «нулем». Ну, так я и двенадцатый прошла точно так же.
— В какой момент гонки вы обычно начинаете внутренне настраивать себя на стрельбу?
— Мысли об этом обычно приходят за день до старта.
— Во время соревнований вы производите впечатление на редкость собранного человека.
— Мне очень хочется понять, на что я способна в этом виде спорта. И еще показывать «зрелищный» биатлон. Понятно, что полностью изолировать себя перед гонкой от всего, что происходит вокруг, не всегда получается — слишком много рядом с нами людей. Но цель добиться результата в моем сознании настолько сильна, что иногда я даже не помню, кто именно подходил ко мне перед стартом и о чем спрашивал.
— Так было всегда?
— Нет, конечно. Доводилось, например, с «нулем» проходить три рубежа в индивидуальной гонке и «заваливаться» на последнем. А все потому, что на подходе к четвертому рубежу я позволяла себе чуть отвлечься. Бывает ведь как: стоит лишь мимолетно подумать, что осталось чисто выполнить пять выстрелов — и все. Концентрация нарушена, и человек просто разваливается. Никакой чистой стрельбы в таком состоянии уже не будет, как ни старайся.
— Можете вспомнить самый обидный промах в своей жизни?
— Это был последний выстрел в гонке преследования на чемпионате мира. У меня есть дурацкая привычка смотреть после пятого выстрела, что происходит. То есть стреляю и тут же поднимаю голову, не дождавшись, пока закроется мишень. Не раз думала даже, что мне нужно тренаж проводить не по пяти, а по шести точкам. Чтобы отучить себя дергаться раньше времени. Нам ведь не случайно тренеры постоянно твердят: «Девочки, «провожайте» взглядом каждый выстрел до последнего, не шевелитесь». Но вот никак не привыкну. Слишком крепко сидит в голове мысль, что можно выиграть пару-тройку секунд, если закинуть винтовку на плечо сразу после того, как спустил курок.
ГОНКИ ВО СНЕ
— Вы упомянули о своем стремлении научиться показывать «зрелищный» биатлон. Что это в вашем понимании?
— Прежде всего умение делать свою работу с легкостью. Чтобы зрители даже не догадывались, какими усилиями тебе удается преодолевать то затишье, которое наступает на стадионе перед первым выстрелом. На самом деле это очень тяжелый и опасный момент. Наверное, самый напряженный. В любой гонке. Дикий адреналин и в то же время максимальная концентрация. Зато когда удается закрыть все пять мишеней и весь адреналин выплескивается наружу вместе с ревом толпы — это ни с чем не сравнимое ощущение. Именно этот момент я и считаю квинтэссенцией зрелищности биатлона.
— Кого из биатлонистов вы считаете наиболее харизматичными?
— Оле-Эйнара Бьорндалена.
— Даже несмотря на отсутствие у него ярких результатов в последние годы?
— Харизматичность — это необязательно результат. Знаю, что многие стараются копировать Бьорндалена — настолько красиво у него получаются даже самые обычные движения. Этим он и велик!
— Глядя, как Магдалена Нойнер в свои юниорские годы сражается наравне со всеми сильнейшими, я каждый раз пыталась понять: в чем в биатлоне заключается сложность перехода с юниорского уровня на взрослый? Что мешает перестроиться? У вас есть этому объяснение?
— В России, как мне кажется, многим мешает слишком высокая конкуренция. Достаточно споткнуться пару раз, чтобы надолго остаться за бортом. А дальше все зависит от крепости психики. Кто-то выдерживает, кто-то ломается надолго. Иногда даже на всю жизнь. Вторая причина, по-моему, в том, что в биатлоне спортсмен зависим от множества факторов: лыжи, стартовая группа, погодные условия…
— Во время чемпионата Европы-2008 вы, выиграв три гонки, сказали, что хотите взять золото и в четвертой. Вам одинаково хорошо бежится во всех биатлонных дисциплинах?
— Если я в хорошей форме, то всегда хочу выступать на всех дистанциях. И выступать успешно. Хотя сама по себе хорошая форма в биатлоне не является гарантией результата. У меня, например, были гонки в прошлом сезоне, когда я хорошо бежала, хорошо стреляла, набирала очки. А потом случался какой-нибудь масс-старт, где лыжи ехали не лучшим образом, и это сразу откидывало на двадцатые места. Хотя контактные гонки сами по себе я очень люблю. Да и индивидуальную гонку — тоже, хотя она очень нудная, долгая. Обожаю эстафеты. Особенно четвертый этап: когда бежишь и знаешь, что девчонки всей командой встретят тебя на стадионе.
— После сбора, который женская команда провела в сентябре в Сочи, все отмечали местные красоты, радушие жителей, особенности трассы. А что запомнилось вам?
— Трасса там действительно навороченная. Закручена от души. Я бы назвала ее слаломной. Для того чтобы там соревноваться, нужна хорошая горнолыжная подготовка.
— У вас она есть?
— Нам нельзя кататься на горных лыжах. Запрещено контрактом. Хотя в принципе я это умею.
— Биатлон вам ночами снится?
— В прошлом сезоне снился постоянно. Причем когда все соревнования уже закончились. Это продолжалось, наверное, целую неделю. Я постоянно бежала во сне какие-то гонки. Казалось бы, сезон завершен, мозг должен отдыхать, а не выходило. И я каждый раз просыпалась в диком раздражении — из-за того, что во сне не успевала добежать до финиша.
Елена Вайцеховская,
«Спорт-Экспресс»
