5 декабря на этапе Кубка России в Тюмени на старт женской эстафеты вышли всего две команды – местная и Красноярского края.
В мужской эстафете в Ханты-Мансийске финишировало семь команд.
И это не следствие форс-мажора (или неожиданного приезда допинг-офицеров), а реальное положение дел в регионах: желающих и способных соревноваться на этом уровне все меньше.
Еще несколько лет назад на старт этапа выходило около 60 участниц, эстафеты собирали плюс-минус 10 команд – тоже не бог весть какая цифра, но, по крайней мере, с полным пьедесталом. Протоколы 8-10-летней давности недоступны, но поверьте – в старт-листе личных гонок было под сотню фамилий;
Два тюменских этапа, открывающих этот сезон, собрали меньше 40 участниц. Стартовавший накануне этап в Чайковском – едва за 30. На этапах в январе-феврале будет еще меньше.
В интервью Sports.ru этой темы касался и тренер женской сборной Михаил Шашилов, 30 лет работающий в Свердловской области:
«Казакевич, Васнецова, Гореева, Шевченко – вот наш костяк на следующую Олимпиаду. Никто не задумывается, что за ними по возрасту и близко никого нет – мы проиграли уже два юниорских ЧМ. Если бы не возили туда Шевченко и Горееву, что было бы? Людей нет, а в регионах никто не хочет это признавать, все цепляются за отбор. При том, что некоторые регионы, которые считались сильными, уже не способны собрать эстафету: Новосибирск, Удмуртия… Как и с кем нам жить следующие 4 года? Кого тренировать?»
Сначала – несколько факторов, почему так получается, а потом погружение в сложные реалии Кубка России с его лидером – Викторией Сливко.
***
1. Ключевая причина – деньги
В СБР состоят 50 региональных федераций, аккредитованы – 45 (так указано на сайте). Ждать на старте 45 эстафетных сборных или представителей 45 регионов в личных гонках было бы наивно. Но даже 12 команд, выступавших на ЧР в марте – это очень скромно.
Мало какой регион может позволить себе содержать хотя бы 4 мужчин и 4 женщин уровня Кубка России. И то 4+4 – это минимальный комплект, просто чтобы выйти на эстафету. По факту, конечно, требуется больше – например, ради конкуренции; да и мало ли, кто-то заболел, ушел в декрет, завершил карьеру.
Кроме того, взрослую обойму в каждом регионе должна подпирать молодежь, а это снова траты. В среднем на нормальную подготовку подростка уходит 1,5 млн рублей в год: сборы, патроны, инвентарь – и все это без гарантий продвижения на уровень сборной. Ни региональные ЦСП, ни родители не станут вкладывать большие деньги в спортсменов, которые далеки от топа на Кубке России. Поэтому с определенного момента происходит отток, чаще всего после 14 лет, когда пора переключаться с пневматического оружия на малый калибр.
Логичный вопрос: тогда почему 10 лет назад – ровно при той же схеме – на КР стартовало под 100 человек? Повлияла и инфляция, которая значительно опережает доходы. То, на что родители и ЦСП могли выделить деньги в 2011, зачастую непосильно для них в 2021. В регионах, где биатлон относится к ключевым видам, деньги все же находят (государственные + частные), но на периферии жизнь гораздо труднее.
2. Смысл и наполнение Кубка России
По большому счету посыл сформулировал Шашилов (и ниже за ним почти повторит Сливко): обычно регионам важнее всего отбор на Кубок мира/Кубок IBU; а если с ним не срослось в ноябре, то фокус переносится на «Ижевскую винтовку» в конце декабря. Этот турнир исторически имеет статус отборочного – можно за счет пары сильных гонок проникнуть в сборную и улететь в Европу.
Для подавляющего большинства спортсменок этапы Кубка России ничего не решают и ничего не дают – стоит ли мотаться по стране, тратя региональные деньги и собственные силы перед «Ижевкой», при этом не получая никакого материального вознаграждения?
Как правило, Кубок России представляет интерес для очень узкого круга: 4-5 спортсменок, которые не попали в команду на ноябрьском отборе, теперь, не пропуская гонки, бьются за лидерство в стране.
Первое место на Кубке России по итогам декабря обычно попадает на январские этапы Кубка IBU. Под Новый год кто-то уедет, и Кубок России фактически потеряет смысл – стартовать в личных гонках будет меньше 30 (а иногда и меньше 20) человек, как случалось в прошлом сезоне.
При таком отношении сразу вопрос – а нужно ли столько соревнований? В календаре – 8 этапов Кубка, финал и ЧР. Для сравнения, у лыжников этапов в два раза меньше, а участников стабильно больше.
3. И еще к сравнению с лыжниками: биатлон, в отличие от лыжных гонок, за последние 10 лет не стал доступнее
Это касается не только денег, но и инвентаря/условий для занятий. Патроны подорожали, перевозка и хранение оружия жестко регламентированы, добавился и еще фактор – ужесточилась разрешительная система по стрельбищам.
За последние 10 лет заработало не так много биатлонных комплексов; а вот стрельбищ, которые или закрываются, или не могут открыться в борьбе с новыми требованиями Росгвардии, хватает. Кировск, Владимир, Муромцево под Омском, Бородино под Красноярском (сейчас в деле, но до этой осени простаивало два года) – вот только навскидку.
А если занимаешься без винтовки, патронов и стрельбища – это уже не биатлон, а лыжи.
***
Катастрофа? Вряд ли, скорее – объективный процесс: в финансовой части все поменялось радикально, а структурно система еще не перестроилась с советских времен. Поэтому на бумаге в России за 40 тысяч занимающихся (данные Минспорта), а по факту в разы меньше. Мертвые души – как раз след той системы: без них тренеры в спортшколах просто не соберут себе группу на зарплату.
Влияет ли количество занимающихся на результат на высшем уровне впрямую? Нет. Это просто один из компонентов: больше занимающихся – больше выборка, больше шансов выловить таланты. Но талант еще надо довести до элиты, не превратив по дороге в середняка, каких у нас полно. А это мало зависит от выборки. Во Франции всего 600 занимающихся биатлоном – и это не помешало им воспитать Фуркада, а также целую толпу мужчин и женщин, которые регулярно берут медали ЧМ/Олимпиад.
У нас даже с – пока еще – серьезной выборкой результаты печальные, а что будет дальше? Ровно об этом говорил Шашилов.
***
Чтобы чуть лучше понять реалии Кубка России мы связались с Викторией Сливко – она спорным решением осталась вне сборной по итогам ноябрьского отбора, но выступает на Кубке России и уверенно лидирует (ни одного финиша ниже второго места, накануне очередная победа в Чайковском).
– Ты поехала в Чайковский на машине – это обычная для Кубка России практика?
– Если соревнования проходят в России и до города не так далеко из Тюмени, то мне удобнее добираться на машине. Мы ехали с тренером 12 часов, меняли друг друга за рулем: утром сел, вечером на месте. С машиной удобнее – не зависишь от автобуса, который ходит от гостиницы до базы по расписанию. То же самое после соревнований – села и доехала до гостиницы, ни под кого не подстраиваясь.
Вообще, нашу команду отправляют самолетом или поездом. Из Тюмени в Чайковский наши добирались на поезде, а тренеры и сервис гнали большую машину, где весь наш инвентарь, винтовки, оформленные на тренера.
– Сколько пар лыж ты взяла в Чайковский?
– Все! Это больше 30 пар, мои гоночные лыжи всегда со мной. Опыт показывает, что даже в России бывает так: сегодня минус 15, завтра плюс 3 – и надо быть готовым ко всему. А то можно посмотреть прогноз, взять только «холодные» лыжи, а там хоп – и погода изменилась.
– Есть ли на Кубке России призовые в деньгах?
– В деньгах – нет. Награждают медалями, дипломами и бонусами типа шапочек, перчаток, бафов, кофточек, футболок. В этом сезоне на этапах в Тюмени давали вкусные шоколадные конфетки, вручали прямо на пьедестале.
И еще на тюменских этапах победителям дарили статуэтки – уменьшенная копия памятника Либерману, который стоит на «Жемчужине Сибири». Я была второй в двух гонках, расстраивалась: блин, почему не стреляла на один меньше? Так бы у меня была статуэтка. Но ничего, в третьей гонке взяла свое.
– На соревнованиях много зрителей?
– Если брать Чайковский, то в прошлом году болельщики были; сейчас не знаю, как все из-за ситуации с ковидом, насколько она влияет. Может, никто особо и не стремится на стадион. В Тюмени собирались разве что близкие – например, мои родственники стояли на трассе. Трибуны были пустые.
– Очевидно, что участниц на Кубке России все меньше, в последней эстафете вообще бежали две команды. Почему так?
– У меня нет ответа. Не знаю, почему регионы обесценили Кубок России. Они не считают его за соревнование или как?
Видимо, многие подумали, что можно пропустить этапы, готовиться только к «Ижевской винтовке», отбираться и ехать в сборную. Люди, почему вы не бегаете этапы? Не мне решать, но, по-моему, здесь нужна какая-то ответственность.
Мы много слышим, что биатлон развивается, массовость растет, деньги выделяются в регионы – но по факту на старте очень мало людей. В прошлом сезоне мы были в Красноярске и Новосибирске, где в личных гонках выступало 15 человек (это было в спринте Красноярска 23 января – Sports.ru). Вот в Чайковском индивидуальная гонка – 31 участница. Где остальные?
Зато когда мы приедем на «Ижевскую винтовку», стартанет минимум 60 человек. Ну, некрасиво, неуважительно, что ли. Я ведь тоже после отбора могла сказать: ну и что мне эти Кубки России? Мне неинтересно, я буду готовиться к «Ижевской винтовке». Но тогда для какой цели я тренировалась 8 месяцев, если не соревнуюсь?
Сезон идет всего 4 месяца. Соревнования – это конкуренция, интерес, праздник. Ну реально праздник! Я в прошлом году в таком тяжелом состоянии после ковида пробежала первую гонку в Тюмени. Мне Максим Владимирович Кугаевский сказал: Вика, нужно пропускать, нужно отдохнуть, полечиться, потренироваться. Я: нет-нет-нет – и бегала до того момента, пока могла.
– Выглядит так, что мотивация бегать Кубок России есть у тебя, Васильевой, Егоровой и, может, еще пары человек – для вас это шанс пробиться на Кубок IBU. Может, остальные понимают, что нет смысла конкурировать на этапах и лучше готовиться к «Ижевской винтовке»?
– Я не могу сказать за других. Но если они не готовы конкурировать с нами на Кубке России, то почему должны обыграть на «Ижевской винтовке»? Какое чудо произойдет? Ведь нужно разгоняться, выступать. Лучшая тренировка – это соревнование.
Я понимаю: холодно, кто-то заболел – все бывает. Но откройте протокол этапа в Чайковском – кто привез по несколько человек: Тюмень, Красноярск, Новосибирск, Ханты. И по человеку из регионов – та же Егорова из Мурманска. Где Башкирия, Удмуртия?
В юниорках бежит 50 человек, но при переходе в женщины они пропадают. Из юниорок в женщины выходит 10 человек, а остальные завязывают. Биатлон умирает? Я не вижу, в каком месте и в каком регионе он развивается. Убрать мое поколение (94-95 годы) и тех, кто старше, – народу не останется. Нас называют старенькими, но когда мы закончим – кто бегать-то будет?
– Что происходит со спортсменом, который межсезонье провел в сборной, но остался в России по итогам отбора?
– По организации тренировок и соревнований, по сервису у меня нет проблем: мне есть с кем готовиться, есть те, кто готовят лыжи, контролируют, пристреливают.
План мне пишет Андрей Викторович Падин (тренер сборной Беларуси, экс-тренер сборной России – Sports.ru). После отбора у меня не было такого: ой, что делать, куда бежать? Падин меня всегда поддерживает, не бросает. Он и в прошлом году меня спасал, когда мне никто из сборной не написал план – хотя обещали. В этот раз все то же самое, и я позвонила Андрею Викторовичу. Тюмень не против такого сотрудничества – тренеры видят, что это приносит плоды даже на расстоянии.
– Чтобы попасть на январские этапы Кубка IBU, достаточно быть лидером Кубка России? Или есть еще условия?
– Честно, я не изучала критерии. Вроде бы да, лидер Кубка России едет туда независимо от выступления на «Ижевской винтовке». Сейчас я лидер и планирую им оставаться, хотелось бы… Но нельзя расслабляться ни в коем случае, нет таких мыслей: ой, я лидер, и мне ничего не грозит. Я буду стараться отобраться и через Кубок России, и через «Ижевку», чтобы уж наверняка.
