— В глубине души я чувствую, что это хороший момент для завершения карьеры, — говорит Мартен Фуркад.
— Я примирился с этим решением. В первый раз я задумался о завершении карьеры после Олимпиады в Пхенчхане. Я решил, что продолжаю до чемпионата мира в Антхольце. Решение об уходе вызревало в течение двух лет. До того момента, пока ты не говоришь себе, что пора заканчивать, решение не принято. Каждый день ты получаешь удовольствие на тренировке и говоришь себе: «я продолжаю еще пять лет». А когда ты понял, что завершаешь, становится тяжело, ты понимаешь, что уйдешь в конце сезона. Это не черное или белое. Я знаю, что мне будет не хватать спорта, но чувствую, что настал момент это сделать.
Был ли определенный момент, когда вы решились?
Я принял это решение в день эстафеты в Антхольце. Когда я заплакал во время интервью для канала L’Equipe, я понял — это знак, что пора заняться чем-то другим. Вернувшись с чемпионата, я говорил об этом с Дельфин Вердейен (адвокатом) и с Элен. Это решение нелегко было принять, но оно принято в состоянии счастья, и если и будут слезы, то от радости. Но я оставляю позади двадцать лет своей жизни. Даже если я уверен, что принял правильное решение, оно далось мне нелегко.
Почему вы объявили об этом сейчас, прямо перед субботней гонкой в Контиолахти?
Мне хотелось, чтобы болельщики и мои близкие знали, что они смотрят мою последнюю гонку. В юности я смотрел последнюю гонку Рафаэля Пуаре, зная, что она последняя. Ты ее смотришь не так, как все остальные. Это был мой долг перед публикой и родными — сказать, что после этого гонок больше не будет. Хорошее ли это решение, чтобы попытаться выиграть Кубок мира? Не знаю. Но чувствую, что это так.
Это особая неделя в плане эмоций?
Вот уже три дня я очень растроган, конечно, это особенный момент. Когда я об этом говорю, не могу сдержать слез. Но эмоции происходят оттого, что я знаю – это правильное решение.
Могло ли желание завоевать олимпийский титул в эстафете на Олимпиаде в Пекине заставить вас продолжить карьеру?
Это принималось в расчет. Я чувствую себя в хорошей форме, и это сделало решение трудным. Чувствую, что смог бы сделать даже больше, чем в этом сезоне, потому что думаю, я еще не полностью восстановился после прошлого года. Думаю, что мог бы продолжать до Пекина и добыть там новые титулы. Я ощущаю эту любовь к соревнованию, к биатлону, к спорту. Но также я хорошо ощущаю, что нужно выразить эту любовь на другом пути.
Когда вы в первый раз победили на Кубке мира здесь, в Контиолахти, в тот же день десять лет назад, вы могли представить себе такую карьеру?
Никогда я не смог бы представить себе и сотой доли того, что довелось пережить. Это намного превзошло мои самые смелые мечты.
Какой лучший момент вашей карьеры?
(долгое молчание) Это очень сложный вопрос. Если мы говорим о гонке, это пасьют на Олимпиаде в Сочи, мой первый олимпийский титул, но я никогда не воспринимал эту гонку как главное в своей карьере. То, что приходит мне в голову, это не результаты, а чувство удовлетворения, умиротворения, что-то более глобальное. Мне сложно оглянуться назад и вспомнить один момент. Конечно, было много побед, и я не могу отрицать, что они были моим топливом в течение почти 10 лет, но не ради этого я начал заниматься спортом 20 лет назад в Пиренеях. Я это сделал ради ощущений. Если я все это так любил, то прежде всего из-за человеческих отношений, из-за встреч.
Какой человек был самым значимым в вашей карьере?
Если нужно выбрать только одного, это мой брат Симон. Он единственный был со мной с начала и до конца. После него – Стефан Бутьё занимает очень большое место в моей карьере, даже если мы перестали ежедневно видеться вот уже два года. Затем – Жан-Гийом Беатрикс, человек, с которым я больше всего соперничал, с самого начала и до апогея на олимпийском подиуме (в пасьюте Сочи).
Кто был вашим главным соперником?
Эмиль Хегле Свендсен. Потому что он был в расцвете карьеры одновременно со мной. Это был настоящий вызов. Против него я провел свои лучшие битвы.
Какой след вы хотите оставить?
Прежде всего свои результаты, победы, доминирование в течение десяти лет, я не хочу это приуменьшать. Но я надеюсь, что образ и воспоминания, которые обо мне останутся, будут более глубокими. То, что я хотел привнести в моей спорт, то, как я создавал эту коллективную историю в течение своей индивидуальной карьеры. Я надеюсь, что через десять лет обо мне будут помнить больше это, чем результаты. Возможно, это утопия.
О чем вы сожалеете в своей карьере?
У меня нет на это права. Были моменты, когда я бы сделал что-то по-другому. Я думаю об индивидуальной гонке Пхенчхана, о спринте Ванкувера, который сильно повлиял на мою карьеру, о прошлом сезоне. Но это часть моей истории.
Чем будет без вас сборная Франции?
Победа в эстафете на этом чемпионате мира – одна из тех вещей, который позволили мне уйти умиротворенным. Одним из самых главных вопросов в решении, продолжать или нет, было мое желание завоевать олимпийский титул вместе с ребятами в Пекине. Я ухожу спокойно, потому что наша команда сильна. Вместе с Кантеном, который будет продолжать еще несколько лет и сражаться за Кубок мира, с Эмильеном, который способен на грандиозные вещи. Я ухожу спокойно, передав эстафету, которую мне когда-то доверили, и это сыграло особенно важную роль в моем решении.
Может ли Йоханнес Бё побить ваши рекорды и рекорды Бьорндалена?
Да, может, как мог и я. Он талантлив и достаточно дисциплинирован, чтобы это сделать. Возможно, я скажу не то, что говорят все чемпионы, но надеюсь, он это сделает. Потому что я буду еще больше гордиться тем, что побеждал его, когда мы соревновались вместе, особенно в сезоне 2017-18, который был и для меня одним из лучших.
Кем будет Фуркад завтра?
Во мне всегда живет любовь к спорту. Эта та область, в которой я хочу выразить себя. Сегодня трудно сказать, что именно я буду делать после возвращения из отпуска, потому что я это не планировал, ни с кем не обсуждал. У меня есть обязательства перед спонсорами, которые продолжаются и после моей карьеры, и это будет частью моего будущего. Есть фестиваль, который я создал в Анси и который хочу продолжать, — в этом году, несомненно, он будет особенным. И наконец, я никогда не скрывал мою любовь к олимпийскому движению и проекту «Париж-2024».
В чем ваш секрет?
Я много задавался этим вопросом, потому что надеялся написать об этом бестселлер (смеется). У меня есть качества, которые позволили физически стать тем, кто я есть. Но я убежден — то, что действительно дает преимущество, это никак не мои физические качества. Психологическая сила в течение моей карьеры помогала мне сделать больше, чем я когда-либо мог представить. Человек способен на то, о чем он даже не подозревает. Мне довелось пережить это на лыжах. Если и есть секрет, это не работа. Было бы неуважением к соперникам говорить, что они работают меньше, чем я. Это алхимия, способность быть в нужном месте в нужный момент, в спорте, который мне подходит, и при этом максимально использовать все мои качества – физические, но в еще большей степени моральные.
Что всегда в вас поражало, это способность реагировать на поражения. Как это было в пасьюте в Пхенчхане после провала в спринте.
Помимо способности реагировать, есть вопрос: в чем разница между мной в спринте и пасьюте? Это не физика, не снаряжение, не подготовка. Это что-то в самой глубине тебя, некий комок, который позволял мне выигрывать в течение 10 лет. Остальные условия необходимы, это предпосылка. Но главное – это то, что у тебя глубоко внутри. Это внутреннее «нечто» нельзя объяснить графиком, исследованием… Это не про спорт. Я слушал многих людей, и я доверяю человеческому. Для меня спорт – это не лаборатория. Потому что в нем есть эта магия (не знаю, могу ли я назвать это магией?), эта алхимия, которая делает так, что в нужный момент у тебя есть преимущество.
Есть ли вещи, которые вы не могли осуществить во время карьеры и которые хотите сделать сейчас?
Многие причины говорили о том, что мне нужно продолжать, но одна причина заставила меня закончить: я хотел жить без этого давления, которое иногда меня ломало, хотя это слишком сильное слово. Иногда груз ожиданий очень сложно нести. Это касается всех сторон моей жизни, но прежде всего моих дочерей. Необходимость думать обо всем остальном, кроме самого себя.
Есть ли что-то, чего вам будет не хватать?
Меньше всего мне будет не хватать ожиданий, которые я возлагал на себя. У меня никогда не было сожалений, потому что я сделал так, чтобы никогда их не иметь. Делать выбор, порой обязывающий, и следовать ему от начала до конца и ни в какой момент не говорить себе, что я мог бы сделать как-то лучше. Конечно, есть вещи, которые я бы сделал по-другому. Но никогда я не считал себя для этого достаточно профессиональным. Ожидания действуют на все стороны моей повседневной жизни, и это давит.
Чего же будет не хватать особенно?
Того, что каждый день я сам решаю, что мне делать, я сам себе хозяин, это особенный образ жизни. Я обожаю спорт и моя профессия в том, чтобы им заниматься каждый день. Бывают сложные дни, когда нужно себя насиловать. Но в остальное время это удовольствие – делать как работу то, что составляет хобби для других. Еще мне будет не хватать жизни в команде. Команда – это семья, которую я создавал в течение 10 лет и которую видел гораздо чаще, чем мою собственную семью. Это люди, которых иногда трудно выносить, но если они больше не с тобой, тебе их не хватает.
Биатлон сильно изменился с начала вашей карьеры?
Да, это настоящая гордость для меня. Я сильно вырос благодаря своему спорту, но мне также повезло наблюдать, как спорт растет вместе со мной. Гордость – это удовлетворение, потому что я много для этого работал. Очень многое изменилось в отношении публичности, особенно во Франции. Вырос уровень профессионализма, но никогда у меня не было впечатления, что в начале карьеры мне было проще выиграть, чем в конце.
Как вы видите свое место в истории французского спорта?
Я на самом деле к этому не стремлюсь и не мне его определять. Я горд тем, что меня принимают во внимание, как представителя моего вида спорта. В этом огромная разница между началом и концом моей карьеры. Пусть люди обсуждают, кто лучше: Эстанге, Фуркад, Ринер, Лавиллени, Платини, это бесполезные разговоры. Но то, что в этих дискуссиях думают обо мне, о биатлонисте, в этом я вижу удовлетворение.
В самом начале вы были немного дилетантом. В какой момент вы стали настоящим профессионалом?
На Играх в Ванкувере. Став серебряным призером в первый раз, я представил себя на самом высоком уровне. У всех нас есть детские мечты, но они довольно абстрактны. Тогда я почувствовал вкус. Это больше не была детская мечта, оторванная от реальности, это стало целью и я должен был работать, чтобы ее достичь. Та гонка стала спусковым крючком в моей карьере, потому что породила желание стать олимпийским чемпионом и выиграть Кубок мира. Для этого надо было сделать так, чтобы не оставалось места случайности, надо было стать профессионалом.
В Ванкувере вас превзошел Евгений Устюгов, который сейчас находится под расследованием о допинге и, возможно, вам достанется его титул. Думаете ли вы, что допинг лишил вас многих побед?
Это уникальный шанс, но если мне достанется титул, я скажу, что это ничего не меняет в моем спортивном пути, потому что мне повезло завоевать другие медали. Да, я знаю, в некоторые моменты меня обокрали. Но в итоге, поскольку эти эмоции мне потом удалось пережить, я никогда не сожалел о титуле Ванкувера. Я сражаюсь с допингом ради тех, кто не имел несколько шансов в своей карьере, кто был достоин одного титула и не получил его. Бороться нужно ради них, больше, чем ради меня.
А если вы в итоге получите этот титул 2010 года?
Конечно, если все будет доказано, я приму его с удовольствием, потому что он принадлежит мне. Я был бы очень горд стать олимпийским чемпионом в трех подряд Олимпиадах. Это польстило бы моему эго, но я никогда не чувствовал, что мне этого не хватает, потому что я пережил все остальное. Да, что-то у меня стащили, но я могу смотреть в зеркало с гордостью. Знать, что я добился всего сам, моим нутром, моим сердцем и ничем другим. В итоге это бесценно.
Вы будете больше времени посвящать комиссии спортсменов Парижа 2024, в которой вы президент…
Этот проект меня страстно увлекает, я никогда это не скрывал. Особенно он важен во время коронавируса, когда везде все отменяют. В этих условиях понимаешь, насколько важен такой проект, который позволит смотреть немного дальше в будущее. Я хотел бы быть больше вовлечен в него, чем до этого, когда у меня не было много времени. Это коллективный проект, в который я верю и хочу его продвигать.
Сражение за Кубок мира, вы мечтали об этом для вашей последней гонки?
Хорошо, что удалось снова вернуть эти ощущения, особенно после прошлого года. У меня не было намерения закончить на вершине, иначе я бы ушел после Пхенчхана, это был идеальный момент, но я его никогда так не воспринимал. Мой путь тогда не был закончен, и я решил следовать по нему снова. Для меня стало удовольствием, что я смог вернуться после прошлого года. Несомненно, это был самый большой вызов в моей карьере. Радость – уйти, продолжая сражение. И сегодня настал момент сделать поворот.
