Последняя личная медаль Цветкова на этапах Кубка мира случилась почти два года назад. Он выиграл масс-старт в Тюмени, оставив позади Фуркада, Бе и Шипулина.
Но в следующем сезоне для Максима не нашлось места в сборной. В этом году — тоже. Sport24 поговорил с чемпионом мира и выяснил с кем он тренируется, в чем причина конфликта с руководством СБР, почему «чемпионат мира — отдельная история», а также о травле Логинова в Антхольце и перспективах возвращения в основу.
— Из чего сейчас складывается ваша жизнь?
— После Нового года большую часть времени я провел дома, с семьей. Почти полтора месяца. Буквально на этой неделе первый раз выехал на сбор. До этого тренировался, но где-то на 50% от своего обычного объема.
— С чем связана эта пауза, проблемы со здоровьем?
— Да. По большому счету, все началось еще в августе, когда я был на сборе в Чили с ЦСКА. Уже в самом конце довольно сильно заболел. Приехал домой, видимо, наложилась акклиматизация и то, что достаточно резко спустился с гор на равнину. 15 дней просто лежал в кровати и ничего не мог делать. Симптомы, как у обычного ОРВИ: температура, горло, насморк. Вроде бы ничего серьезного, а выздороветь никак не получалось. Сдал анализы, мне сказали, что в организме есть какой-то вирус, но ничего конкретнее сказать не смогли.
Мне стало немного легче, и я начал готовиться к летнему чемпионату России. Чувствовал, что организм воспринимает нагрузку не так, как надо, но думал, что просто не совсем отошел от болезни. Пробежал на России. Для того состояния, в котором был, даже неплохо, и поехал на сбор в горы, в Рамзау. А там буквально на второй день опять слег с простудой.
Сбор был короткий — две недели, 5 дней я потерял из-за болезни. Приехал домой, снова сдал все анализы, некоторые показатели оказались лучше, чем в прошлый раз. Я даже подумал, что все это просто совпадение. И дня через три поехал на очередной сбор — в Тюмень. И вот там окончательно понял, что с моим организмом реально что-то не так. Приехав туда, ровно через два дня заболел, слег с температурой под 40. Шесть дней пролежал в кровати, лучше не становилось. Решил, что лучше поехать домой. Прошел курс антибиотиков.
В итоге нормально тренироваться начал только 10 ноября, а 26 уже стартовал Кубок России. Думаю, несложно догадаться, в каком я был состоянии. Подготовка просто разрушилась. Еще в июле я очень хорошо себя чувствовал, прям был доволен тем, как все началось, и очень заряжен на борьбу. Но, к сожалению, в этом году здоровье меня очень подвело.
До сих пор точно не знаю, что было с организмом, но есть предположение, что поймал в Чили какой-то специфический вирус, который спровоцировал проблемы с иммунитетом.
— Проблемы с попаданием в сборную начались раньше, чем проблемы со здоровьем. Понимаете, почему?
— Не буду говорить, что во всем виновато только новое руководство и его политика. Это совокупность факторов. После Олимпиады в Пхенчхане, на которую нас не взяли без объяснения причин, я на какое-то время потерял мотивацию, руки просто опустились. И летнюю подготовку тогда провел не лучшим образом. Тренировался в команде, выполнял объемы, но само качество работы и мое отношение к ней оставляли желать лучшего. Я это признаю и не собираюсь снимать с себя ответственность.
Ближе к зиме я собрался, отобрался в команду, но уже просто не нашел поддержки у тренеров и руководства. Взять прошлый чемпионат мира, на который меня привезли, но совершенно непонятно, в каком статусе. Один тренер говорит, что я бегу, потом приходят люди из штаба и отменяют его решение. Не было такого контакта, как с Рикко (Рикко Гросс — бывший тренер сборной России. — Sport24), когда мы точно понимали, кто и к чему готовится. Рикко всегда собирал всех заранее и озвучивал примерный расклад.
Возможно, я где-то прогадал с подготовкой к чемпионату Европы в том сезоне. Я понимал, что мне нужно выступить там нормально, но точно не рассматривал его как главный старт сезона, держал в голове чемпионат мира. Моя цель на Евро сводилась к тому, чтобы обыграть своих ребят, с которыми я на тот момент боролся за попадание в основу. Чемпионат Европы всегда был проходным турниром. Сложно воспринимать его иначе, когда ты столько лет в сборной, где постоянно говорят, что главное — чемпионат мира.
Вернуться в топ в этом сезоне помешало здоровье.
— Система отбора в нашу команду сейчас возмущает даже соперников. На чемпионате мира немец Эрик Лессер даже посвятил этому часть своего интервью. Какие вопросы есть у вас?
— Меня беспокоил только один вопрос, и я задавал его еще в июле — каким образом формируется пул спортсменов, которых в итоге приглашают на главные отборочные гонки? И, если честно, я до сих пор этого не понял. Если вспомнить прошлый сезон, то даже там все было понятнее — допускали ребят из топ-25 в рейтинге СБР. В этом году я готовился к тому, что отбор будет проходить по такому же принципу, но система вдруг изменилась. К отборочным гонкам допустили только тех, кто проходил централизованные сборы с командой.
Конечно, Эрику Лессеру этого не понять, но это Россия, и здесь нужно быть готовым ко всему.
— У меня есть инсайд, что из сборной вас исключили после того, как вы выступили против Сергея Тутмина. Его обвиняли в педофилии, но у него нашлись авторитетные защитники, и историю в итоге замяли. Это правда?
— Все немного сложнее. У Тутмина на фоне всех обвинений случился конфликт с другим тренером — Александром Саратовским. А через несколько дней — и это, конечно, чистое совпадение — в прессе появилась информация, что Саратовский избивал детей на тренировках и ставил капельницы с неизвестным препаратом. Я знаю Александра Валерьевича почти 10 лет. Он был одним из тех, кто научил меня стрелять. С точки зрения каких-то человеческих качеств к нему тоже не может быть никаких вопросов. Я не мог не отреагировать на этот вброс. И высказался открыто. Мне всегда казалось, что у нас свободная страна, и я могу выражать свое мнение.
Все знают, что первый вице-президент СБР Алексей Нуждов — из федерации Московской области, долго работал с Тутминым. Не хочу говорить, что эта история повлияла на мое попадание в сборной. Но если для них это проблема, они слишком остро восприняли мои слова, наверное, это в первую очередь их характеристика, а не моя. Но, повторюсь, есть и абсолютно объективные причины, почему я не в сборной сейчас.
— Президента СБР Владимира Драчева недавно спросили, есть ли у него конфликт с вами или с Антоном Бабиковым. Он сказал, что нет, и добавил, что у вас всегда есть шанс вернуться в команду. Понимаете, что для этого нужно сделать?
— Показать результат. За красивые глаза в команду не возьмут. Обижаться на кого-то сейчас нет никакого смысла. Я понимаю, что в этом году не тяну сам. Бегать по десятым-двадцатым местам на Кубке России — это разве результат? Вот Антон Бабиков правильно сказал вам в интервью: «Нужно готовиться так, чтобы никакие критерии не могли тебя напугать». Просто нужно быть сильнее всех остальных на голову.
— Один из любимых методов нынешнего руководства — отправлять из сборной на Кубок России. Но Дмитрий Малышко, например, не раз говорил, что отбираться там — ад для спортсмена. Что он имел в виду? Вы с ним согласны?
— Для меня в этом сезоне это реально так, потому что у меня не было команды, и все организационные вопросы нужно было решать самому. Спортсменам из тех регионов, где есть команда, намного попроще, потому что за них все решают — нужно только соревноваться.
А Дима говорит про ситуации, когда на Кубке России или на «Ижевской винтовке» предлагают выступить спортсменам, которые только-только вернулись с Кубка мира. Пауза между этапами Кубка мира дается для того, чтобы ребята могли немного отдохнуть от соревнований и наработать какую-то базу. Когда тебе предлагают заполнить этот промежуток этапами Кубка России или «Ижевской винтовкой», о какой базе может быть речь? Получается, ты тратишь силы в то время, пока твои соперники из других сборных спокойно готовятся дальше. И потом: в Европе зимы мягкие, а в России — -20 и совершенно другое скольжение. Про акклиматизацию почему-то в эти моменты никто не вспоминает.
Я вот буквально в январе выезжал в Кировск на лыжные соревнования. У нас в Центральной России в этом году зима европейская — с плюса на ноль перебиваемся, а туда приехал — -20. Пробежал один старт и понимаю, что это ад. Все себе отморозил, вообще не мог нормально двигаться. К таким условиям нужно привыкать, акклиматизироваться.
— А потом выясняется, что успехов на национальном уровне недостаточно для того, чтобы вернуться в основу. В начале февраля тот же Бабиков выиграл несколько гонок подряд, но не попал в состав даже на чемпионат Европы.
— Не знаю, что можно сказать по этому поводу. Мне кажется, здесь и так все понятно.
Формально, к руководству не придраться — Антон не отобрался в Ижевске. Хотя, думаю, если бы это был не Антон, то подход был бы менее формальным. И дело не в личных отношениях. Просто нынешнее руководство придерживается курса на омоложение. Они постоянно об этом говорят. Не могу судить, насколько это правильно. Система только выстраивается — может, они придумали что-то гениальное и хотят это внедрить. Время покажет. Плохо в этой ситуации только то, что у нас это время уходит.
— Каково это — спортсмену топ-уровня оказаться за пределами сборной?
— Я в этом году понял: если в твоем регионе нет команды, то в России очень сложно полноценно тренироваться. В Москве команды нет, в Вологде — тоже. Москва выделила деньги на подготовку. Но так как команды нет, то мне приходилось либо совсем одному ездить, либо прицепом с другими. Хорошо, что в России есть добрые люди, которые всегда примут. За это время успел поработать с Касперовичем, с командой Санкт-Петербурга, с ЦСКА, с Саратовским, с Прокуниным и Кореей. С Ханты-Мансийском (там сейчас Брагин и Захаров) у меня тоже хорошие отношения.
И все равно часть сборов приходилось проводить одному. Без тренера, без администратора — все делал сам и организовывал тоже сам. Это тяжело, потому что непонятно, чем тебе придется заниматься в следующую минуту. В некоторых местах прямо по ходу сбора нужно решать какие-то организационные моменты вместо того, чтобы тренироваться.
Понятно, что из-за проблем со здоровьем в этом году сильно просела функциональная подготовка, но со стрельбой тоже не без сложностей. Подсчитал, что в этом году сделал всего 4 тысячи выстрелов. Это очень мало — обычно за год делаешь 9-10 тысяч. И все — из-за организационных моментов. В том же Рамзау, например, самому вообще нереально попасть на стрельбище. Все занято.
— Самоподготовка в таких обстоятельствах — это дорого?
— Не дороже, чем обычные сборы. Затраты, в принципе, те же самые. Было сложно, но в московской федерации все-таки нашли деньги, чтобы я мог ездить.
Основная статья расходов — проживание. По России где-то от 1500 до 2500 рублей в сутки. За весь сбор получается около 40 тысяч рублей. Плюс проезд туда-обратно — еще около десяти. Не везде, но встречается отдельная оплата трасс. Это, правда, совсем небольшие деньги. Я иногда езжу на своей машине, чтобы тратить меньше на дорогу.
— А что с зарплатой?
— Регион продолжает платить. Я же не ушел из спорта, бегаю, возвращаю форму. Понятно, что в этом году совсем не получилось. Но это первый год, который я полностью провел вне сборной. А сколько лет я бегал за свои регионы? Больше десяти. Конечно, сразу меня никто не выгнал бы. Они, наоборот, хотят поддержать, чтобы все получилось. Мне только 28 лет, и все понимают, шансы вернуться еще есть.
— Видела у вас в инстаграме ссылку на магазин спортивного питания. Это ваш бизнес или просто реклама?
— Мне давно хотелось разобраться со спортивным питанием. Я достаточно подробно изучал этот вопрос. И сейчас периодически возвращаюсь к этому, обновляю свои знания. Магазин спортивного питания — это наш небольшой семейный бизнес. Занимаемся этим с супругой.
— Спортпит — щепетильная тема. Не боитесь ассоциаций с допингом?
— Я занимаюсь этим 4 года. И спокойно пользуюсь продукцией своего магазина. Просто нужно понимать, в каких добавках может присутствовать что-то запрещенное. Те же предтренировочные комплексы, которые повышают работоспособность, я никогда не буду принимать, потому что знаю — это фактор риска. А к протеину или витаминам какие могут быть вопросы?
Спортсмен, как и любой человек, отвечает за все, что попадает к нему в организм, значит, должен с головой подходить к выбору. Нельзя просто так прийти в магазин и сказать: «Дайте мне что-нибудь для силы». Тебе выдадут какой-нибудь предтренировочный комплекс с геранью, а это, по сути, тот же метилгексанамин, давно запрещенный WADA. И, конечно, ты попадешься. Прежде чем что-то принимать, всегда нужно внимательно изучать состав. Я за себя в этом смысле совершенно спокоен.
***
— Вчера в Антхольце завершился чемпионат мира, который руководство СБР уже поспешило назвать одним из самых успешных. Смотрели гонки?
— Последняя биатлонная гонка, которую я смотрел, по-моему, была на этапе Кубка мира в Хохфильцене. За результатами чемпионата мира, конечно, следил, только сами гонки по телевизору не смотрел. С Саней Логиновым общаемся — его поздравлял.
Что могу сказать? Александр выигрывает медали, а все радуются, заслуга команды, говорят. При этом, конечно, нельзя сказать, что сборная провалила этот чемпионат. Мужская команда выступила в целом неплохо. Я на чемпионатах мира, кажется, даже в топ-20 не заезжал, если не считать золото в эстафете, но это отдельная история.
Чемпионат мира, естественно, сильно отличается от любого этапа Кубка мира. Ответственность в разы выше. И это давит. Кроме того, достаточно сложно правильно рассчитать пик формы. Я, например, в том же 2017-м просто ошибся в подготовке. После ЧМ были Всемирные военные игры, где я чувствовал себя просто на две головы выше остальных, хотя там были очень серьезные ребята — те же французы и норвежцы. Понял тогда, что примерно на неделю ошиблись с выведением на пик.
— В 2017, как и в этом году, на чемпионате мира вокруг российской команды было много скандалов. Помните, как переживали все тогда, как поддерживали Логинова?
— Если честно, все эмоции уже сильно притупились, все как в тумане. Единственное, что очень хорошо помню: у нас тогда была настоящая команда. Мы очень друг другу доверяли и старались отвлекать друг друга от всего негатива, который копился вокруг.
— Сейчас, получается, команды нет?
— Не знаю. Как там сейчас, не могу сказать. С Александром общаюсь, но стараюсь не затрагивать эти темы. Обсуждаем что-то отвлеченное.
— Как думаете, почему весь этот шум вокруг Александра не утихает?
— Саша выигрывает золотые медали. Тех же французов и норвежцев это бесит больше всего. Если бы он бегал по 20-м или 30-м местам, никто бы про него не вспомнил. Все из-за того, что он хорошо выступает и забирает медали, которые они мысленно давно разыграли друг с другом.
У Сани, наверное, стальные нервы. Постоянно испытывать давление и выступать на таком уровне. Надеюсь, у него еще хватит сил продолжать в том же духе.
— Сам Логинов говорит, что справиться со всем помогают мысли о семье. У вас тоже недавно родился сын. Насколько сильно это изменило вашу жизнь?
— Семья и дети, правда, очень помогают переживать сложные моменты в спорте. Просто думаешь, а так ли это все важно. Когда появился Марк, я понял, что должен как можно дольше оберегать его от любого негатива, в том числе — от своего плохого настроения, и просто получать от жизни удовольствие вместе с ним.
Домой теперь тянет намного сильнее. По жене раньше тоже скучал, но она все-таки могла поехать со мной. Организовать выезд с ребенком в разы сложнее. У него уже есть определенный режим, занятия. И совсем не хочется выдергивать его из привычной жизни. А проводить с ним как можно больше времени — хочется.
Этот год получился очень тяжелым, что уж скрывать. Тяжело смириться с тем, что столько лет провел в сборной, а теперь бегаешь по 20 местам на Кубке России. Но, если я рядом с Марком, я об этом не думаю. У меня есть ребенок, жена, которая меня любит и которую люблю я. Когда они рядом, можно думать только о том, что жизнь удалась.
