Группа журналистов, среди которых был и спецкор «СЭ», встретилась с Прохоровым, ненадолго прилетевшим в Чехию, в промежутке между двумя субботними спринтерскими гонками. Итоги чемпионата, понятно, подводить было рано, так что разговор пошел в основном о том, к чему глава СБР всегда тяготел сам: о системном строительстве и управлении. Но не только.
ХОРОШАЯ ШКОЛА ДЛЯ МАЛЫШКО
— Привлечь деньги в спорт сегодня не проблема, — начал Прохоров. — Но для их эффективного использования нужна правильно выстроенная система. Такая, чтобы в случае ухода руководителя продолжала действовать. Мне было очень приятно, скажем, услышать от детских биатлонных тренеров: сейчас снизу доверху — единая система отбора, основанная на спортивных критериях. Только штаб первой сборной имеет право включить в команду одного спортсмена по своему выбору. На всех остальных стадиях главенствуют спортивные показатели.
— Вы сказали об уходе руководителя. Собираетесь покинуть СБР?
— Нет. Я говорил о принципах.
— На апрель намечена выборная конференция СБР. Будете выдвигать свою кандидатуру?
— Буду. Готов к конкуренции за этот пост.
— Сколько гонок планируете посмотреть в Нове-Место?
— Два спринта и обе гонки преследования.
— Какие впечатления от первых стартов чемпионата?
— Видно, что готовы неплохо. А для Дмитрия Малышко этот чемпионат еще и хорошая школа. Когда молодой спортсмен несет на себе бремя лидерства, он закаляется, так было со всеми великими. В спринте после смешанной эстафеты отстрелял на ноль, значит, преодолел определенный психологический рубеж. Ногами проигрываем, да. Но задел перед гонками преследования у нас неплохой.
— Малышко пожаловался после финиша: чувствуется усталость, был тяжелый сбор.
— Я не тренер. Моя задача — чтобы система работала. Если есть системный сбой, тогда вмешиваюсь. А тренеры должны чувствовать к себе доверие и иметь право на ошибку. Народ у нас нетерпеливый, требует побед любой ценой. Это нормально. Но в России сейчас складывается странная история — никто из тренеров особо не рвется возглавить сборную накануне Олимпиады. Оборотная сторона самого популярного зимнего вида спорта — стресс и давление. Не готовы российские специалисты работать в таких условиях. На что, несомненно, имеют право.
— Согласны с тем, что в женском биатлоне существует нехватка талантов?
— Согласен. Ушли Ишмуратова, Медведцева, Богалий, а разом столько же ярких не пришло. Плюс у всех у нас в памяти скандал 2009 года. Образовался провал. Но успехи поколения Ульяны Кайшевой, Ольги Подчуфаровой и Кристины Смирновой вселяют оптимизм. Мы обязаны довести девочек до звездного уровня. Кстати, этот переход всегда был самым проблемным местом для нашего спорта. В том числе в советские времена.
— Система, которая сейчас создана, исключает применение допинга?
— Она в принципе не может этого исключить. Но может с этим бороться. Проверяем всех, включая юниоров и участников российских соревнований. Попутно поменяли систему поощрения. Прежде бонусы за победы на молодежном уровне были такими же, как во взрослой команде. Теперь это не так.
— Снизили премии юниорам или подняли взрослым сборникам?
— И то, и другое.
— В Ванкувере вы щедро наградили победителей и медалистов…
— Откуда вы знаете?
— Из источников, близких к команде. Так вот, объявлены ли сейчас суммы вознаграждений за успех на чемпионате мира?
— Спросите у своих источников.
— Некоторые меценаты и спонсоры в других федерациях охотно называют суммы премий, рекламируя себя.
— Открытость в этом вопросе хороша после побед. Так что с оглашением премиальных повременим.
СТАДИОНЫ ЕСТЬ, А ТРЕНЕРОВ НЕТ
— Вольфганг Пихлер сказал, что одна из проблем российского спорта — обилие денег. Хорошие пособия получают даже бесперспективные спортсмены, снижается уровень мотивации, искривляется карьерная лестница. Согласны?
— Деньги бывают разные. Есть федеральные, региональные, муниципальные, частные источники финансирования. И все они действуют, как правило, вразнобой. За исключением федералов, то есть Министерства спорта, с которым у СБР сейчас идеальные отношения. Губернаторы — живые люди, им хочется принимать чемпионаты и Кубки мира. Поэтому они строят ради престижа дикие сооружения за огромные деньги. Хотя мы им объясняем: международный календарь расписан на годы вперед, поменять его невозможно, максимум, на что можно рассчитывать, — чемпионат России. Не слышат. Строят. Вкладывают миллионы долларов и потом содержат эти очень престижные сооружения. А лучше было бы построить стадион более низкого класса, но потратить деньги на подготовку тренеров, спортивных врачей, юниоров, всей спортивной инфраструктуры. От этого будет реальная польза. Но пока у нас не так: стадионы есть, денег нет, тренеров и специалистов катастрофически мало.
— В детских школах 80 — 90 процентов финансирования уходит на текущие траты и зарплату тренеров, а на развитие остается всего ничего.
— Именно поэтому у нас действуют несколько программ, рассчитанных на период до 2020 года. Самая крупная — по оказанию материально-технической помощи за счет частных инвестиций. Охвачено более 80 биатлонных школ по всей стране — из 116 существующих. Кому-то делаем «школу под ключ», кому-то завозим комплекты лыж, ботинок, винтовки, мишенные установки. В первую очередь помогаем тем, чьи тренеры дают реальный результат, то есть готовят сильных спортсменов. Идем от этого, а не от состояния помещений или уровня зарплат. Люди должны доказывать обоснованность грантов конкретными делами.
— СБР может повлиять на излишнюю щедрость губернаторов, строящих элитные стадионы?
— Только методом убеждения. И еще, наверное, лицензированием, не присваивая аренам завышенный статус. Стране вполне хватит двух-трех стадионов премиум-класса. Всем остальным достаточно иметь функциональное удобство, хорошее стрелковое оборудование и грамотных тренеров с врачами. Губернаторов можно понять: красиво разрезать ленточку куда приятнее, чем делать малозаметную работу по подъему инфраструктуры.
— Как вы относитесь к смене российскими биатлонистами спортивного гражданства?
— Ситуация простая. Есть люди, которые понимают: в сборную им никогда не пробиться. А побегать на Кубке мира хочется. Государству и людям, вкладывавшим в них силы и средства, обидно. Но и спортсменов можно понять. Поэтому поступаем по закону: никому разрешений не даем, требуем соблюдения двухлетнего карантина. Остальное — вне наших полномочий. При этом есть понимание: наших спортсменов зовут потому, что система стала лучше их готовить.
— В Чехии готовят биатлонных тренеров. В России — нет. Почему?
— У СБР нет права лицензировать тренеров. Мы проводим курсы, семинары, издали учебник, ежегодно публикуем учебные материалы — готовим специалистов всех уровней в тех условиях, которые есть. Персонал той же КНГ (комплексной научной группы. — Прим. Е.Д.) сейчас значительно омолодился. Надо понимать: кафедры биатлона были закрыты в 1992 году. Последняя кафедра спортивной медицины — в 1991-м. Сейчас готовы открываться. Но возникает вопрос: кто будет преподавать? И что?
РАВНЫХ ПИХЛЕРУ ПОКА НЕТ
— Как вы относитесь к Вольфгангу Пихлеру?
— Считаю его одним из сильнейших тренеров мира.
— Будете отстаивать его в случае неудачи на чемпионате мира?
— Буду. Потому что из тех, кто готов возглавить сборную, равных Пихлеру пока нет. При этом профессионалы хорошо понимают нюансы и сложности его работы, которые на широкую публику выносить не хотелось бы.
— Значит, вы не уволите Пихлера по ходу эстафеты, как Анатолия Хованцева в Ханты-Мансийске два года назад?
— Не стоит думать, что тогда возобладали эмоции. Надо было психологически встряхнуть определенную часть команды, поэтому пришлось пойти на такой шаг. Не будет необдуманных решений и впредь. Существует программа, и мы будем ей следовать. Главная цель — успех в Сочи-2014.
— Какие преимущества мы можем извлечь из фактора родных стен?
— Сразу скажу: трасса соответствует стандартам IBU, но ее прокладывали без учета наших пожеланий. Второе: мы опробовали сочинские условия в августе прошлого года, на лыжероллерах. На сочинский снег встанем впервые этой зимой, как и наши конкуренты. А у тех же канадцев в Ванкувере большинство сооружений было введено в строй за четыре года до Игр. Нам хотелось бы начать тестировать свой стадион хотя бы за два года, но… Еще одна проблема — уникальные природные условия в Сочи. Там разница в температуре снега в высшей и низшей точках трассы составляет 4 градуса, такого больше нет нигде в мире. Соответственно, работает специальная бригада, которая изучает снег. Иностранцы, кстати, втихаря делают то же самое. Мы находили в Красной Поляне их датчики.
— Почему до чемпионата мира вы ни разу не приезжали на биатлон в этом сезоне?
— Потому что не в этом состоит задача главы СБР. И не в том, чтобы дать денег. Я внимательно слежу за выступлениями, анализирую результаты, обеспечиваю действенность системы — вот моя работа. Часто незаметная, тяжелая и нудная.
— Поселить сборную в шаговой доступности от стадиона — тоже признак эффективности системы?
— Конечно. Аскетичные советские времена в прошлом, сейчас у спортсменов для достижения результата должно быть все самое лучшее. Удобные отели в том числе.
— СБР заранее забронировал эту гостиницу или перебил конкурентов деньгами?
— Какая разница? Важен результат. Напишите смеха ради: Прохоров выкупил отель целиком.
— Какой результат в Сочи вас не устроит?
— Меньше двух золотых медалей.
— И если это случится…
— Уйду в отставку. Значит, не справился. Пусть придут другие люди, которые сделают лучше. Возможно, они знают что-то, чего не знаем мы. А объяснять, почему не получилось, — точно не мой удел. Не смог — уходи. Достиг намеченной цели — оставайся и продолжай работать.
— Насколько изменились ваши взгляды на российский биатлон с тех пор, как вы возглавили СБР?
— Не более чем на 25 процентов. Спортивная система уже была у меня в голове. Теперь она пополнилась знанием ряда нюансов.
— Резервы роста у СБР велики?
— Как отдельно взятая федерация, мы близки к идеалу. Остальное зависит не от нас, а от общей системы развития спорта в стране. Которая пока разобщена и во многом нелогична.
— Кого вы видите своим преемником в будущем?
— Вопрос из разряда: «Кому вы завещаете свои активы, когда умрете?» Давайте подождем. Я еще не собираюсь уходить.
— Могли бы сравнить политику и спорт — занятия, которые вы совмещаете?
— Политика намного жестче.
Евгений Дзичковский,
«Спорт-Экспресс»
