В стартовый день заключительного этапа Кубка мира президент СБР Михаил Прохоров прилетел в Ханты-Мансийск, чтобы лично проинспектировать состояние российской команды. В интервью Прохоров развеял слухи о своем скором уходе, грудью вступился за наставника женской сборной Вольфганга Пихлера и даже похвалил четырехкратного олимпийского чемпиона Александра Тихонова.
— Для начала примите поздравления с победой мужской и женской сборных в Кубке наций.
— Спасибо. Пять лет ждали этого у ребят и семь — у девушек.
— Какую оценку вы дали бы сезону в целом?
— Сезон получился неоднозначным. Хотя он еще не закончен, и, считаю, итоги подводить рано. Оценку будем давать после «Гонки чемпионов» и чемпионата России. Конечно, на этапах Кубка мира было много позитивного, но — признаю — чемпионат мира мы провалили. Свою позицию я по этому поводу уже высказывал. Спрашивать за это надо только с меня, остальных — не трогать.
Есть объективные сложности. Одна из проблем — и это, как мне кажется, уже понятно всем — заключается в том, что мы привлекли лучших специалистов, но рабочей «химии», стопроцентного взаимопонимания между ними в этом сезоне не было. Что-то получилось, что-то нет. Но главное — есть движение вперед.
— Одним из самых обсуждаемых моментов стало приглашение на пост старшего тренера женской сборной Вольфганга Пихлера и методы его работы.
— Я продолжаю считать Пихлера самым лучшим тренером в мире. Возможно, ему просто нужно дать больше времени. Все-таки Швеция и Россия в плане менталитета кардинально отличаются. Не забывайте, что там он проработал 15 лет, причем результаты пошли через три года после начала его работы.
Возможно, адаптация к российской действительности у Пихлера затянется дольше, чем в Швеции. Но это не отменяет того, что он профессионал высочайшего класса. По тому, как он строит тренировочный процесс, я как менеджер и системщик могу сказать, что Пихлер — очень большой тренер.
Мы все нетерпеливы и хотим результатов немедленно, но часто забываем, что так не бывает. Да, уровень отставания ногами в этом году по-прежнему значительный. Но я рад тому, что в стрельбе и наши женщины, и наши мужчины по средним командным показателям — лучшие в мире. Причем не только с точки зрения точности, но и скорости. Если раньше у нас была точность, но стреляли медленно, то в этом сезоне мы этот компонент подтянули очень и очень прилично.
— Судя по вашим словам, Пихлеру отставка не грозит?
— Пока я остаюсь во главе нашей биатлонной дружины, у нас будут работать лучшие специалисты в мире, а Пихлера я считаю именно таким.
— А что касается тренеров мужской команды?
— Давайте не будем бежать впереди паровоза. У нас прекрасно поставлена работа комплексной научной группы, есть статистика по каждому спортсмену в режиме онлайн. Нужно проанализировать весь сезон и понять, что где и как было сделано неправильно.
— Вы сказали, что Пихлеру нужно время. Однако у сборной России есть конкретный ориентир — Олимпиада в Сочи. На ваш взгляд, оставшегося до Игр-2014 времени хватит?
— Если бы мы говорили о какой-то спорной кандидатуре, то можно было бы дискутировать на эту тему. Но Пихлер, повторю, — лучший тренер мира. А когда ставишь на самых сильных в своей области людей, результат должен прийти. Повторю и другое: за неудачи на чемпионате мира всю ответственность беру на себя. Когда есть победы — все довольны, а когда нет, мы всегда пытаемся найти крайнего, поэтому крайним буду я! Пока я президент СБР, Пихлер будет работать.
— Каковы критерии, по которым вы даете Пихлеру столь блестящую оценку?
— Они — в его профессиональной истории. Речь не только о количестве медалей, но и о методиках подготовки, скоростных показателях спортсменов. Есть же определенный тренд в этом сезоне, и он позитивный и у мужской, и у женской команды. Может быть, болельщики и недовольны, но тем не менее мы выиграли Кубок наций. Заметьте, что российские девушки последний раз брали этот трофей в 2005 году, а ребята — в 2007-м.
Средняя статистика говорит о том, что мы как команда начали прибавлять. А раз так, то у нас создается база для рывка. Если у нас нет своей Магдалены Нойнер, это не означает, что мы не должны успешно выступать. Она гениальная спортсменка, но такие рождаются раз в 30 лет. Пока у нас таких нет. Хотя Ульяна Кайшева, если правильно ее довести, имеет шанс такой стать. Подрастают сильные спортсмены и у ребят — например Логинов, Цветков. У нас есть звезды среди еще более молодых спортсменов. И мы очень строго следим за системой антидопингового контроля, который сейчас на всех юношеских соревнованиях так же строг, как и на взрослых.
Это поколение никогда не назовут «заколотым». По большому счету у нас две серьезные проблемы — отсутствие собственного производства инвентаря и спортивная медицина. Разрешенная фармакология, элементарные препараты, которые помогают восстанавливать спортсмена, — у нас эта индустрия отсутствует, приходится собирать все по крупицам.
— Как вы восприняли обвинения и претензии в адрес австрийских сервисеров, которые после чемпионата мира прозвучали из уст российских спортсменов?
— Ну это вообще традиционная проблема — кого-то винить в неудачах. Считаю, что на чемпионате мира сервисная бригада, конечно, отработала не лучшим образом. При этом три этапа Кубка мира они готовили лыжи блестяще — спортсмены признавались, что лыжи несут со страшной силой. Мы внимательно все проанализируем и сделаем выводы, отчего были такие резкие спады. По моему мнению, интернациональный состав бригады должен быть сохранен — говорю не о конкретных фамилиях, а о самом принципе. В таких условиях происходит взаимное обогащение.
Системная проблема — отсутствие в нашей стране собственного производства пластика, парафинов и водоотталкивающих порошков. Поэтому мы проигрываем тем странам, у кого это есть. Например, французам. У них мощная промышленность, они выпускают лыжи, а также сопровождающие продукты, благодаря этому у них есть секреты подготовки инвентаря. Результат мы с вами видим — последние три года лыжи у французов катят лучше всех в мире.
А мы в этой сфере не производим ничего — приходится все заимствовать. Благодаря своей высокой популярности биатлон сейчас превратился в высокотехнологичный спорт. И стоит задача, которая должна решаться на уровне руководства страны, — начать что-то производить самим. В рамках одной спортивной федерации мы этого сделать не можем, как бы ни хотели.
— В своем нашумевшем заявлении в «Живом журнале» после женской эстафеты на чемпионате мира вы затронули тему своего возможного ухода с поста главы СБР. Чем это было продиктовано — эмоциями или чем-то еще?
— Никаких эмоций в этой записи не было. Я всегда беру вину только на себя. Объективно в последние два с половиной месяца из-за предвыборной президентской кампании я биатлоном не занимался. Сейчас заново выстраиваю свой график и думаю, что мне удастся совместить профессиональную работу в биатлоне и политику. Во время предвыборной кампании я этого делать не смог, поэтому, видимо, что-то упустил. Я честно об этом сказал. Мне кажется, любой человек должен быть предельно честен в таких вещах. Если его основная деятельность не позволяет ему профессионально работать на другом участке, отдавая все силы, нужно в этом признаться.
Я не говорил, что ухожу со своего поста. Формулировка была иная: если политическая деятельность не позволит мне полноценно работать с биатлоном, я должен честно сказать это болельщикам.
— Из ваших слов следует, что вы все-таки решили остаться.
— Думаю, что у меня получится все совместить. В бизнесе мне это удавалось. Я боец и буду биться до конца.
* * *
— Чисто по-человечески, какие эмоции вы испытывали во время чемпионата мира в Рупольдинге? Не было желания снять трубку и сказать: ну что же вы так, ребята?
— Было желание самому встать на лыжи, пробежать и пострелять (улыбается). То, о чем вы говорите, — это непрофессионально, потому что означает вмешаться в работу других. Но иногда необходимо применить психологические меры. Поэтому один раз я сделал исключение — в прошлом году с Анатолием Хованцевым. Но это нужно было для внутреннего микроклимата в команде. Это было, повторяю, исключение из правил, и на это я пошел один раз, потому что это было важно. Сейчас это было не нужно.
Я уважительно отношусь к работе профессионалов. Всегда легко критиковать кого-то задним умом. По окончании сезона мы все обсудим, и если будут упущения или найдутся люди, которые в данный момент сильнее, можно будет произвести ротацию в тренерском штабе. И только так. Влезать в процесс работы тренеров — это неправильно.
— Можете пояснить, почему в случае с Хованцевым было важно поступить именно так? Ведь та отставка в прямом эфире посреди эстафеты вызвала очень большой резонанс, да и до сих пор вызывает.
— Это наша внутренняя кухня, а сор из избы мы не выносим. Я уважительно отношусь к Хованцеву.
— Тогда скажите хотя бы, принесло ли это результаты, на которые вы рассчитывали?
— (Улыбается.) Ну в этом году результаты команды лучше. Значит, в целом система работает правильно.
— Вам пришлось как-то психологически успокаивать команду после неудачи на чемпионате мира? Наверняка напряжение было, и немаленькое.
— Слушайте, они же не малые дети, а профессиональные спортсмены. Сегодня здесь, в Ханты-Мансийске, в спринте хорошо ногами выглядели Гараничев, Устюгов, но не получилась стрельба. Возможно, это как раз психологические последствия чемпионата мира. Но вместе с тренерами спортсмены должны выходить из таких ситуаций сами.
Я как руководитель вообще считаю, что чем меньше Прохорова видно и чем меньше его влияние на процесс, тем лучше организована система. Это важный момент. С каждым годом доля моего физического ручного управления в биатлоне становится все меньше. Это означает, что мы на правильном пути.
Каждый может зайти на сайт СБР и увидеть, что система отбора в команду стала абсолютно прозрачной. И каждый тренер знает, что блат и звонки теперь категорически не работают. У тренерского штаба есть всего одно место, которое они могут отдать по своему усмотрению. И это правильно, потому что бывают такие случае: спортсмен заболел, к примеру, и не набрал нужного количества очков. Но это решают сами тренеры, и мы в это не вмешиваемся. У нас четко расписаны функции: чем занимаюсь я, чем занимается Сергей Кущенко, а за что отвечает тренерский штаб.
* * *
— Выводы, которые вы сделаете по окончании сезона, будут озвучены для публики или это тоже останется внутренней кухней?
— Выводы буду делать не я — у нас принята коллективная форма оценки, которую дает правление СБР. Один человек, даже очень яркий, без команды ничего не стоит. Поэтому у нас командная игра. Мы рассмотрим все направления, всех заслушаем и после этого вынесем решение. Состав правления вы знаете — там работают профессиональные люди, которые уважительно относятся друг к другу и к работе тренерского штаба. Ситуации ведь бывают разные — один незакрывшийся габарит может отделять первое место от пятого. За это мы биатлон и любим.
— Как вы относитесь к критике?
— Очень позитивно. Знаете, меня даже удивило, что мой вечный оппонент Александр Тихонов предложил мне не уходить из СБР. Я всегда слышу критику, но при этом хочу, чтобы за ней следовали конкретные предложения. Скажите, кто является более сильным тренером на конкретную позицию, и я немедленно это рассмотрю. А когда идет перетасовка старых фамилий, которые когда-то сам же оппонент, к примеру, обливал грязью — это не вариант.
Некоторым людям просто нравится создавать фон. Пожалуйста — я толстокожий. Слышать критику обязательно нужно, но реагировать стоит только на ту, которая дает развитие. У того же Тихонова есть нормальные идеи, и я к нему реально прислушиваюсь. Мне интересно, что он думает, и при этом все равно, в какой форме он это выдает, позитивной или негативной. Я люблю критику, потому что свои поражения люблю не меньше, чем свои победы.
Моя задача — сделать так, чтобы в биатлоне была конкуренция. Желательно, даже на мое место. Я пришел из бизнеса, поэтому стою за конкуренцию везде и всегда, 24 часа в сутки. Поэтому если у кого-то есть желание представить альтернативную программу развития биатлона — пожалуйста, не вопрос.
Екатерина Кулиничева,
«Спорт-Экспресс»
