Умением выговорить ее фамилию гордился Вольфганг Пихлер.
Она выиграла бронзу в смешанной эстафете на ЧМ-2019 и участвовала в сочинской Олимпиаде, заняв в индивидуальной гонке 49 место.
Несколько лет назад попыталась сменить спортивное гражданство, чтобы выступать за Словению, — не вышло, вернулась в Россию, где и закончила карьеру.
В целом, биатлонная история Подчуфаровой больше про несбывшиеся, чем реализованные мечты. Но теперь она пытается сделать то, за что мало кто из российских спортсменов берется в постсоревновательной жизни. Не двинула в депутаты, не устроилась по чиновничьей линии, а осваивается в реальном секторе экономики.
Быть может, это интервью станет своеобразным «гайдом» для тех, кто еще выступает, но уже думает о не таком уж далеком будущем.
— Сообщалось, что вы проводите бесплатные тренировки. Для кого? Для чего?
— Работаю тренером в компании, провожу занятия в Измайлово, Битце, Мещерском парке и Одинцово. Для компании это социальный проект, развивающий массовый спорт. Кроме лыжного сообщества есть и беговое.
— Биатлонную карьеру вы завершили из-за проблем со здоровьем. Как сейчас себя чувствуете?
— Слава богу, полна сил и энергии.
— Связываете это с завершением профессиональных тренировок?
— Перед тем, как закончить, сильно переболела ковидом, восстанавливалась полгода. И так меня, видимо, зацепило, что начались бесконечные болезни, никак не могла вылечиться. Конечно, снижение нагрузок дало положительный эффект. Ослабленный организм с ними попросту не справлялся, на восстановление после серьезных тренировок уходило не полдня, как раньше, а двое-трое суток. Спортсмены в принципе работают на пределе возможностей, на тот момент я исчерпала ресурсы организма. Сейчас все хорошо.
— Норвежец Оле Хаттестад, тренирующий лыжную сборную Словении, предложил уравнять инвентарь для всех участников Кубка мира. Организаторы, по мнению чемпиона сочинской Олимпиады, могли бы выдавать лыжи случайным образом, учитывая только рост спортсменов. Тогда соревновались бы не технологии, а люди. Перспективная идея?
— Тут есть рациональное зерно, тем более что летом лыжероллеры именно так и распределяют. Другое дело, как воплотить это на практике. Сделать так, чтобы все лыжи ехали одинаково, производителям будет очень сложно. Даже если поставлять участникам только одну структуру, пары будут выдавать разный прокат, знаю не понаслышке.
Второй вопрос: инвентарь и смазка — это большой бизнес. Можно ли его обнулить по отмашке сверху? Есть большие сомнения, иначе в «Формуле-1», где бренды сражаются за массовый рынок, давно ввели бы одинаковые болиды. Любая индустрия базируется на деньгах и доходах. Равные стартовые возможности в спорте — большой плюс, но технически это вряд ли осуществимо.
— Предыдущий вопрос был навеян вашими словами про неравенство российских регионов: «Придем к тому, что кто богаче, тот и выиграет». Что имели в виду?
— Приведу пример. Кубок Содружества — открытые соревнования, куда можно заявиться и региональным спортсменам. Но приезжают далеко не все, потому что участие сопряжено с большими расходами. Следующий момент: даже у московской федерации, за которую я выступала, возникали проблемы с обеспечением инвентарем. Из двух первых этапов прошлогоднего Кубка России, на которые приезжала, один провела без тренера. Бегала по вакс-кабинам, пыталась договориться, чтобы кто-то помог пристреляться и подготовить лыжи. Это Москва, а каково маленьким регионам?
Кто может купить достаточное количество хороших лыж и качественно их протестировать, тот и будет в «топах». В протоколе такое не указывается, там лишь фамилия и результат. На деле же сильнейшая пара у кого-то может ехать хуже, чем слабейшая у соперников. Одни бегут на неподготовленном инвентаре, другие вообще не попадают на этап из-за нехватки средств. Спортсмены обсуждают это между собой, публика остается в неведении.
— С патронами и оружием та же картина?
— Плюс-минус. Опять-таки в прошлом году была ситуация: получила в Москве винтовку, которая на тренировках вела себя странновато, приехала на чемпионат России в Рыбинск и только там тренер по стрельбе Паша Спиридонов (он тогда работал с юниорской сборной) объяснил, что спусковой механизм нужно полностью менять, он не работает, как надо. Оперативно сделать это было нельзя, пришлось бежать с тем оружием. Потом решала вопрос через знакомых, благо за годы в биатлоне обзавелась связями.
Влияет подобное на результат? Конечно. И если таких нюансов много, это выливается в минуты отставания. Знаю, что у СБР есть программа поддержки регионов, но что такое «миллион» по нынешним временам? Одному спортсмену хватит, всей региональной команде — нет. Тем более появились трудности с хорошим инвентарем. Еще доезжает до России, но его уже мало.
— И что делать?
— Искать финансирование, спонсоров, меценатов, что-то другое сложно предложить. Если бы существовал однозначный ответ на ваш вопрос, его бы давно применили на практике. Быть может, стоит стандартизировать лыжи и оружие на национальном уровне, пусть организаторы соревнований выдают участникам за счет некоего единого бюджета. Но нестыковок, предположу, будет очень много, особенно при большом количестве участников.
— От инвентаря — к экипировке, которой вы сейчас занимаетесь довольно плотно. Давайте обсудим ваш стартап — компанию, занимающуюся пошивом спортивной одежды для лыжных видов. Завершившие карьеру спортсмены нечасто уходят в этот сектор экономики. Как пришла идея? С чего начинали?
— Пару лет назад у меня был детский спортивный клуб, сейчас уже закрылся. В какой-то момент назрел вопрос пошива клубной экипировки. Стала искать, где можно заказать. До этого знала пару компаний, тестировала их продукцию — качество не устраивало. Написала в еще одну российскую фирму, которая занимается велоформой. Материалы в принципе те же, но ребята не взялись. Был контакт с производителем беговой экипировки — тоже без положительного ответа. «Раз никто не может, — думаю, — займусь сама». И начала с того, что прошла обучение.
— Чему именно?
— Как все устроено в легкой промышленности. Закончила курсы, потому что до этого владела темой только как потребитель. Получила массу новой информации, оставаясь на тот момент действующей спортсменкой. Когда закончила карьеру, купила два рулона ткани, это было меньше года назад. Положила на видное место, чтобы мозолили глаза и требовали действий.
— Что было дальше?
— Написала бизнес-план. В МГУ, который закончила, дали потрясающий объем знаний по бизнес-менеджменту, кое-что понимала в этом. Самым сложным оказалось вникнуть в ткани и технологии, в то, как можно шить и как нельзя. Когда разобралась, занялась поиском производства, где можно разместить заказ. Искала месяца полтора, обзвонила около 25 предприятий, узнала, что далеко не все готовы работать с тянущимися, эластичными и мембранными материалами: у кого-то нет навыков, у кого-то — оборудования. В итоге нашла четыре производства в Москве и области, сейчас с ними сотрудничаю. Конечно, оптимальный вариант — открыть собственный цех, где все было бы заточено под результат. Надеюсь, через пару лет получится.
— В дизайне экипировки равнялись на известных производителей?
— Все разрабатывали сами, и это было самым сложным по времени, трудозатратам, нервам и деньгам. Разработка — наиболее дорогостоящий этап, пришлось прилично вложиться. Естественно, были прототипы, все-таки многое в жизни на себя надевала. Постаралась взять лучшее, отбросить худшее. Тем, что в итоге получилось, довольна, хотя есть куда расти.
Так получилось, что в основном в дело вложены мои деньги, а они не бесконечны. Есть инвестор, согласившийся помочь, поскольку не хватало определенной суммы. В первый год возможности были сильно ограничены, и все же удалось создать достаточно много видов продукции разных моделей и расцветок. В принципе, ассортимент можно расширять до бесконечности. Сейчас, например, плотно занимаемся летней коллекцией.
— В бизнес-плане намечена дата, к которой вы должны выйти в ноль?
— К началу следующей зимы. Пока все по графику, хотя выпущено не так много товара, порядка 400 единиц. Быстро пошить экипировку не проблема, главное, чтобы сложились другие факторы. Невозможно угадать, что будет происходить в мире через месяц или два, какие потрясения переживет рынок и так далее. Бизнес-план корректировался уже трижды, но он не догма, всегда можно задействовать планы B или С.
— Когда начинали, радовались уходу с российского рынка иностранных производителей?
— Было понимание, что для этой индустрии в России может наступить благоприятный момент. Но есть и острые камни. Например, повысилась себестоимость производства, поскольку стало сложнее завозить материалы. Делаем одежду из итальянских и польских тканей, а ценник на них за последний год вырос на 150 процентов. Усложнились и другие моменты, снизилась покупательная способность населения. Это видно даже по моей тренерской работе: год назад в пунктах проката было не протолкнуться, сейчас людей стало меньше. Казалось бы, расти, развивайся. Но есть много «но».
ЧИТАТЬ ПОЛНОСТЬЮ
