К последнему уик-енду чемпионата мира по биатлону наконец-то заполнились трибуны и биатлонный Ханты-Мансийск наконец-то стал напоминать себя прошлогоднего (и позапрошлогоднего и вообще привычную глазу биатлонную столицу России). Появились в поле зрения и многие ВИП-персоны, губернаторы, министры, а во время мужской эстафеты появился на тренерской бирже президент СБР Михаил Прохоров.
После гонок с общего старта глава российского Союза биатлонистов встретился с Дмитрием Губерниевым, а затем дал интервью специальному корреспонденту «Спорт-Экспресс» Евгению Дзичковскому.
— В российском биатлоне вы заведуете стратегией, а не оперативно-тактической работой. Что вы сейчас глобально изменили бы перед началом этого сезона, будь у вас такая возможность?
— Изменения и так имели место. В прошлом году начали эксперимент с целью нарастить скорость наших биатлонистов. Проблема объективно назрела, надо было что-то делать. Момент выбрали подходящий — первый послеолимпийский год. Революционным путем идти было нельзя, нужно было спокойным, эволюционным. И мы этим занялись.
Имелся прогноз: результаты упадут. И два варианта развития событий: либо за несколько лет вывести весь наш биатлон на конкурентные позиции, либо продолжать по сантиметру отставать от ведущих биатлонных стран. Если проанализировать статистику и вычесть из нее наши допинговые медали, легко убедиться: кривая идет вниз. Последний Кубок мира мы выигрывали в 1996 году. С тех пор иногда забирались на третье место, да еще у Пылевой, как исключение из правил, был в ее лучшем сезоне хороший шанс — все.
Это очень показательно. И говорит о том, что 15 лет назад, на мой взгляд, был допущен серьезный просчет, касающийся развития биатлона. Норвежцы в первую очередь сделали ставку на очень быстрый бег и очень быструю стрельбу. Сначала у них не получалось — я специально изучал данные. Потом они внесли изменения в систему подготовки, улучшили оборудование и технологии. Дело пошло. Посмотрите, молодые ребята в 22-23 года являются лидерами Кубка мира, ветераны не могут с ними справиться. А на подходе норвежский резерв, я интересовался. Юные и очень способные ребята, стреляют, как из автомата, и бегут быстрее лыжников. Они могут и там, и здесь выступать. Мы же все рассказываем о том, что интервальная подготовка в биатлоне принципиально и базисно отличается от лыжной. Да ничего подобного!
Весь мир ушел на «физику», на скорость. Взять лыжный марафон, 50 километров. Люди на финише спринт разыгрывают! Раньше считалось, что короткие дистанции — для одних, длинные — для других, которые терпят. Так вот эти другие сейчас терпят, терпят, а потом уступают на последнем километре. Совершенно поменялась структура спорта, подготовка и психология. А мы остались в старой парадигме. Значит, надо меняться.
В общем, скажу так: не боюсь ухудшений. Страшнее, если бы мы не стали ничего менять. Надеюсь, этот чемпионат мира подхлестнет нас к более глубокому пониманию того, что происходит. Ответственность с себя не снимаю и считаю, что системные перемены необходимы. Неправильно говорить: «Готовимся к чемпионату мира». Мы должны всю систему вывести на новый уровень.
Учебников у нас нет. Кафедр биатлона нет. Преподавателей нет. Тренеры не хотят идти в первую сборную: большая ответственность, сильное давление, а регионы создают им хорошие условия. Это все нужно проанализировать, структурировать и определить пути решения. Может быть — расширить тренерский штаб, привлечь больше иностранцев, — это нормально. Но догнать мы обязаны. И в Сочи показать стабильный результат.
— Вы сказали, что мы отстаем технологически, методически и в плане мировоззрения. Но почему, в таком случае, переменами руководят специалисты, работавшие со сборной и 10, и 15 лет назад, когда состоялся тот самый системный просчет?
— А можно попросить вас назвать фамилии практикующих тренеров, вооруженных современными методиками?
— Швед Микаэль Лефгрен, главный тренер сборной Норвегии.
— Он пойдет к нам работать?
— Это от вас зависит.
— Нет, не от меня — Лефгрен к нам не пойдет. В этом и состоит задача: найти тех людей, которых устроим мы, и которые устроят нас.
Михаил Прохоров: нам очень мешает работать существующая мифология, один из постулатов которой гласит, что наша биатлонная школа – самая лучшая. Мир изменился, а наша биатлонная школа осталась той же, что и 15 лет назад, когда она действительно была самой лучшей.
