Бронзовой медалистке Игр в Сочи в завершившемся сезоне судьба отмерила немало испытаний. Как обмолвилась второй номер женской биатлонной команды Беларуси, даже интенсивный олимпийский сезон дался ей с гораздо меньшим напряжением. Впрочем, на Надино лучезарное настроение пережитые треволнения никакого влияния не оказали, и на просьбу корреспондента “ПБ” поговорить “за спорт и за жизнь” спортсменка сразу дала «добро».
— Надя, если честно, больше перипетий минувшего сезона меня все же интересует твой олимпийский сезон.
— Как ни парадоксально, он показался гораздо менее трудным, чем завершившийся. В олимпийском все было систематизировано, расписано, все шло своим чередом. И, по большому счету, работа принесла плоды, за исключением скомканной из-за болезни концовки. А в прошедшем сезоне одна только смена глаза прицеливания и связанная с ней переделка оружия чего стоила. Как-то все хаотично получилось, спонтанно.
— В одном из интервью главный тренер белорусской команды Андриан Цыбульский обмолвился, что больше никогда никого не поведет по той методике, по которой готовилась к Играм в Сочи Скардино. Что такого страшного было в той системе подводки к главному старту?
— Может, Андриана Алексеевича не так поняли? Он, скорее всего, не про страшную методику вел речь, а про степень ее авантюрности. Главная проблема заключалась в том, что пик моей спортивной формы всегда приходился на конец декабря и никак не хотел распространяться на февраль-март, когда, как правило, проводятся чемпионаты мира и зимние Игры. В преддверии олимпийского сезона мы с тренером как раз озаботились этим вопросом и решили с помощью тренировочных методик попробовать сдвинуть оптимальную форму на сроки сочинской Олимпиады. В таком подходе была большая доля риска и, как я уже говорила, авантюрности. Неопробованная методика была взята на вооружение именно в олимпийский год — вот что могло показаться страшным. Но я точно знала, что хуже не будет, поэтому сомнениями особо не терзалась. Андриану Алексеевичу отдельное спасибо за решимость — он ведь брал на себя огромную ответственность. И как здорово, что у нас все получилось!
— Можно ли утверждать, что ты напряженно готовилась не столько к Олимпиаде, сколько к одной гонке — “индивидуалке”?
— Конечно, понимала, что единственный реальный шанс на медаль в личной дисциплине мог выпасть только в гонке на 15 километров. Мало того, оказывается, и белорусский президент знал, на что делать ставку. Когда он приезжал в Сочи, то напутствовал меня: ну ты знаешь, в какой гонке нужно всю себя отдать. Тогда многие обращали мое внимание на “индивидуалку”. Андриан Алексеевич говорил: мол, это твоя гонка. И эта мысль прочно засела в голове и даже стала где-то подспудно давить.
— Самая длинная гонка — серьезное стрелковое испытание. Нервы давали о себе знать?
— Ой, это была, наверное, худшая подготовка к старту в карьере. Во-первых, ощущала внутренний тремор, во-вторых, со всех сторон в один голос раздавалось: давай. В интернете даже стали писать, что кому-то что-то приснилось и по всем раскладам это что-то однозначно свидетельствует о хорошем. Хотелось дистанцироваться от всех, закрыть уши, не читать сообщений, уйти в себя.На пристрелке, которую проводил Клаус Зиберт, вообще был тихий ужас. Как сказал наш тренер, такой кошмарной подводки он еще не видел.
— Зачем он так перед стартом? Лучше после об этом сказать.
— Так Клаус после и сказал, когда я уже медаль выиграла. А на стрельбище показывал на доске картинку гораздо лучше, чем была на самом деле. Точнее, более кучную. Если бы показал реальную, меня точно заколотило бы. А так все прошло хорошо: стартовала, отработала первый рубеж “в ноль”, успокоилась и дальше как на автомате.На последнюю стойку пришла за Кайсой Мякяряйнен. Подумала: стану за ней тихонечко, все телекамеры будут направлены на финку, а я спокойно, без лишнего внимания отстреляюсь. И слышу по звуку, что она мазать начала. И тут словно внутренняя установка прошла: теперь ты просто обязана отработать чисто. Так и вышло.
— Олимпиада в Сочи вознесла биатлон и фристайл на небывалые высоты народного обожания и славы. Последовавший после возвращения на родину конфетно-букетный период не утомил?
— Все это было безумно лестно, но тогда у нас практически не осталось живых эмоций. Все было растрачено и оставлено в Сочи. Трудно было соответствовать степени восторга болельщиков. Иногда хотелось где-то закрыться, никуда не ехать, побыть наедине с собой. Я же после белорусских чествований отправилась на родину в Санкт-Петербург, и там мне заново пришлось обо всем рассказывать, вспоминать перипетии борьбы. Стала просить, дескать, давайте лучше без ретроспективы, без воспоминаний, без биатлона. Не хватало у меня эмоций на такие встречи, хотя было очень приятно внимание людей.
— Как восприняла вручение государственной награды? Все же степень отличия была головокружительной — выше ордена Отечества у нас только медаль Героя Беларуси.
— Думаю, до сих пор еще не осознала значимости произошедшего. Понимание, наверное, придет позже, когда закончу спортивную карьеру. Это же награда на всю жизнь, она не сравнится с медалью чемпионата мира, которая через год забудется.
— После триумфа в Сочи не возникло желания пропустить следующий сезон, дабы отдохнуть душой и телом, осмотреться, восстановить силы?
— Что-то такое посетило. Но не после олимпийского сезона, а в самом начале подготовки к следующему, когда дали о себе знать медицинские проблемы. Мне удалили миндалины, а окулист предупредил, что на рабочем глазу стало падать зрение и необходимо делать вторую операцию по коррекции. И вообще лучше бы мне освободить правый глаз от спортивных нагрузок. А тут еще глупую травму получила — играли в баскетбол, заработала растяжение, из-за чего вынуждена была пропустить тренировки. Вот тогда задумалась: а может, это знак, может, организм подает сигнал, что нужно сделать паузу? Но перерыва не случилось — надо было решать вопросы с новой винтовкой, чтобы не переносить их на более поздний срок.
— Со стороны складывалось впечатление, что ты реально рискуешь здоровьем, ибо третью операцию по коррекции зрения делать нельзя. На этой стадии врачи ни за что не отвечают.
— Так мне было сказано: либо спорт, либо здоровье. А если все же хочешь совместить, то, по крайней мере, меняй глаз прицеливания. Вот и выбрала третий вариант. А поскольку я левша, то левый глаз воспринял новую нагрузку даже лучше, чем правый.
— И как выглядел процесс перехода?
— Сложно. Сначала возникла идея полностью переделать изготовку с правой на левую. Но времени было мало, на дворе уже стоял июль, и к столь кардинальной перестройке за пару месяцев я была не готова. Потом кто-то из тренеров вспомнил, что в восьмидесятых годах биатлонист соревновался с изогнутым прикладом при выносе диоптра под левый глаз с сохранением правой изготовки. Мы нашли мастера, который согласился сделать изогнутое ложе. Причем это все было по наитию, поскольку никаких шаблонов и лекал в данной ситуации не существовало. Три дня он что-то строгал, как папа Карло, потом мы еще подгоняли приклад, чтобы он оптимально прилегал к щеке.
— Первые ощущения?
— И первые, и последующие были вполне нормальными. Я поняла, что вновь могу стрелять на хорошем уровне. Действительно, согласно статистике, мои показатели за минувший сезон если и ухудшились, то всего на несколько процентов.
— Ответь как признанный снайпер: биатлонистам на стойке и в самом деле удается остановить мишень в окружности диопотра, или она все равно дергается в прицеле и вы просто ловите момент для спуска?
— Скорее, второй вариант. Тарелочку, безусловно, можно и нужно остановить в прицеле, но лишь на очень короткий промежуток времени. Надо не прозевать момент для плавного нажатия на спуск. Здесь важен технический навык, который нарабатывается стрелковыми тренировками. На которых, кстати, наши девочки частенько закрывали из положения стоя четыре из пяти мишеней для лежки.
— А если дать в руки мастера винтовку, что называется, с чужого плеча?
— Не знаю, как в стрелковом спорте, а в биатлоне его снайперские навыки могут не проявиться.
— То есть он попросту промажет с чужим оружием?
— Скорее всего.
— Ты довольна прошедшим сезоном? Опять ведь пропустила последний этап по состоянию здоровья.
— С учетом всех этих приключений — вполне приемлемый сезон. Разве что взлеты и падения получились чересчур амплитудными: от призовых мест на кубковых этапах до 70-й позиции в спринте на чемпионате мира. Для моей самооценки такие качели чрезвычайно болезненны.
— Как думаешь, почему не задался чемпионат мира в Контиолахти? Не только тебе, но и всей женской сборной
.— Как-то не срослось с самого начала. Были очень близки к завоеванию медалей в смешанной эстафете, однако заняли четвертое место. А потом в спринте угодили под порывы ветра — что на лежке, что на стойке. Слабое выступление в одной дисциплине тут же отразилось на другой — преследовании. Может, оно и к лучшему. Сделаем правильные выводы и будем упорнее работать на тренировках.Между тем хочу заметить, что все девочки в минувшем сезоне значительно добавили в результатах. А Даша — просто молодец! У нее все получилось, мечта воплотилась в жизнь, и к трем золотым олимпийским медалям добавился Большой Хрустальный глобус за победу в общем зачете Кубка мира. Мы так за нее радовались, будто каждая из нас выиграла этот грандиозный трофей!
— Жаль, Зиберт не наблюдал воочию триумф его недавней подопечной. Как он, какие новости?
— Он дома, по-прежнему проходил курсы химиотерапии. Читала, что Клаус консультирует подготовку Реша, выступающего за Бельгию. Благо они с Михаэлем живут в одном городе. Недавно тренер отметил свое 60-летие, все его поздравили. Мы общались на протяжении всего сезона, он постоянно отслеживал наши гонки, комментировал, что-то подсказывал.
— А как оценил выигрыш Большого Хрустального глобуса?
— Ну, это личное, нужно спрашивать у него самого и у Дашки.
— Вопрос из области психологии. Ваш женский коллектив существует уже не первый год. Вы вместе живете, тренируетесь, соревнуетесь… По всем обывательским канонам, уже давно должны были до чертиков надоесть друг другу и переругаться. А здесь — сплошная идиллия, демонстрируемая не только в социальных сетях. Вас что — как космонавтов в экипаж подбирали? На психологическую совместимость тестировали?
— Ха, интересный посыл! У меня встречный вопрос: разве в семье кто-то может надоесть до чертиков?
— Ну ты сравнила! Это же разные вещи.
— Ничуть. Мы в команде — одна большая семья, мы — как родные люди. Можно считать нас сестрами, чтобы было понятнее. Думаю, нашу команду можно ставить в пример другим, где случаются межличностные конфликты. Еще не хватало нам соперничества между собой, у нас и без того конкуренток навалом.
— Из команды ты Дашу Домрачеву знаешь лучше всех. Скажи, последние два сезона ее сильно изменили как человека и как спортсменку?
— В человеческом плане — ничуть. Ни слава, ни деньги не имеют над ней той власти, которая зачастую ломает людей, взлетевших очень высоко. И в этом огромный плюс Дашки. Я, например, безумно рада, что судьба свела меня с таким необычайным человеком. У нее можно многому научиться.
— У тебя получилось качественно провести апрельский отпуск?
— Классно было, первая неделя отпуска прошла в Тюмени на “Гонке чемпионов”…
— Кошмар.
— Сколько у нас того отпуска… Съездишь домой на недельку, потом, если повезет, вырвешься на море — и все, нужно возвращаться, начинать готовиться к новому сезону.
— Как пережила подсечку Гараничева во время передачи эстафеты в Тюмени?
— Ну, бывает… Сразу почувствовала недоброе, когда увидела этот узкий коридор и стремительно надвигающихся на нас шестерых мощных мужчин. Развернуться там было просто негде.
— Винтовку восстановили?
— Да, уже все в порядке. Собрали и склеили.
— Во время отпуска ты опубликовала в соцсетях несколько фотографий. На одной ты на роликах везла коляску с младенцем.
— Это ребенок моей подруги. Она сама спортсменка, сейчас восстанавливает физическую форму после родов, поэтому предложила составить ей компанию в катании на роликах. Асфальт там был хороший, без горочек, так что ее дочка была в безопасности.
— На втором фото ты запечатлена в зрительском кресле “Мариинки”. Можешь отнести себя к театралам?
— К своему стыду, прожив в Санкт-Петербурге много лет, я ни разу не была в Мариинском театре, в этой Мекке оперного и балетного искусства, именно на представлении. А тут получила приглашение на “Жизель”. Балет впечатлил: шикарная постановка, роскошные декорации, во всем чувствовались размах и безупречный вкус.
— Насколько помню, в основе балета “Жизель” лежит история о девушках, погибших от любви, которые насмерть “затанцовывают” молодых людей в отместку за свои загубленные жизни. А ты смогла бы так — в омут с головой?
— В смысле погибнуть от любви?
— Просто сойти от нее с ума. Для начала.
— Почему нет?.. Настоящая любовь — это ведь не наказание, а великий дар, который выпадает не каждому. И через сумасшедшую любовь иногда стоит пройти, чтобы что-то такое почувствовать. Я не сопротивлялась бы ей.
«Прессбол»
