С Ольгой Медведцевой я разговаривала еще до начала нового сезона. 8 мая двукратная олимпийская чемпионка родила дочь и, как только несколько дней спустя я увидела в онлайне скайпа знакомую фамилию, то сразу же позвонила – поздравить.
— Валерий на тренировке, — с ходу принялась выкладывать семейные новости Ольга. – Он сейчас работает старшим тренером мужской сборной в красноярской Академии биатлона. А я с новорожденной дочкой дома сижу. Даже гулять на улицу ни разу не выходили – слишком сильные ветра.
— По вашим ощущениям уход из сборной дался мужу тяжело?
— Мне так не показалось. С ним в свое время подписывали контракт как раз на год – словно знали, что потом заменят. Желающих разгребать все проблемы в первый послеолимпийский сезон бывает обычно немного. А вот новому тренерскому штабу, насколько мне известно, контракты были предложены сразу до Игр в Сочи.
— Вы говорите об этом с обидой?
— Нет. Но лично мне, например, показалось странным, что весь тренерский штаб мужской сборной был по окончании сезона отстранен от работы с командой. Три серебряные медали на чемпионате мира – не такой уж плохой результат, как мне кажется. И тем не менее старшему тренеру Михаилу Ткаченко не нашлось места в новом составе ни в каком качестве. Ни в команде «Б», ни в юниорской, ни в молодежной.
Что касается Валерия, он сам захотел уйти из команды. Понимал, что я одна с малышкой просто не управлюсь. Мы старались не афишировать мою беременность, но в команде о ней все равно знали. И с главным тренером Владимиром Барнашовым муж это обсуждал. Предупреждал, что после рождения третьего ребенка уже не сможет уезжать из дома на весь сезон.
— А почему вы старались не афишировать грядущее прибавление?
— Я страшно суеверная, когда речь идет о семье и детях. Да и вообще не люблю находиться в центре внимания прессы. Поэтому сидела себе тихонечко дома, наблюдая за соревнованиями по телевизору.
— Переживали сильно?
— Ужасно. За Валерия. Мне казалось, что у мужа и Михаила Ткаченко сложился очень хороший рабочий тандем. Просто надо же было понимать, что послеолимпийский сезон – особенный. Все долго отдыхали. Тренироваться всерьез начали чуть ли не с августа. У того же Вани Черезова была травма, плюс – ребят по домам тренироваться распускали. Я ж сама спортсменкой была – знаю, что такое тренироваться «по домам». Особенно по молодости. Поэтому хорошо представляю, до какой степени разобранными все возвращались в сборную. Но виноватыми все равно оказались тренеры. Потому что «не подготовили». Сейчас ситуация совсем иная. В середина мая – все уже на сборах. Естественно, что и результат будет иным.
— Причины провала женской команды вам тоже понятны?
— Меня удивило, если честно, что тренеры не очень охотно включали в состав молодых спортсменок. Какая бы замечательная ни была Ольга Зайцева, она не может и не должна тащить команду на себе на протяжении целого сезона, ведь так? Тем более сразу после Олимпийских игр. Она ж не двужильная.
— Решение уйти из спорта после Игр в Ванкувере далось вам тяжело?
— Не сказала бы. Я прекрасно понимала, что рано или поздно это придется сделать. Тем более, что я тренировалась в последние годы наравне с молодыми. Не уверена, что в моем возрасте это правильно. Должны быть какие-то корректировки как минимум. Я терпела только потому, что очень хотелось закончить карьеру золотой олимпийский медалью. Хотя бы в память о маме…
— И ведь закончили.
— Ну… эстафетная медаль все-таки не приносит такого удовлетворения, как победа в индивидуальной гонке. Мне-то есть с чем сравнивать. У меня, правда, индивидуальных медалей не так много. Одна золотая олимпийская и три разных — с чемпионатов мира. Третья такая вроде бы полуофициальная – серебро в масс-старте в 2002-м. Но я ее тоже считаю, она мне тяжело далась.
— Все равно с трудом представляю, как вы весь год в одиночку проводили дома. Муж постоянно на сборах, а вы, как говорится, «босая, беременная и на кухне». Не было тоскливо хотя бы временами?
— Ничуть. Особенно после наступления осени. Утром встала, старшую дочку в школу отвезла, сына – в садик. Сама возвращалась домой, а там всегда есть чем заняться. Я до такой степени, как выяснилось, соскучилась по дому…
Днем много спала – отсыпалась, видимо, за все годы, проведенные в спорте. Ну а потом начался биатлон, и скучать уже совсем не приходилось. Да и зима у нас в Красноярске замечательная была – теплая. Мы много гуляли.
— Поправились за время беременности сильно?
— Как ни странно, нет. Когда носила Арсения, набрала, помнится, более двадцати килограммов. Думала даже о том, что, наверное, уже не стоит пытаться вернуться в спорт. Очень тяжело было к нормальному состоянию возвращаться. Сейчас все совсем иначе.
— Так, может быть, вернетесь еще раз?
— Уже хватит. Так, разве что для себя начну на роллерах кататься или на лыжах.
— Работать в будущем планируете или займетесь только детьми?
— Работа нужна обязательно. Пока, правда, не знаю, чем именно стану заниматься. Но не сильно по этому поводу переживаю. Если захочу работать тренером, в Академии биатлона местечко для меня всегда, думаю, найдется. Но пока ничего не загадываю. Если думать о том, чтобы работать с серьезными спортсменами, нужно учиться. Вспомнить анатомию, физиологию. Без серьезной подготовки я смогу разве что с совсем маленькими детками возиться.
Сейчас, кстати, я два раза в год провожу соревнования на призы своего имени. Охватываем почти все возрасты, включая ветеранов. Причем летние турниры получаются даже интереснее, чем зимние. И дети эти соревнования очень любят: интересный формат, много специальных призов…
— Сейчас вы наверняка следите за тем, что происходит в сборной. Что думаете по поводу назначения Вольфганга Пихлера старшим тренером женской команды?
— Скажу, что прекрасно понимаю, почему Ольга Зайцева передумала уходить. Я бы тоже с большим удовольствием поработала с Пихлером, если бы позволял возраст. Думаю, что Вольфганг принесет в российский биатлон много нового. Тренер он очень сильный.
Вот, кстати: меня всегда занимал вопрос: почему иностранцы не боятся подтягивать в свои сборные молодых? У тех же немок, француженок, помню, Мартина Глагов и Сандрин Бэйи приезжали на этапы Кубков мира еще будучи юниорками… У нас же ставка делается прежде всего на опытных. Но почему-то в прошлом сезоне никому не приходило в голову задуматься, что всем «опытным» на Играх в Сочи будет за 30 или около того.
— А как же распространенное мнение, что в биатлоне нужно ждать своего часа? И что молодых нужно очень осторожно подключать к серьезным стартам, иначе они могут просто «сломаться»?
— Мне кажется, что здесь должен быть естественный отбор. Если спортсмен достаточно крепок, если видит перед собой цель, он не сломается. А если способен психологически сломаться, так на него и в дальнейшем будет сложно рассчитывать. Не уверена, кстати, что в 20 лет на человека в большом спорте обрушивается больший стресс, чем, скажем, когда он впервые попадает в сборную в 30.
— Раз уж мы заговорили о психологии… Что такого экстраординарного произошло на Играх в Ванкувере при определении эстафетного состава, после чего Анна Булыгина до сих пор не может оправиться от психологического шока? Вы же наверняка знаете всю историю изнутри.
— Спринт и гонку преследования Аня, как вы помните, прошла достаточно хорошо, а после того, как в масс-старте она восемь раз промахнулась и заняла последнее место, все и засомневались. Возможно, вспомнили и эстафету на предолимпийском чемпионате мира в Пьонгчанге, где Аню «заклинило». А олимпийская эстафета – это такое дело… Вот я, например, с одной стороны, прекрасно понимала чувства Булыгиной. С другой — в Ванкувере меня вообще не спрашивали по поводу состава. А если бы спросили, я тоже, полагаю, отдала бы предпочтение Богалий-Титовец. Потому что на тот момент все знали: она вылезет из кожи, но свой этап не провалит. В этом сезоне, наблюдая за командой со стороны, у меня уже такой уверенности не было: слишком неровно выступала Аня на протяжении сезона.
Мне тогда было до слез жаль Булыгину. Я видела, как она переживала, и от этого просто разрывалось сердце. Но через подобные ситуации в нашем виде спорта так или иначе проходят все.
— Ваша старшая дочка занимается биатлоном?
— Конечно, нет. Она у нас рисует. В этом году заканчивает художественную школу. Хочет заниматься дизайном. А Сенька пока маленький, чтобы куда-то его отдавать. Я сама начала относительно серьезно тренироваться в 11 лет – абсолютно нормальный возраст, чтобы успеть всего добиться. Совершенно ни к чему, чтобы ребенок устал от спорта, еще не начав толком им заниматься.
— Вас, кстати, не удивило, что ваш бывший коллега по сборной Павел Ростовцев отказался от налаженной и достаточно спокойной жизни в Красноярске ради того, чтобы работать в сборной?
— Удивило, и очень сильно. Все-таки Павла много лет уже воспринимали как чиновника. Его в свое время достаточно неожиданно «выцепили» прямо с лыжни и посадили в чиновничье кресло, а сейчас, получается, обратно на лыжню и вернули. Наверное, не так сладок хлеб государственного чиновника, раз Павел захотел обратно в спорт. Но это хорошо. У Ростовцева хоть и нет тренерского опыта, но багаж за плечами солидный. Наверняка найдется чем поделиться.
— Выезжать из Красноярска на какие-то соревнования в качестве зрителя вы в новом сезоне планируете?
— Наверное, нет. Пока мне вообще не хочется оставлять детей даже на короткий срок. Достаточно того, что старшая дочь на руках у бабушки с дедушкой выросла. Да и Сенька с нами по сборам помотался вдоволь…
— Чувство вины перед детьми у вас по этому поводу присутствует?
— Не сказала бы. С одной стороны, им действительно не хватало моего внимания, пока я выступала. Особенно Даше. С другой – я очень хотела, чтобы дочь мной гордилась. Она, знаю, гордится. И не только она, кстати. Когда у нас родилась Юлечка, мне весь дочкин класс поздравления и приветы передавал.
— Заключительный вопрос, который очень просил задать вам один из болельщиков: как вам удается всегда так хорошо выглядеть?
— Наследственность хорошая от папы с мамой досталась. А к тому, что мне достается просто так, я стараюсь относиться очень бережно.
Елена Вайцеховская,
«Спорт-Экспресс»
