В 2010 годах мужская сборная России была грозной силой в лыжном спринте: Никита Крюков стал олимпийским чемпионом и трехкратным чемпионом мира, медали главных стартов брали Александр Панжинский и Алексей Петухов.
Тренировал спринтерскую группу Юрий Каминский, который в 2011-2012 годах работал и главным тренером всей лыжной сборной.
Но в 2018 году президент Федерации лыжных гонок Елена Вяльбе упразднила спринтерское направление, назвав его бесперспективным. Каминский два года отработал в Казахстане, а летом 2020 года дебютировал в биатлоне – причем сразу на должности старшего тренера мужской сборной России.
Мы спросили у Юрия Михайловича:
в чем уникальность Большунова;
как быть дальше с самоподготовкой Логинова и Елисеева;
каковы главные проблемы российского биатлона и в чем лыжи впереди;
почему его удивляют, но не беспокоят выпады в свой адрес людей из мира биатлона;
по каким причинам нельзя было расформировывать лыжную спринтерскую группу.
«В биатлоне абсолютно точно не больше денег, чем в лыжах»
– Зачем вы пошли в биатлон?
– У меня было предложение перейти в биатлон сразу после ухода из лыжной сборной – Алексей Нуждов приглашал меня в свой клуб, но тогда у меня уже была предварительная договоренность с лыжной сборной Казахстана.
Андрей Крючков и Николай Петрович Лопухов – профессионалы, с которыми я работал, мнение которых для меня важно, порекомендовали мне обратить внимание на биатлон, говорили, что у меня должно получиться. Поэтому, когда поступило конкретное предложение Владимира Драчева, я его реально рассматривал.
Потом провел два года в команде второго мирового эшелона и почувствовал разницу. Несмотря на то, что не считаю время в Казахстане потерянным, все равно хотелось поработать с какой-то сборной России. Я не особо рвался работать с основным составом, предлагал начать с юниорской или резервной команды, чтобы у меня было время втянуться, но было решено поставить меня старшим тренером мужской сборной.
– В России в биатлоне больше денег, чем в лыжах?
– Абсолютно точно нет.
– А были ли другие варианты? Из сборной России по лыжным гонкам?
– Из лыжной сборной предложений, конечно, не было, но варианты были.
– Можно ли на 100% перенести лыжную подготовку в биатлон?
– Даже у Бе, несмотря на его скорость, сейчас не получается выигрывать из-за промахов. В биатлоне стрельба связана с высоким тремором, поэтому ничего не получится, если взять одного тренера по лыжному бегу, другого – по стрельбе, надо все увязать в единое целое.
– Что вы ответите тем, кто считает вас неподходящим человеком для биатлона из-за того, что всю жизнь работали в лыжах, как воспринимаете критику Аликина и Васильева?
– Надо различать критику и критиканство. Критикуя, человек должен предположить или предложить выход. Я не все слышал, но никакого конструктива до меня не доходило. Вы предложите что-то взамен. Расскажите, как за 7-8 месяцев добиться результата. Понимаю, когда пишут зрители, которые не знают биатлон изнутри, но когда люди работали много лет в системе сборных команд… Это как минимум странно. Хотя научился спокойно относиться к псевдокритикам. А вот нормальную критику люблю, потому что она позволяет найти что-то новое, полезное.
Я не могу сказать, что разбираюсь в биатлонной подготовке от и до, но почему норвежцев и французов тренируют лыжные тренеры. Почему у них все получается, а тут пришел тренер по лыжным гонкам – и нужно его гнать? Вспомните, под руководством лыжного тренера Лопухова была достигнута наша последняя олимпийская победа. Я пришел в команду в которой не все в порядке. Мы сейчас напоминаем корабль, который сбился с нужного курса, необходимо перестроиться.
«Такого заряженного спортсмена, как Большунов, который готов делать любую работу, лишь бы она дала результат, я не знаю»
– Что есть у Большунова, чего нет ни у одного биатлониста?
– Я бы по-другому поставил вопрос: что есть у Большунова и нет у многих других спортсменов лыжной направленности? Целеустремленности и огромного желания добиться успеха. Такого заряженного спортсмена, который готов делать любую тренировочную работу, лишь бы она дала результат, я не знаю.
Плюс выдающиеся физические данные. Но не супервыдающиеся, как, например, у Клебо. Йоханнес – это двигательный суперталант, он сразу себя проявил, в отличие от Большунова.
Но теперь Саша вышел на первые роли, а за этим стоит огромный, самоотверженный труд. И труд не просто на тренировке, а в работе над собой всегда, круглые сутки. Таким спортсменом был Никита Крюков.
– В биатлоне такого пока нет?
– С таким уровнем мотивации и заряженности у нас пока нет. Не все так безнадежно, как вы могли подумать. Вырастить чемпиона можно. Хотя помимо старания нужны еще и физические данные. Вот Клебо – суперталант. Плюс у норвежцев очень качественная система – они его нашли, подвели, и полетела ракета. А Большунов во многом сделал все сам вместе со своими тренерами.
Не знаю, кстати, почему лыжники забывают Николая Нехитрова, который очень хорошо работал с Сашей на юношеском уровне и внес свою лепту. В отличие от того же Клебо, Большунов тогда не был на первых ролях, а раскрылся в молодежной команде у Юрия Бородавко, потому что работал больше и, главное, качественнее других. Здесь встретились два максималиста и итогом их работы стали сегодняшние победы.
– Почему в биатлоне тогда не так?
– Чемпионы-то рождаются не каждый день. В биатлоне есть много хорошего. Хотя биатлонные специалисты считают, что зря мы с малых лет разделяем биатлон с лыжными гонками. Норвежцы и немцы до 15 лет не разделяют лыжи и биатлон. Лыжная подготовка наших биатлонистов стала чуть хуже – поэтому мы становимся лишь бронзовыми, а не золотыми.
«Может человек, работающий с начала июля, разобраться в биатлоне как специалисты, работающие в нем всю жизнь?»
– Вы как-то отстраненно говорите о биатлоне, хотя вы старший тренер мужской сборной России.
– Я работаю в биатлоне менее года и не так хорошо знаком с системой подготовки, чтобы давать рецепты. Могу только предполагать. Пока плохо понимаю, как работает юниорская команда. Надеюсь, эту коммуникацию мы скоро наладим.
– Но вы понимаете, что болельщики могут подумать, будто старший тренер мужской сборной по биатлону говорит, что в биатлоне не разбирается?
– Это то, что я называю желтизной – вам нужна сенсация. А в чем человек может разобраться меньше, чем за год? Тем более если сравнивать с людьми, которые в этом виде спорта всю жизнь и то не все знают. У меня хорошие ассистенты, которые помогают разобраться в биатлонных тонкостях. Не отказываюсь и от советов коллег и ветеранов Мне нужно прежде всего разобраться в своих спортсменах – найти точки, на которые можно воздействовать, чтобы повысить результат.
– Вы хотя бы примерно их нашли?
– У кого-то находим, у кого-то трудности есть.
– Стоит ли создавать экспериментальные группы, которые будут заниматься по планам лыжников, как Халили у Егора Сорина?
– Карим занял шестое место на чемпионате мира. Это безусловно успех молодого спортсмена. Но как выступают его одногодки Лэгрейд, Кристиансен, Дале, с которыми он бегал на равных? Очевидно, что Карим с тренером Еленой Дмитриевной Огарковой решили поискать помощи у лыжного тренера, потому что не хватало скорости. За два года увеличили объем в полтора раза – надо у него спросить, что это дало, чего хотели добиться. Стрелять его хорошо научила тренер. Но появилась новая проблема – увеличивается скорость, ухудшается стрельба на какое-то время.
«Логинов мне не доверяет, потому что устал перепрыгивать от одного тренера сборной к другому»
– Какие выделите общие проблемы по итогам чемпионата мира?
– Давайте зайдем сначала: система физического воспитания в России рухнула, провал был и в лыжных гонках. Система подготовки в биатлоне оставляет желать лучшего – не зря же сейчас создана методическая комиссия, которая пересматривает всю систему подготовки. У нас до сих пор детский тренер работает как хочет, а не как нужно. В итоге тренерам юниорских сборных и основного состава приходится переучивать спортсменов в плане техники, методики.
А с юниорского тренера что спрашивают? Медали. У нас вся система заточена на юниорские медали, а не на взрослые. У нас по юниорам наград не меньше, чем у норвежцев, а то и даже больше. Меня мало беспокоит, что у Серохвостова нет медалей юниорского ЧМ. А его региональных тренеров, тренеров юниорской сборной – очень волнует. В первую очередь переживаю, с какими навыками Даниил придет в основную сборную.
Далее, у нас нет преемственности методики. Хорошо хоть в последние годы начали собирать информацию, что люди делали раньше. У Падина, который работал раньше, один подход, у Хованцева другой, у меня – третий. Даже если подходы близки, спортсмену нужно время на переключение. Эффект от нового упражнения, методики достигается не сразу. Пихлер вернулся в Швецию, а результаты появились только через 3-4 года. Нужно минимум два года, чтобы твою методику принял спортсмен.
Почему Логинов не доверяет мне? Потому что он устал перепрыгивать от одного тренера сборной к другому. Когда спортсмен доверяет тренеру и делает все, что должен, определенный результат будет, даже если методическое направление выбрано не идеально. А у нас спортсменам пришлось мотивацию возвращать, хотя некоторые, конечно, пришли с хорошим настроем на работу.
У всех наших конкурентов была возможность проводить чисто биатлонную подготовку начиная с июня, а то и с мая. Шведы и белорусы с апреля собрали команды. А мы начали в июле, год моей работы будет в начале июля. Хорошо, что спортсмены спокойно принимали, что не все получается, и потихоньку прибавляли, прежде всего Стрельцов и Латыпов.
Коронавирус подбил всю конкуренцию – Стрельцов, Поршнев, Томшин, Пащенко оказались после него не совсем дееспособны.
Об этом раньше не говорил, но у нас вся система, которая работает вокруг биатлонной сборной, хуже, чем в лыжной команде. Начиная от медицинского обеспечения и заканчивая подготовкой лыж, у нас не все замечательно. Например, залетов в смазке не было – уже хорошо. Но это не значит, что лыжи работали отлично. У австрийцев на чемпионате мира все дни работала шлифт-машина, а у нас часто не находилось даже подходящей ручной накатки. Как побеждать норвежцев, если у них лыжи в 95 случаях работают лучше наших? И также во всем. Специалиста-мануальщика не можем взять на работу уже полгода.
А лыжная команда обрастала нужными специалистами в течение многих лет. Большунову помогает мануальный терапевт Сергей Чечиль, который работает с 2013 года, еще я брал его в команду. Он знает всех досконально, в биатлоне таких специалистов нет.
– То есть, бронза – это еще неплохой результат?
– Это наш сегодняшний потолок, еще французы нам помогли. Объективно наше место четвертое-пятое в борьбе с немцами.
Наши лидеры были на самоподготовке – это не только плохо, это в чем-то и хорошо. Спортсмен сам себе предоставлен, психологически раскрепощен. Но, к сожалению, мы в целом не совсем профессионально подошли к этому. Надо было в где-то отчет со спортсменов потребовать жестко, в где-то содействие оказать. Самоподготовка может и вверх толкнуть, прежде всего психологически, но так не получилось. Может, в чем-то спортсмены расслабились. Мы еще не обсуждали это – не в сезоне же это делать. Анализировать будем после сезона. Весной с тренером и Александром Логиновым была договоренность, что Саша несколько сборов проведет вместе с командой, но, к сожалению, из-за коронавируса планы пришлось перестроить.
Если в будущем будет самоподготовка, надо понимать, на каких условиях спортсмен вольется в команду, какие контрольные нормативы. Не должна быть самоподготовка бесконтрольная – что хочу, то и творю. В воспитание спортсмена страна вложила большие средства, он получает зарплату – за это же надо как-то ответить.
Если в лыжных гонках отпускали на самоподготовку, то личный тренер отчитывался так же, как и старший тренер. А сейчас непонятно… Я должен отчитываться за работу, которую другие специалисты совершали без моего ведома и желания? Не хочу переходить на личности, но нельзя повторять этих ошибок.
– А вы не могли сказать, что я здесь старший тренер, давайте вместе?
– Считаю, в сборной должны быть те, кто хотят в ней быть. Или осознают, зачем они в ней. Иначе делать им в сборной нечего.
– И что делать, других набирать?
– Почему нет? Если человек может, но не хочет выполнять требования сборной? Это работа. Часто работа на износ, через «не могу», но с полным пониманием, что, как и зачем делается.
– То есть, если бы вы решали, Логинова и Елисеева в команде бы не было?
– Не знаю. С самоподготовкой Логинова было решено до моего прихода, Елисеев пошел следом. Меня спросили – я сказал, что не могу эти вопросы решать единолично, они должны быть утверждены руководством СБР. Я подписал заявление Елисеева на самоподготовку, потому что не видел смысла в пререканиях. Если спортсмен будет работать со мной, не веря в то, что делает, эффекта не будет.
Поэтому был смысл дать ему отработать так, как он хочет, и получить то, что мы получили. Если он дальше не задумается, то ему в сборной действительно делать нечего.
– То есть мы пожертвовали результатом в сезоне и на чемпионате мира, чтобы дать спортсмену отработать как он хочет хотел? Не слишком большая цена?
– Как я могу приказать человеку, с которым познакомился неделю назад? Сегодня еще можно было бы так рассуждать. В результате многолетних недоработок во взаимодействии со спортсменами мы получили, что биатлонист не очень-то доверяет тренеру сборной.
Да, в Норвегии Нортуга могут заставить работать в команде, но большая степень свободы остается. Однако если условного Петтера методика не устраивает и его отпускают, то не финансируют. У нас, правда, тоже за счет регионов и спонсоров в основном готовятся.
– Подводя итог: по вашему мнению, если спортсмен не хочет работать в сборной, то ему и не следует в ней быть?
– Есть система отбора. Приезжай, отбирайся – ты как любой гражданин России имеешь право попасть на любые соревнования, соответствующие определенному уровню.
– А разве Логинов и Елисеев не отбирались?
– Те, кто попал в топ-15 общего зачета Кубка мира, не отбирались.
«Ничего плохого про Польховского сказать не могу. Губерниев, если бы порой не говорил лишнего, был бы идеальный, как Озеров»
– Какие у вас отношения с Польховским?
– Абсолютно нормальные, рабочие. Да, у нас нет личной дружбы, мы познакомились только сейчас на работе. Преподносится много выдумок, но у меня глобальных противоречий по подготовке, выбору мест не было. Он минимально вмешивался, все обсуждения были адекватными, ничего плохого сказать не могу.
– Читал мнения, что Польховский на вас с Шашиловым стрелки за неудачи перевел, вы этого не чувствуете?
– Я не успеваю читать все интервью, не знаю, всего что он говорил, но ничего такого не слышал. Работа Польховского – прежде всего организационная. Методическая – старших тренеров. Иногда главный тренер может высказать мнение или вмешаться в работу, но окончательное решение за мной.
– Как вы относитесь к Губерниеву?
– Я с ним давно знаком. Считаю, что это лучший комментатор, который у нас есть. Единственный, который приходил в команду и готовился, прежде чем рот открывать по телевизору. Узнавал данные спортсменов, тренеров, где, с кем тренировался, лично знакомился со спортсменами. А у нас часто говорят комментаторы о спортсменах, которых с трудом узнают в лицо.
Губерниев работает профессионально. Да, он порой, как нам кажется, говорит лишнего, но он высказывает свое мнение, имеет право. Если бы он работал на советском телевидении, его бы ограничивали в этом плане, был бы как Озеров в свое время, идеальный комментатор. По эмоциональности, информативности, слову он мне нравится больше всех. Поклониться ему готов за то, что сказал про Эдуарда Панжинского отца и тренера олимпийского призера Александра Панжинского, который таскал резак на себе в Хабаровске. Я сам по себе знаю, что это такое.
– Вы могли повлиять на Логинова, чтобы он говорил со СМИ, и как вы относитесь к его отказу?
– То, что произошло, это влияние многих людей на него, не только из СМИ. У нас любое слово переворачивается, а если еще не доскажешь, то за тебя точно доскажут. Иногда открываю прессу – волосы дыбом. Я даже подумать так не мог, не то, что сказать. Это нормальная человеческая реакция.
Тем более надо учитывать особенности его характера. А тему с допингом я вообще не поднимаю, она очень тяжелая для него. Человеку сломали карьеру. Не знаю, что там было, но это же надо пережить. Может, пройди вы через все, через что прошел Логинов, и вы бы закрылись.
– Но я все-таки на другом месте, какие-то слова сквозь зубы можно было бы сказать…
– Лучше не говорить вообще, чем сквозь зубы.
«Если Логинов скажет, что готов работать со сборной, для меня это будет суперпроблема»
– Вы критиковали Логинова, 16 и 17 февраля много чего наговорили. Это вас вывели на эмоции, вы психанули?
– Психанул – это не про меня. Но я был недоволен результатом. Про Логинова сказал раньше, чем нужно – надо было после чемпионата. Товарищи, к мнению которых я прислушиваюсь, сказали, что я был неправ. Согласился.
В лыжной спринтерской команде, которую я тренировал, спортсмены бы в таких условиях отреагировали совершенно спокойно, я гораздо резче критиковал каждого из них. Они понимали, что я говорю правду. С Сашей у нас нет таких доверительных отношений, и, конечно, я был неправ, сказав те слова перед эстафетой. Жалею не о самих словах, а о том, что сказал их не вовремя.
Добавить мне нечего – системы взаимодействия со спортсменом на самоподготовке не было, мы получили неудовлетворительный результат. Что при этом сделали, мы не можем понять до конца. А «примерно понимаем» – в спорте высших достижений это разница между 20 местом и первым.
Если Логинов скажет, что готов работать со сборной, для меня это будет суперпроблема, потому что я о нем знаю очень мало. То же самое с Елисеевым, хотя от него чуть больше информации. Будем пытаться ее получить.
– Какие главные выводы вы сделали для себя из этого сезона?
– (смеется) Держи язык на замке…Если серьезно, есть понимание, что и с кем нужно изменить. Почему-то считается, что тренер работает со всеми одинаково, но на заключительном этапе перед Кубком мира у меня на каждого спортсмена был свой план. В связи с коронавирусом все оказались в разном состоянии.
– Вы останетесь на посту после этого сезона?
– Вопрос не ко мне.
– Какие задачи стоят на концовку сезона?
– Молодым ребятам есть что доказывать. Мы не имеем права опуститься ниже пятого места в Кубке наций, чтобы сохранить максимальную квоту, но отрыв от шестого большой, можно побороться за четвертое, да и третье, хотя это уже не так важно. В эстафете хотим попробовать тактические варианты, хотя у нас ограничен выбор.
Карим Халили в хорошем состоянии закончил чемпионат, да и остальные последнюю гонку пробежали неплохо. Всем есть, что доказывать.
«Спринтерские нюансы уже приходят в дистанционные гонки. А у нас этот пласт просто закрыли»
– На фоне спринтов на чемпионате мира по лыжным гонкам, что вы думаете сейчас о расформировании вашей спринтерской группы в лыжной сборной?
– Мы разговаривали с Николаем Петровичем Лопуховым, который начинал спринтерское направление в стране. Я на основе его наработок продолжил – и эта преемственность помогла уже через год выиграть Олимпийские игры. Нам очень горько, что спринтерской группы нет.
Когда Нортуг испытывал проблемы на финише, норвежцы на сезон отправляли его в спринтерскую группу, и опять получали хорошего финишера. Крог несколько лет готовился в спринтерской команде, и в 2017 году благодаря спринтерским приемам отбил атаки несокрушимого тогда Устюгова. Я уж не говорю про сам спринт.
Спринт – это специализация, которая подразумевает свою тактическую, техническую, физическую подготовку. Это целый пласт, который у нас просто взяли и закрыли.
В 2018 году на курсе повышения квалификации я делал доклад по спринтерской подготовке. В том числе обратил внимание, на чем выигрывает Клебо. Например, Большунов выносит руку прямо вперед, Клебо – поднятую вверх. В результате у Клебо повышается частота, сразу формируется атакующая позиция. И эти спринтерские нюансы уже приходят на дистанционные гонки. Часто на финиш заходят до пяти человек, и надо именно в спринтерском ключе с ними разбираться.
Не нравятся Лопухов, Каминский, но само-то направление… Очевидно, что спринтерских качеств не хватает даже девушкам. Я уж не говорю про тренерские ошибки, когда банально спортсмены были неправильно по этапам расставлены. В запасе сидит такой парень, как Артем Мальцев, который выиграл контрольную тренировку на 15 км, отлично держит скорость. В 2017 году он у нас прекрасно проявил себя на предолимпийской неделе в Пхенчхане в командном спринте.
Глеб Ретивых – хороший, скоростной на легкой трассе. Но что с ним ни делай, он чистый спринтер. И все спринтерские качества у него кончились на втором этапе, а его использовали финишером в третьем. Что вы от него ждали? Что Ретивых обыграет Клебо? Он оказался заложником этой расстановки, тактики.
Ретивых говорит, что Большунов зря пошел в отрыв? А что ему было делать? Пеллегрино не обыграл бы Ретивых? Шанава не обыграл бы? Тогда четвертое место. Большунов выбрал из того, что было, совершенно правильное решение.
– Как вы оценили то, что Самуэльссон взял флаг, финишируя вторым?
– Молодец, что любит свою страну. Единственное, что мне в нем не нравится – его язык.
Почему-то меня никто не спрашивает, комфортно ли мне без нашего флага было. Когда у меня Крюков отказался выступать на Олимпиаде в 2018 без флага, я его не очень понял, уговаривал не выступать на эту тему. Он продержался неделю-две, потом объявил, в итоге мы даже немного поспорили. Высказал ему, что зря он поторопился с речью, вдруг передумал бы. Но в итоге его не пригласили, и вопрос не возник. Сейчас я намного лучше его понимаю, мне было очень неуютно на этом ЧМ. Хотя думал, что я взрослый человек, и все восприму очень спокойно. Но когда почувствовал на себе, все оказалось не так просто, как со стороны.
