Кристина Резцова занимает 47 строчку в общем зачете Кубка мира. У нее приличная точность стрельбы — 81,8 процента, а в гонках преследования все 85. Среднее время отставания на километр от среднего времени пяти лучших результатов в спринтерских гонках — 10,1 секунды. Достижения — второе место в дебютной для нее эстафете Хохфильцена-2019 и 18 место в гонке преследования там же.
Единственная победа — в одиночной смешанной эстафете на этапе Кубка IBU в Обертиллиахе-2017.
Сколько осталось до олимпийской медали? В чем шанс россиянок на чемпионате мира? Помогает ли на трассе кукла? Матч ТВ побеседовал с Кристиной после этапа в Поклюке.
— Что вам нужно с собой сделать, чтобы бежать со скоростью Жюстин Брезаз? Существует такая программа действий?
— Очень много работать. Через неделю не получится. Раз — и побежала, такого не будет.
— Но в принципе это возможно?
— Конечно. Но не в этом сезоне, сто процентов. Шаги вверх совершаются постепенно. Чтобы сегодня проигрывать три минуты, а завтра побежать в одни ноги — исключено, для этого надо что-то слишком серьезное съесть (смеется).
Но мы к этому идем. По сравнению с прошлым сезоном есть очень заметная прибавка и в ходе, и в стрельбе. При том, что прошлый год для меня был не очень хорошим в плане подготовки. А вот позапрошлый наоборот. Бегала такая на Кубке IBU и думала: «Сейчас приеду на Кубок мира и все смогу». Нет. Но даже в сравнении с тем годом, отбегав шесть этапов, понимаю: во-первых, это очень тяжело; во-вторых, расти нужно именно здесь, на Кубке мира. Чем больше бегаешь, тем лучше адаптируешься к скорости. И уже отталкиваясь от этого надо готовиться к следующим сезонам. Расти от Кубка мира, а не от того, что было раньше.
— То есть верите, что отпущенного природой в результатах, условно, 10 процентов, труда — 90?
— Да. Наработать можно что угодно. Необходима удача, разумеется, но свой потолок человек определяет сам. Стабильность достигается только желанием и вложенными усилиями.
— Нормальный взгляд на жизнь 23-летнего человека. Но перед индивидуальной гонкой в Поклюке поймал себя на мысли: женская сборная России стартует без малейшей надежды на медаль. Самые меткие не бегут, самые быстрые не стреляют. И даже если все выдадут максимум, подиума не будет, потому что соперницы с ошибками быстрее. Как с этим жить?
— Подождите, возьмем Хохфильцен. Света Миронова, самая быстрая, как вы говорите, с одним промахом выиграла медаль. Значит, есть надежда? Гонки разные. В некоторых мы бежим с медалистами в одни ноги или во всяком случае проигрываем им не так много, как в индивидуальной гонке в Поклюке. Особенно, если дистанция короткая, тот же спринт. Или преследование: если попала в спринте в десятку, почему не замахнуться на подиум? Стрельнула лучше, чем лидеры, проиграла не так много ходом — и вот он, шанс.
А в Поклюке еще и высота, те же норвежки, допустим, не выиграли здесь вагон и телегу, как у них обычно бывает. Не считая лидеров, норвежки вообще проиграли больше, чем мы. То есть все субъективно и индивидуально. Где-то проигрываем много, где-то совсем чуть-чуть.
— В Антерсельве тоже высота. Чего ждать там?
— Загадка. Будет очень много неожиданных результатов, мне кажется. Как из-за высоты, так и из-за того — смотрю на жизнь с оптимизмом, — что наша команда плавненько подойдет к чемпионату мира в оптимальной форме. Проведем сейчас хороший сбор и будем выглядеть достойно.
— Год назад вы обрисовали цель: через три года дойти до олимпийской медали. Осталось два года. На одну треть стали ближе?
— На одну треть — да.
— Для вас имеет значение тепло-мороз, высота-низина, солнце-дождь и вот это все? Шипулин, допустим, любил Антерсельву.
— Дело не в любви. Кому-то подходит этап, кому-то нет, зависит даже не от высоты или погоды, а именно от места. В горах, тьфу-тьфу, чувствую себя неплохо. Но при этом никогда не была в Антерсельве, не знаю, как мы с ней друг друга примем. Вот в Риднау, где пройдет сбор, была. Участвовала в чемпионате Европы, и состояние было максимально плохим. До сих пор не знаю, почему, то ли отравилась, то ли еще что.
В принципе, у нас все девчонки «горницы», из-за высоты западений быть не должно. Что касается жесткости снега, то когда лыжи едут — без разницы. В этом году, к сожалению, с инвентарем было много проблем, особенно по воде, так что в Антерсельве, наверное, вероятность неудачи будет ниже в холод. Вообще, когда снег тугой, разница в скорости по сравнению с теми же норвежками не столь заметна. Куча дури в этом случае не помогает — не едет попросту ничего.
— Тугой — плохо несущий?
— Перемороженный. С плохим скольжением. Хрустящий под ногой.
— Считается, что тяжелому, мощному гонщику в теплую погоду плохо. Ему подавай мороз и глянец на лыжне.
— На самом деле факторов очень много. Сколько бегаю, до сих пор после каждой гонки узнаю что-то новое о своем организме. У меня крупные, быстрозакисляемые мышцы, я очень резкая. Много частоты, но мало продвижения — так еще говорят. Поэтому для меня «пятнашка» просто убийство. Со старта начинаю рвать и метать, два круга могу продержаться, потом наступает закисление, и беда. Мне эту дистанцию даже морально тяжело бежать.
— Иначе разложить силы не пробовали?
— Пробовала, конечно. Проблеме не первый год, с Виталием Норицыным еще с юниорок экспериментировали с тактикой. Пыталась пройти первый круг на полминуты медленнее. В итоге пришли к выводу, что как бы ни начала, на последний круг меня все равно не хватает. А для этого нужны объемы скоростной работы. То есть я сильно прибавила в последнее время — но все же недостаточно сильно. Если раньше проигрывала по полторы минуты на последнем круге, теперь по 30 секунд. Иногда. Это тоже можно и нужно выбирать за счет объемов работы.
— Какие биатлонные места можете назвать «своими»?
— Болгария, например. На сборах великолепно себя чувствую, акклиматизация одним днем проходит. А вот Сочи прямо совсем не мое, хотя некоторым нравится. Но в Болгарии, наоборот, «помирают».
— Может, причины потусторонние?
— Я во все это особо не верю. Так, на уровне «посмеяться и пошутить».
— А в футболе верят. Особенно в африканском или азиатском. Узбеки баранов режут, кровь в ямку у поля сливают.
— Есть одна девочка, сейчас она уже не в сборной. Всегда куклу ставила на трассу.
— Проткнутую иголками?
— Нет, талисман. До иголок, надеюсь, не доходило.
— Шумилова?
— Угадали.
— Если сравнить графики скорости по сезону — ваш и лидеров Кубка мира, у них все довольно полого. У вас — пила с крупными зубами. Отчего такие перепады?
— Если ты знаешь свой организм, то после сборов или стартов всегда понимаешь, почему он вел себя так, а не иначе. Но дело не всегда и не только в физическом состоянии. Бывают дни, когда ясно, что причина в лыжах. И не один, а два-три подряд. Не может сервис-бригада найти оптимальный вариант. Мы эту причину озвучиваем, люди говорят: «Они постоянно все на лыжи валят». При этом лыжи-то катятся, куда они денутся, но не едут относительно других! И вот мы мучаемся, допустим, гонку-другую, а в третьей лыжи начинают ехать, пробегаем нормально, как умеем. И слышим: «Команда вернулась на свой уровень». Что за глупости?! После гонок мы действительно пытаемся объяснить народу, что происходит, а не пытаемся оправдать себя.
— Давайте объясним народу, по каким признакам гонщик чувствует, что у него не едут лыжи.
— На спусках понятно: за кем-то сел — отстаешь. А на равнине или подъемах лыжа будто втыкается, хрустит, не дает проката, адекватного затраченному усилию.
— Чем сейчас занимается Дарья Виролайнен, ваша старшая сестра?
— С ребенком дома, в Финляндии. Младшая сестра Василиса сейчас поехала туда погостить и посидеть с племянником, пока Даша заедет на 10-дневный сбор. Скорее всего, в Контиолахти, чтобы недалеко.
— Надеется вернуться в сборную?
— Она же пробежала на «Ижевской винтовке» в конце декабря. Неплохо и по скорости, и по стрельбе. (7 место с двумя промахами в индивидуальной гонке. — Matchtv.ru).
— Какие у Василисы отношения с биатлоном?
— Не лежит у нее душа к этому делу. Думаю, вряд ли увидим когда-нибудь в гонке.
— Может, к шахматам лежит?
— Удивлюсь, если Василиса умеет в них играть. Пару лет назад она по своей воле закончила со спортом. Занималась лыжами, хотела перейти в биатлон, но нужно было, чтобы кто-то занялся ей вплотную в плане стрельбы. Такого человека не нашлось, и у сестры пропало желание. Отец хотел, чтобы продолжала, но она посреди сбора уехала домой, сказала, что планирует реализоваться в другой сфере. У нее достаточно много увлечений, которые ей нравятся, в которых она развивается, так что у сестры все замечательно.
— А у младшей Марии?
— Двенадцать будет в этом году. Лыжи ей сразу не зашли. Полчаса могла покататься, не больше, это максимально не ее. Зато классно рисует, отлично развита фантазия. Ушла в творчество.
— Вот выиграете чемпионат мира — сестры обзавидуются.
— Не думаю. Они самодостаточные.
— Ваша мама Анфиса Анатольевна за дочек всегда горой. Но недавно сказала про ваш ход: «Кристина еле гребет». Обидно?
— Мама правдоруб, это все знают. Если имеет свое мнение, хочешь спорь, хочешь нет. Спокойно к этому отношусь. Она так думает, я иначе, ну и ладно.
— Воспитывала вас в детстве физически?
— Ремня давала, как без этого. В углу стояли. Я еще и за то, что главной драчуньей в семье была, всех била, и старшую, и младших. Не скажу, чтобы прямо лупцевали нас, но ремень помню хорошо.
— Вы как-то признались, что мама учила вас всегда говорить то, что думаешь.
— Так нас воспитывали, да. Правда, когда постарше стали, мама конкретизировала: «Иногда лучше держать язык за зубами, чтобы во вред не шло». Но я все равно не могу позволить себе наврать. Промолчать в каких-то случаях — другое дело, с годами пришло. Врать точно нет. Или за глаза говорить.
— Полуправда — разновидность лжи.
— Как раз потому либо правда, либо ничего, стараюсь выдерживать эту линию.
— Сейчас такая жизнь — на некоторую правду может и прилететь.
— Значит, заслужила. Если человек расходится со мной во мнении и выше рангом, наверное, прилетит.
— Как раз тот случай, когда вы выложили в соцсетях зарплатную платежку на шесть рублей, а вас попросили удалить пост?
— Да, это шло от предыдущего президента СБР. Но, знаете, чувство юмора тоже никто не отменял.
— Теперь подумаете, прежде чем выкладывать такое?
— Мне иногда непонятно, почему люди, облеченные властью, порой относятся к нашим постам или юмору, будто они со стороны. Знали же прекрасно, что зарплата не шесть рублей, и что я пошутила. Может, кому-то не зашло, но мы же все люди и все разные. Существуют рамки этические, корпоративные, мы и так знаем, что можно говорить и что нельзя. Только мы не роботы, у нас должно быть право на слово или шаг в сторону, даже если он кому-то непонятен. Это и есть человеческий фактор — со своей позицией, своим мнением.
— Дорастете до Государственной Думы, там и посмотрим, как вам будет шутиться.
— Туда мне, видимо, не светит с моим чувством юмора. А вот Владимир Драчев, между прочим, хоть и депутат, всегда не прочь пошутить или рассказать веселую историю.
— Когда вам в последний раз, извиняюсь за просторечие, прилетало за язык?
— Получила, скажем так, замечание, за то что в Рупольдинге сразу рассказала в эфире о ситуации на рубеже, когда мои мишени закрыла белоруска. Была на эмоциях и не подумала, что сама сделала что-то неправильно. Могли дисквалифицировать, за это извиняюсь. Такое произошло впервые, очень хотелось побыстрей с кем-нибудь поделиться, а тут «Матч ТВ». Чего-то другого, за что может прилететь, стараюсь не говорить.
Анна Богалий: как поступила Резцова, так нельзя поступать. Нужно учить правила
— Правила потом до дыр зачитали?
— Нет, но обсудили в деталях. Собственно, я и до этого их знала: должна поднимать руку, если в момент прихода на рубеж мишени на моей установке либо закрыты, либо начали закрываться. Но тут было по-другому. Когда стала стрелять, все мишени были открыты. Потом две закрылись, тут-то и надо было поднимать руку, поскольку я обязана дострелять честно. Но если разница между выстрелами меньше 0,5 секунды, как было у меня, судьи не смогли бы доказать, что это стреляла другая спортсменка, их представитель сам об этом сказал. Да и не заложено в правилах, что человек может просто не догадаться, что происходит на самом деле, и воспринять ситуацию, как естественную.
С другой стороны, в случае апелляции неизвестно, как все разрешилось бы. Так что надо было действовать по правилам. Вот только в стрессовой ситуации подсознательно делаешь первое, что приходит в голову. А нужно было резко сообразить, и все.
— Дома вы с сестрами получали ремня. А чем запомнилась наша нетерпимая ко всяким проявлениям характера школа?
— В школе я была другой, примерной. Даже в начальных классах. У нас была очень строгая классная руководительница, и учебу я любила, до седьмого класса ходила в отличницах. Когда начала серьезно заниматься спортом, возила с собой по 10 килограммов учебников, делала все домашние задания. В старших классах, понятно, уже забивала на это, однако база была заложена крепкая, и учителя прилично помогали. Скажем, с математикой возникали проблемы, но педагог был сильный, хотел, чтобы мы знали его предмет, и добивался своего. Когда после девятого перешла в гуманитарный класс, очень помогло, что до этого училась именно у него. Два последних года меня практически не было в школе — выручали заложенные им знания. Приезжала и легко нагоняла.
— В школе говорили, что думаете?
— Почему-то была смирная. Школа меня дисциплинировала: выглядела заведением, где надо постоянно бояться учителей и никому не перечить. Да я их и уважала в принципе. Но один раз, блин, сорвалась: маму вызвали в школу.
ЧИТАТЬ ПОЛНОСТЬЮ
