Биатлонистка сборной России Яна Романова поделилась с обозревателем «СЭ» своими мыслями по поводу кошмарного прошлого сезона, назначения Вольфганга Пихлера на пост старшего тренера российской команды и впечатлениями от первого месяца тренировок под руководством немецкого специалиста.
Елена ВАЙЦЕХОВСКАЯ
из Рупольдинга
— Знаете, я ведь совершенно не была в восторге, когда узнала, что Вольфганг Пихлер станет старшим тренером сборной…- с этой фразы началось наше интервью с Яной Романовой. – Дело было вовсе не в том, что я плохо относилась конкретно к этому тренеру, — продолжала спортсменка. – Просто я, как и большинство российских болельщиков, придерживалась той точки зрения, что в нашей стране имеется достаточно много специалистов, способных тренировать сборную команду. А в этом случае, как мне кажется, нужно обращаться за помощью прежде всего к своим.
При этом я допускала, что Пихлер – выдающийся тренер, который добивался высоких результатов со многими спортсменками. И все равно ничего не могла с собой поделать. Думала даже о том, что руководители СБР просто пошли по наиболее простому пути: пригласили специалиста, чье имя в большей степени на слуху.
— Большинство биатлонных болельщиков, как мне кажется, придерживаются сейчас мнения, что ниже, чем упал российский биатлон в прошлом сезоне, падать просто некуда. А что думаете по этому поводу вы?
— У нас, если честно, было похожее ощущение. Самое ужасное, что никто толком не понимал, кого в этом винить: тренеров ли, спортсменов… Чувство вины просто-таки витало в воздухе. С каждым месяцем ситуация становилась все хуже и хуже и перед чемпионатом мира в Ханты-Мансийске мы уже вообще не понимали, что думать и что делать. Чемпионат стал последней каплей. Я, помню, финишировав в последней гонке, поняла, что не в состоянии продолжать все это. И попросила вообще освободить меня от стартов на этапе Кубка мира в Осло. Решила поехать домой, чтобы хоть как-то попробовать подготовиться к чемпионату России.
В голове продолжали крутиться все те же мысли: как могла Анна Богалий-Титовец зайти на три круга в эстафете? Как могла Катя Юрлова отстрелять до такой степени нестабильно? Ну ладно штрафной круг, но по три? Как могло вообще случиться все то, чего не случалось никогда прежде?
В общем, это было каким-то ужасом. Все старались держаться и не подавать виду, насколько расстроены, но что происходило наедине с собой, оставалось только догадываться. Лично я не могу вспомнить ни одного положительного момента за сезон. Разве что в самом начале, когда тренеры говорили, что мы обязательно разгонимся и все будет нормально.
Сначала мы надеялись на это, потом на чудо. Но чуда не произошло.
— И после столь катастрофического сезона вы приезжаете с опозданием на первый сбор и попадаете прямо в пекло.
— Да, на 95-километровый велокросс. Когда мы проехали первые 25 километров, на которых, как потом выяснилось, были наиболее тяжелые подъемы, мне стало по-настоящему жутко. Во-первых, я поняла, что не выдерживаю общего темпа и начинаю отставать. Ехать такую дистанцию в одиночку гораздо тяжелее: куда приятнее и проще крутить педали в группе. Когда я осталась одна, в голове крутилась только одна мысль: что осталось ехать еще целых 65 километров. Сначала у меня затекли и почти отказали ноги, потом руки, спина… Я была близка к тому, чтобы вообще бросить велосипед на дороге, пешком пойти в сторону аэропорта и как можно быстрее улететь, куда глаза глядят. В довершение ко всему я заблудилась и проехала три лишних километра. В общем, добралась до финиша в каком-то жутком состоянии.
— А что чувствуете сейчас?
— У нас с девочками до сих пор периодически возникают опасения, что с нагрузками столь высокого уровня мы можем просто не справиться. Мы довольно часто обсуждаем это между собой, и я вижу, что не одинока в своих опасениях. За три недели сбора мы выполнили такой объем скоростных нагрузок, какого не делали за все прошлое лето. Одновременно с этим нет ощущения, что мы вымотаны. Каким-то образом успеваем отдыхать. Я порой ловлю себя на мысли, что мне хочется работать. Есть даже некая внутренняя гордость, что получается справляться с такими нагрузками. Если бы кто-то из тренеров год назад сказал мне, что нужно два часа бегать кросс, я, наверное, полдня себя жалела бы. А в Рупольдинге в заключительный день сбора после совершенно жуткой утренней тренировки на горе на лыжероллерах уже размышляю совершенно иначе: два часа бегать? В среднем темпе? Господи, ерунда-то какая… И я ведь на самом деле получила удовольствие от этого бега.
«Спорт-Экспресс»
