В понедельник в Ханты-Мансийск прошел тренерский совет, на котором тренеры из регионов заслушали отчеты старших тренеров сборных и подвели итоги работы в олимпийском цикле. После заседания старший тренер мужской сборной России по биатлону Николай Петрович Лопухов рассказал sports.ru о работе в олимпийское четырехлетие, успехах и ошибках, и немного о том, почему словесной перепалки с Валерием Польховским в Ханты-Мансийске нельзя было избежать.
— Показалось, что тренерский совет дался вам тяжелее всех.
– Мне не привыкать. Поднялись принципиальные вопросы, а что касается ситуации с Валерием Польховским, то, конечно, это драка. Я защищаю интересы сборной России (успешное выступление на главном старте), а он – своей группы. А как вы хотите? Чтобы мы целовались?
Есть спортивные результаты Ивана Черезова, Максима Чудова – и вообще группы Валерия Николаевича. Они выступили неудачно, несмотря на большие затраты сил, денег и энергии. Они внесли раздор во всю нашу подготовку – в сентябре выступили хорошо, и многие из руководителей начали колебаться. Возникли проблемы, выросло напряжение – не хочу раскрывать деталей.
— Что потом?
– Считаю, что мне удалось удовлетворительно выйти из такого положения. В конце сентября у нас был четырехчасовой разговор, там среди прочего рассматривали вариант объединить группы.
Это было 29 сентября в ОКР – после роллерных гонок в Сочи, я обратился к Валерию Николаевичу. Там присутствовали Майгуров и Барнашов. Получилось так, что в Сочи моя группа выступила не очень – пошли обвинения, что у парней все плохо.
— С чьей стороны были обвинения?
– Пока не буду говорить, но ситуация накалилась. Плюс ушел Шипулин. Я просил руководство погасить эту идею, был готов на любую коррекцию для Антона, даже на присутствие на сборах его личного тренера Путрова – но не удалось…
После этих обвинений засомневался, позвонил Устюгову – он успокоил, сказал: «Петрович, все в порядке, работаем вместе». Я предложил Польховскому объединиться, каждая группа работала бы по своей схеме, только развивающие тренировки проводили бы совместно, а потом определи бы сильнейшего. Он так не захотел.
— А что он хотел?
– Мне было предложено оставаться старшим номинально, а методическая часть отходила бы Польховскому. Это было бы неправильно – два года назад, будучи главным тренером, он всем молодежным командам навязывал концепцию Пихлера.
А через полгода уже ее критиковал – то есть как тренер он мечется, не имеет постоянной концепции. В итоге я отказался. Тогда он в свою очередь отказался объединяться.
— Что он имел в виду, говоря, что на сборе в Чайковском вы от него «убегали, как заяц»?
– Это все наивно… Он приехал туда вечером, переночевал. Мы нормально пообщались, выпили бутылку шампанского – шел разговор. Мы с ним в приятельских отношениях… были. Я претензий к нему не имею, просто сейчас я ему враг.
— О чем вы говорили в Чайковском?
– Он стал консультантом Прохорова. То есть получил право приезжать к мужчинам, к женщинам, к молодежи – фактически главный тренер сборной, мог курировать хоть кого.
Я ему сказал: «Валера, у меня помощники – Коновалов, Ланцов – твои воспитанники. Мне бы хотелось, чтобы ты к нам приезжал, что-то советовал, общался». А конкретно в тот раз он приехал, чтобы я подписал бумагу на имя Пака, что я не возражаю против создания команды в лице Черезова, Чудова и Максимова.
— То есть вы действительно не возражали?
– Не возражал. У меня есть эта бумага, там моя подпись. Польховский стал эту команду тренировать – и не стал оказывать нам консультационную помощь. Фактически он прибился к группе Королькевича – ездил с ними, они шли единим коллективом.
— Хочется понять, в какой момент у вас пошел разлад.
– Да отсюда и пошел. Я его еще в мае спрашивал: у нас не будет жесткой конкуренции на отборе? Валера ответил: все будет нормально. Но нормально не получилось. В сентябре в Сочи группа Польховского выступила успешно, вроде как противопоставив себя нам.
— Польховский уверяет, что они не подводились специально к тем гонкам.
– Ну как они не подводились? Многие специалисты вам скажут, что подводились. Это чистая подводка: они 30 дней сидели в горах, а мы в это время работали в Тюмени. Мы, кстати, их схему потом использовали в подготовке к Олимпиаде. Все они форсировали подготовку к сентябрю – и группа целиком провалилась зимой.
— А вы не форсировали к ноябрьскому отбору?
– Не будем брать отбор – это философия. Хорошо, мы условно сфорсировали, а они нет – мы выиграли, они проиграли. Возьмем дальнейший путь: если бы они правильно тренировались летом-осенью, они бы достойно выступали на Кубке мира, Кубке IBU.
А они выступали неудачно – для таких мастеров это просто стыдно. Чудов ушел, не выдержал. Черезов с той работой выступал и в декабре, и в январе крайне слабо. Организационно-методическая система Валерия Николаевича провалилась. Хотя как консультант он мог помочь всем командам: наладить связь Пихлер-Королькевич, связь между мужскими группами. В итоге его работа и как консультанта, на мой взгляд, неудовлетворительная.
— Польховский говорит, что после третьего этапа Кубка мира привез Черезова на ваш сбор в Риднау и с тех пор его не тренировал.
– Он действительно Ваню привез, мы переговорили полчаса – и Польховский уехал. Черезов тренировался по своему учебно-методическому плану. Да, был в Риднау – с ним занимался Гайдыш, плюс Коновалов помогал на стрельбище. У них своя программа, я ни в одном моменте не подключался. Ваня просто тренировался параллельно с ребятами.
Сама программа у них была очень жесткая. В горах гликолитические тренировки опасны – поэтому, наверное, Черезов выступал в январе так неудачно.
— Как вы на Олимпиаде довели до белого каления Шипулина? Что тогда вообще случилось?
– Издалека начну. В декабре Антон хорошо себя чувствовал, потом на новогоднем сборе провел гликолитическую работу: 15 серий – 30 секунд ускорение, 30 секунд откатка. Потом 8 серий ускорения со стрельбой по 45 секунд, 45 секунд откатка. Такая жесткая работа в горах.
Через два дня побежали контрольную. Обычно Антон идет со всеми на равных, а тут проиграл 30-40 секунд. Затем в январе выступал посредственно, проиграл финиш эстафеты в Рупольдинге. В Антхольце он хотел бежать по всей программе, но аналитический центр ЦСП проанализировал его подготовку и порекомендовал выйти только на одну гонку.
— Там он смотрелся так себе.
– Да, не попал в десятку, хотя в Антхольце он почти всегда выигрывает. Вернулся на предолимпийский сбор в Мартелл – стал тренироваться по нашей схеме. Все жили на 1800 м, а он – на 1500 м. Работал равномерно, никаких ускорений. Сделали одну контрольную, одну темповую, одну скоростно-силовую. То есть он ушел от тех гликолитических тренировок.
Приехали в Сочи – 2 февраля парни пробежали контрольную. Мы собрались вечером, заранее назвали состав на спринт: стартуют Малышко, Устюгов и Гараничев, четвертый номер пока под вопросом. Это было за неделю. Предварительно я даже разговаривал с Кущенко и Барнашовым, что вот так и так, собираюсь объявить.
— Можно представить реакцию Шипулина на такое объявление.
– Я ему говорю: «Антон, у тебя спад серьезный. Давай сделаем твою плановую развивающую работу вместе с Логиновым?» Он просто рассвирепел. Я ему: да, все эти годы ты был лидером, а сейчас я как старший тренер тебе обостряю ситуацию. Почему я не имею на это право?
— Специально его раздергали?
– Я как старший тренер объяснил ситуацию воспитаннику. Наверно, с Малышко стоило так же поговорить. Косвенно это помогло Антону в гонке. Конечно, как личности ему было неприятно это слышать.
— Для чего вообще нужны контрольные, если они мало что показывают в плане реального расклада сил?
– Все равно это развивающая работа, моделирование соревновательной деятельности. Сами результаты контрольной действительно никому не нужны – состав на спринт мы знали и до контрольной, три позиции были известны ребятам.
Разговор с Шипулиным – чисто психологическое воздействие. Антон мне высказал, что я неправ, что он сильнее Логинова. Были эмоции – хорошая встряска.
— Из многих ваших интервью понятно, что вы недовольны отношением к делу со стороны спортсменов. Можно конкретнее?
– Это бытовые детали, не могу конкретнее. Первый год это сильно мешало – то в наушниках на тренировке, то не выполняют работу целиком. Этот сезон все было более-менее нормально, на четверку. Конечно, один работал получше, другой похуже.
— Вы сказали, что многие вопросы решаются в обход тренера. Дадите пример?
– Не хочу.
— Это главная проблема в вашей работе?
– Не главная. Нужно новое лицо, которое их больше мотивирует на работу, на профессионализм. Я свою роль сыграл, какую-то систему создал.
— Насчет вашего будущего в биатлоне что-то прояснилось?
– Был разговор с руководством – они еще сами не знают, что будет дальше по тренерам.
— Некоторые из девушек прощались с Пихлером со слезами. Никто из парней, как кажется, по вам особо тосковать не будет – согласны?
– Женщины всегда более порядочно относятся к наставникам. Даже в жизни это есть: дочери всегда ближе к родителям, сыновья дальше. Есть слова такие: внук отомстит за отца. То есть сын был к отцу неблагодарен, жесток – получит то же самое от своего сына, вот так внук мстит. Эта пословица подходит к мужскому спорту, хотя знаю, что многие спортсмены ко мне относятся доброжелательно.
— С каким чувством вы уходите?
– Есть огорчение, что многое не доделали, многое не получилось. Я фанат своего дела, много лет отдал. Сезон не был таким уж плохим, я вижу, что ребята прибавили. Приятно, что у нас столько людей было на подиуме – не один-два человека, как у женщин, а почти вся команда. Я счастлив, что ребята выросли – значит, я как методист чего-то стою.
Вячеслав Самбур,
www.sports.ru
