Двукратная олимпийская чемпионка Юстина Ковальчик на странице польского портала Sport.pl EKSTRA рассказала о своем тренере Александре Веретельном.
Анатолий Шмигун – отец и тренер двукратной олимпийской чемпионки Кристины Шмигун – любит говорить: «Тяжела работа тренера. Ну, а легче не найдешь». С иронией, ясное дело. Я не хотела бы быть тренером. Неблагодарная профессия. Вкладывает человек все свои силы и душу, а результат – в чужих руках и ногах. Хороший тренер – это опекун, учитель, ментор, логист, повар, водитель, приятель, палач, боксерская груша и психолог. Он должен иметь наибольшее влияние на спортсмена. Знать его от А до Я. Только тогда, когда спортсмен готов стать горой за тренера, а тренер за спортсмена, придут результаты. Без полного доверия при таких больших психофизических нагрузках просто не нет шансов на успех.
Изучить себя
Мне повезло, что уже более 16 лет моим тренером является Александр Веретельный. Я говорила это много раз и сегодня повторю: без него я не добилась бы в лыжных гонках ничего значимого. Между нами всякое бывало. Как правило, интересное. Ни я, ни тренер не относимся к числу спокойных людей. Ну, и сложно сказать, кто из нас более упрям. Но даже во время самых больших недоразумений я всегда была уверена, что он желает мне добра.
Роль тренера в течение всех этих лет менялась. Вначале он был для меня мастером. Это ведь был ТОТ Александр Веретельный, с кем Томаш Сикора выиграл звание чемпиона мира по биатлону! Потом тренер стал учителем. Показывал, как должны выглядеть не только тренировки, но и жизнь спортсмена. Все растолковывал. От диеты, техники и тактики до того, как нужно одеваться в сильные морозы. И все это доступным языком. В обычных разговорах от него вы не услышите о фосфокреатине, цикле Кребса или околопороговых нагрузках. А услышите описание, как тело должно реагировать на определенное усилие. И это замечательно, потому что вместо того, чтобы беспрерывно таращиться в пульсометр или брать кровь для измерения уровня лактата, человек изучает себя. Я овладела этим в совершенстве. Моя погрешность в оценке пульса – один удар в минуту. Я знаю также точно, какие мышцы и как реагируют при закислении 5 или 7 ммоль/л. Полезно.
Стыдно лениться
Потом тренер стал мотиватором. Александр Веретельный никогда не опаздывает. В работе – первый. Всегда. Всегда ищет наилучшие решения. В первую очередь требует с самого себя. Когда нужно ехать три тысячи километров на машине, садится и едет. Когда нужно встать в два часа ночи, то он уже к часу готов к заданию. Если нужно готовить еду, то стол будет уставлен по-королевски. Экипировка для тренировок у меня всегда великолепно подготовлена. Велосипед, лыжероллеры, лыжи, палки, покрышка. Все ухоженное, доведенное до ума. Мне остается только работать. Стыдно лениться при таком человеке. Попросту.
Я не понимаю, почему к нему приклеили ярлык деспота. Потому что я очень много и тяжело тренируюсь? Кто меня знает, тот в курсе, что с деспотом я не выдержала бы ни недели. Мне нужна свобода. И еще одно лицо тренера. Ментор. Уже несколько лет я являюсь очень самостоятельной спортсменкой. Сама составляю планы. Ищу другие решения. Разумеется, мы все заранее обсуждаем. Тренер дает мне с каждым годом все большую свободу. Доверяет. И поэтому я стараюсь еще больше.
«Так ты проиграла в Турине»
Никого никогда не принуждал работать. Помню только один момент, когда он отчитал меня на тренировке. Это было много лет тому назад летом в белорусских Раубичах. Я выполняла на Ромашке прыжковую имитацию. Что такое Ромашка? Так мы называем тамошнее достаточно крутое взгорье, на котором трасса укладывается словно в виде лепестков. Круто вниз и круто вверх. Несколько таких петелек составляли один круг. 45 минут на максимуме – было главным заданием. Такая тренировка всегда дается тяжело. А я бегала и скакала вдохновенно. Будто бы вовсе и не я. Должна была 45 минут, но как-то так вышло, что конец круга выпадал на 47-ю минуту. Поэтому я удлинила тренировку, а поверьте, дополнительные 120 секунд – большая разница. Напрыгалась в последний подъем до беспамятства, финишировала и упала на землю. За десять метров до рюкзака, который обозначал финиш. До сих пор не знаю, почему тогда не добежала. Лежала и ждала, пока он придет и меня похвалит. Гордилась проделанной работой. И дождалась вот этого: «Именно так ты проиграла золото на Играх в Турине». И пошел.
Еще несколько громких фраз
Пишу этот текст поздним вечером в субботу. После спринта в Руке. Была нулевая температура, лыжня – чистый лед, возле лыжни – сыпучий снег. Конкурс сервисменов. Они были главными действующими лицами. Мои в урезанном составе (Пееп Коиду по личным причинам не доехал, Ульф Олссон был болен) отметились, в общих чертах, хорошо. В квалификации нам с Сильвией Ясковец достались ужасные лыжи. Не помню, когда у нас был подобный провал. Но не только у нас, потому что и немцы пострадали, и австрийцы, и несколько других команд. Жаль Сильвию, потому что она не заслужила то место, которое заняла. Я каким-то чудом преодолела квалификацию. В остальных забегах, уже после смены мази, лыжи работали хорошо. В полуфинале на последнем подъеме на них налипло очень много снега. Поэтому я упала. Просто невезение. Как на такой поворот дел прореагировал мой тренер? Со стоическим спокойствием констатировал, что хорошо видел, что я не бежала на сто процентов в подъем (правда – и не должна была) и что мы проиграли выигранные соревнования. Факт. И что в сезоне я там, где и должна быть.
А потом прокричал, чтобы не стояла уже на этом ветру, а то заболею и чтобы быстрее бежала и хорошенько пообедала. В этом он весь. Добрый, хоть и импульсивный человек. До боли искренний и бескомпромиссный. У него талант быть тренером. И он является таковым уже 45 лет. Я не променяла бы его ни на кого другого.
Перевод с польского, Sport.pl EKSTRA
