В общем зачете Кубка мира он 18-й. Его лучшее место в четырнадцати личных гонках сезона — 7-е, и больше ни одного попадания в десятку. На высшую ступень пьедестала в индивидуальных стартах он не поднимался более двух лет — с Оберхофа-2009. И мы не знаем теперь, лидер он российской сборной или нет.
А что по этому поводу думает он сам — биатлонист в расцвете сил и желаний, 28-летний Максим Чудов?
ЧЕСТНЫЙ, ОТКРЫТЫЙ, ПРЯМОЙ
— В январе итоги сезона подводить вроде бы рано. Но ведь можно подвести итоги половины сезона. Как вы на это смотрите?
— Скажу так: в этом году чувствую себя немного свободнее, увереннее, чем в прошлом, олимпийском. И с каждым стартом, это видно, все ближе подбираюсь к тому, чтобы показать в Ханты-Мансийске стопроцентную готовность. (Наша беседа состоялась в Антерсельве в минувшую пятницу вечером, до масс-старта и эстафеты. — Прим. Е.Д.). Многим, конечно, недоволен. Очень долго раскачиваюсь, дотягиваюсь до своего уровня. Хотелось быть на пьедестале и стабильно входить в десятку лучших с первого этапа Кубка мира. Не получилось.
— Чем объяснить столь резкие перепады в скорости вашего бега от этапа к этапу? В Оберхофе по этому показателю вы были чуть ли не вторым по сумме двух личных гонок. А в Рупольдинге через неделю — 43-м.
— Там я не был доволен лыжами. Видимо, сам неправильно подобрал их структуру. При том что физически и морально чувствовал себя идеально. Бежал в удовольствие, но когда слышал, что проигрываю сначала 8, потом 10, 20, 30 секунд, начинал задумываться: в чем же дело? И толкал лыжи с лишним усилием.
— Абстрактный вопрос: вам часто приходится, общаясь с прессой, брать на себя вину сервисеров?
— Я никого сейчас не прикрываю. Если бы ошиблась сервис-бригада, то не ехали бы лыжи у всей команды, а не у одного меня. Диапазон структур скользящей поверхности лыж очень широк, погода в Рупольдинге была сложной. Отсюда и проблема. Что же касается сервисеров, то не стоит подозревать меня в недомолвках. Я человек честный, открытый и прямой: если кто-то на своем участке недоработал, скажу это ему в глаза. И не только ему. Мы делаем общее дело: один-два раза промолчишь — подумают, что ты всем доволен. То есть дело в итоге и пострадает.
— Что вы поменяли бы в подготовке к этому сезону, будь у вас такая возможность?
— Я точно не жалею о том, что начал тренироваться на месяц позже всех ребят. Прошлый сезон стал для меня самым тяжелым в карьере во всех отношениях. Только сейчас, быть может, начинаю выкарабкиваться оттуда, куда меня загнали многие люди.
— Имеете в виду тренеров?
— Не хочу отдельно говорить сейчас о предыдущем тренерском штабе или прессе. Со всех сторон было очень сильное давление. Все это видели и слышали, но никто ничего не предпринимал. Слава богу, теперь все в прошлом. Я не стою на месте, работаю и своих результатов рано или поздно добьюсь.
— То есть менять в предсезонной подготовке ничего не стали бы?
— Пожалуй, нет. Пришли новые тренеры, им нужно время. Это как на заводе — чтобы напильник или резец делал качественные детали, к нему нужно приловчиться. И самому резцу вработаться в процесс. Нам тоже нужно было добиться взаимного доверия. И мы через это уже прошли. Притирка состоялась, сейчас идет целенаправленная работа. Думаю, движемся правильной дорогой. Хотя для многих шок, что ребята только-только начинают заезжать на пьедестал. Но хорошо это или плохо, покажет лишь чемпионат мира. Пока оценки давать рано. Да, методика в этом году другая, подходы новые. Но я не жалею, что так произошло.
ХОТЕЛИ РЕКЛАМИРОВАТЬ ПЛАСТЫРЬ
— Физически при новых подходах вам тяжелее или легче, чем было при Владимире Аликине?
— Работы выполняем немножко больше, устаем меньше, я бы так сформулировал. Объемы очень серьезные — кроссовая, роллерная, лыжная подготовка. У нас не бывает пятикилометровых тренировок. Но мне все это дается легче. Возможно, из-за моральных факторов. После сезона будет больше определенности. Но на данный момент меня в работе с этим тренерским штабом все устраивает. По крайней мере у нас есть взаимопонимание.
— А раньше не было?
— Поначалу тоже было. Предыдущие тренеры часто винили меня в том, что говорил лишнее. Но я считаю, если ты прав и есть что сказать, почему бы не сказать? Прямота — не самое плохое качество.
— Вам приписывают такие слова: «Когда мы все вместе боролись против Александра Тихонова, сборная была дружнее, чем сейчас». Подтверждаете?
— Я немного подправил бы смысл. Мы боролись не конкретно с Александром Иванычем как с личностью или руководителем. Мы отстаивали свои права, хотели добиться того, чтобы спортсмен понимал, почему он носит на себе ту или иную рекламу. Мы ведь не рекламные щиты — мы живые люди. А людям не нравится, когда их используют и ничего не дают взамен. Нас облепили нашивками и наклейками с головы до ног, но мы за это ничего не получали. И борьбу свою мы не сразу начали. Ждали, когда наступит ясность, а она все не наступала. Та маленькая война действительно нас сплотила. Мы куда-то ходили вместе, чаще собирались, интриги плели в хорошем смысле, заговоры устраивали.
Сейчас об этом вспоминаю с улыбкой, а тогда нам было совсем не до смеха. То нас не выпускали на старт, то говорили: «Снимайте пластырь», которым была заклеена реклама… Мы с ребятами шутили между собой: пора, мол, выйти на производителей самого пластыря и рекламировать именно его.
— Говорят, украинцы дружные, потому что у них невелика конкуренция за попадание в сборную. А там, где много личных амбиций, сплоченность отходит на второй план. Согласны?
— Биатлон — спорт индивидуальный. Есть личный зачет, в командах существуют всякие скрытые течения, трения, ротация составов. Есть и другая проблема. Не хочу обидеть СМИ, но обратите внимание: как бы плохо ни выступали иностранцы, пресса их не гнобит. Я не призываю, чтобы нас на руках носили, но для чего топить человека, если у него сегодня не получилось? «Дай-ка я его добью», — у нас иные журналисты именно так и делают. А человеку и без того плохо.
— Вы знаете дружные команды?
— Наверное, есть такие. Мы тоже собираемся, когда у кого-то день рождения, болтаем, чай пьем. Куда ж без этого?
— Есть ли в российской сборной люди, которых вы можете назвать друзьями?
— На этот вопрос я не буду отвечать. Пропустим.
ЛЕГКО СОВЕТОВАТЬ, СИДЯ У ТЕЛЕВИЗОРА
— На этап в Оберхофе вы взяли с собой жену. Кому больше понравилась акция — вам или ей?
— Не первый раз такое практикую. Предыдущий тренерский штаб говорил, что это нам мешает и отвлекает от работы. За жену меня, кстати, раньше тоже критиковали. Но жизнь доказала, что на тренировочный процесс и результаты присутствие супруги нисколько не влияет. Все сборники — профессионалы. Они отдают отчет в том, чем и зачем занимаются, и хуже своей карьере, своей стране не сделают. А жене со мной понравилось, конечно.
— В декабре, не показывая блестящих результатов, вы пропустили «Ижевскую винтовку». Может, стоило выйти на дополнительный старт? Или остро требовался отдых?
— Если бы мне сказали ехать в Ижевск, я бы отказался. И не потому, что боюсь конкуренции. Требовалась другая работа, смена типа и режима нагрузок перед новогодним сбором в Риднау. Не жалею о пропущенной «Ижевской винтовке»: в Оберхофе прекрасно, считаю, пробежал масс-старт и эстафету. А в спринте не повезло: сделал три промаха, хотя скорость показал шикарную. Кроме того, критерий — быть до Нового года два раза в «двадцатке» — я выполнил. Если бы нет или если бы изначально планировал, поехал бы в Ижевск, без вопросов. Хотя и слышал от многих, что там стали плохо готовить трассу, допускать кое-какие организационные промахи.
— В чем видите для себя сейчас резервы роста? Может, нужно больше работать? Или, напротив, меньше?
— Да, пословица «кашу маслом не испортишь» в биатлоне не всегда верна — у нас бывает и наоборот, если говорить о нагрузках. На самом деле, работать мне надо столько же. Но при этом варьировать характер нагрузок, правильно подводить себя к гонкам. Мудрить особо не нужно.
— А что нужно? Ждать, когда работа принесет плоды?
— Идти намеченным курсом — вот и все. Я верю, что он правильный.
— Вы обсудили внутри команды ситуацию с двумя жуткими эстафетами, в которых Россия пришла 13-й и 14-й? Ведь ходом шли относительно неплохо, но откуда взялся столь массовый провал в стрельбе?
— По поводу Хохфильцена сейчас могу посмеяться, хотя тогда было не до этого. Мы действительно не понимали, что произошло. Стрельбу может провалить один, два, три человека. Но не четверо же! Никто не сможет это объяснить. И я до сих пор не могу. А Рупольдинг… Наверное, если два раза подряд не получается, надо что-то менять, пробовать.
— Скажите, кто-нибудь спрашивал у Черезова по-свойски: «Ваня, признайся, ты зачем три минуты на рубеже стоял?» Или не приняты в команде такие вещи?
— Никто не спрашивал, насколько я знаю. Единственное, что могу сказать: каждый из нас работает на команду и делает, все, что может. Значит, ему нужно было в тот момент поступить именно так. Хотя все мы понимаем, что можно было отстрелять как получится и уйти, так многие делают. Но мы находимся вне ситуации, а Черезов был внутри ее. На рубеже совсем другие ощущения, чувства, другая ответственность. Глядя гонку по телевизору, советы давать легко. Но неправильно и непродуктивно.
Я НОЧАМИ КРЕПЛЮ СПЛЮ
— Кто для вас сейчас самый большой авторитет в биатлоне? К чьему мнению вы всегда прислушиваетесь?
— Для меня с самого детства не было тех, кому я слепо подражал бы. Стремился оставаться самим собой.
— Вы говорите о кумирах.
— А авторитеты для меня — это весь тренерский штаб. Если это не так, для чего ты вообще с этими тренерами работаешь по большому счету? Тренируйся один, доказывай, что сам себе авторитет.
— Вы планируете полететь на оба американских этапа Кубка мира. Зачем?
— Нужны старты. Практика показывает, что для меня они лучше, чем просто сборы. Потом будет достаточно времени, чтобы подвести себя к чемпионату мира.
— Насколько для вас существенны потери, связанные с потерей призовых из-за не слишком удачных выступлений в этом сезоне?
— Деньги — не все, что есть в жизни. Но одна из важных ее составляющих. Результат для меня на первом месте, выхожу на старт не с мыслями о заработке. И денег мне хватает. На еду, на отдых. Не голодаю. Но, как и каждому человеку, дополнительные бонусы не помешают.
— То есть бессонницы у вас из-за этой проблемы нет?
— Ответственно заявляю: по ночам я сплю очень крепко. Есть, конечно, переживания из-за того, что не все в сезоне получается, как задумал. Но свое я еще возьму.
— Уверены, что в Хантах достигнете того самого пресловутого пика формы?
— Знаете, пока что много моментов складывается так, что здесь немного не хватило, там чуть-чуть, тут секунда, там лишний промах… Хожу вокруг да около. По теории вероятностей должно прорвать. Уверен, все будет, как я задумал.
Евгений Дзичковский,
«Спорт-Экспресс»
