В прошлом сезоне Иван Якимушкин из группы Олега Перевозчикова дважды добрался до топ-3 на этапах Кубка мира.
- На что рассчитывает в сезоне предстоящем?
- Как воспринимает то, что его ровесник Александр Большунов уже забрался на заоблачные высоты в плане результатов?
- Он действительно самый резкий лыжник сборной России в плане характера?
- Иван пообщался с проектом «На лыжи!» и ответил на все вопросы.
– Прошлый сезон стал для тебя пока лучшим в карьере?
– Если судить по результатам, то да. В концовке даже пожалел о том, что не поеду в Северную Америку и не смогу побороться на последних этапах – состояние было прекрасное. Но как раз тогда начиналась пандемия коронавируса, последние этапы были отменены, и я уже изменил свою точку зрения. Высшие силы, видимо, уберегли меня от того, чтобы четыре дня жить в аэропортах, как рассказывали ребята, которые отправились на финальные этапы.
– Тогда ещё не было понятно, что ждёт спортсменов дальше?
– Вообще ничего не было понятно! Когда сезон официально был закрыт, тренировки нужно было как-то продолжать. А тебя выгоняют даже с родной «Жемчужины Сибири» из-за предписаний Роспотребнадзора. Ехать куда-то уже нет возможности. Как-то приходилось выкручиваться, где-то бегать, где-то заниматься на тренажёрах. Лично для меня главная проблема была в том, что межсезонье продолжалось очень долго! Не уверен, что это положительно может повлиять на подготовку.
– А как вообще подготовка к сезону прошла?
– Да всё было как-то непривычно. Обычно все тренеры стараются проводить сборы там, где всё знакомо, где есть определённые контрольные точки, по которым можно судить о степени готовности спортсмена. Более того, стараются проводить все сборы в те же самые даты. А в нынешнем году всё было не так. Плюс с началом подготовки немного затянули. Обычно начинали мы в середине мая и до конца месяца стояли на лыжах в Норвегии. Сейчас мы в тот же период по домам самоподготовкой занимались. Я ещё и учёбу в вузе заканчивал. О том, насколько плодотворной получилась работа, мы узнаем только зимой.
– Твои ровесники Александр Большунов и Йоханнес Клэбо выиграли множество титулов. Как ты к этому относишься?
– Совершенно спокойно. Я считаю, что тут в первую очередь от тренера зависит, какие задачи он ставит перед подопечным. Часто ведь бывает, что в новой группе и у нового тренера спортсмен начинает в первый же год демонстрировать рост результатов. На второй год рост есть, но не такой значительный, а на третий год наступает эффект «плато», спортсмен дошёл до какого-то уровня и остаётся на нём. А бывает так, что рост идёт постепенный, но практически каждый год. В группе у Юрия Викторовича Бородавко что Саша Большунов, что Денис Спицов рано и очень резко прибавили. Может быть, тренер их так подвёл на этот уровень, а может, они чисто физиологически оказались к этому готовы, что не было смысла тянуть. Это же как в гонке – кто-то начинает на все деньги, а потом будь что будет, а кто-то рационально старается разложиться.
– У тебя процесс роста идёт постепенно?
– Да, именно так. Когда я только пришёл в группу к Олегу Орестовичу, то в чём-то прибавлял, в чём-то терял, а мозг не успевал это переваривать. Начинаешь бежать, как раньше, а у тебя ничего не получается. Ну и багажа знаний в первый год не было, чтобы проанализировать всё. Но приходит опыт, а с ним и результат.
– Скажи, а есть соперничество между разными группами сборной России?
– Не между группами, а между спортсменами, ведь каждый борется за своё место под солнцем. И совершенно без разницы, с кем ты выходишь на старт – на лыжне все друг другу соперники. Все хотят показать тот максимум, на который готовы, чтобы попадать на этапы Кубка мира.
– Ты мог бы поступить, как Устюгов с Клэбо в спринте Зеефельда?
– Не буду называть имён, но я знаю, что некоторые тренеры перед спринтами даже прорабатывают тактику, как зажать и выдавить соперника. Блин, да если у тебя силы есть, ты просто убежишь, а если сил нет – отойдёшь. Лично я, если чувствую, что не могу поддержать такой же темп, отойду. Но так делают далеко не все, многие стараются перекрыть траекторию, сделать что-то неспортивное. Зачем, ребята?! Нам ведь дальше вместе бегать. Опять же, это сейчас говорить легко, а в гонке, когда пульс зашкаливает, происходит выброс адреналина, в ноги свинец налит, мозг команды отдаёт с опозданием, и ты на эмоциях что угодно можешь сделать. Меня смешат эксперты, которые смотрят по телевизору и всерьёз начинают обсуждать и осуждать кого-то. Не могу сказать, что я бы так никогда не поступил, как Серёга, но я не могу его осуждать. Ничего криминального не произошло, кстати. Устюгов тогда через минуту вышел и сказал что-то типа «ну и ладно, блин», Клэбо примерно так же. А СМИ раздули историю до невероятных масштабов. С другой стороны, интерес к чемпионату мира мгновенно вырос.
– Тебе ближе по типажу такие лыжники, как Большунов, который весь в себе, заточен на результате, или как Нортуг, который делал из гонок шоу?
– Петтер действительно был крут! Он мог себе позволить делать шоу, финишировать задом наперёд, подначивать соперников. Если бы у меня было столько физических возможностей, как у Нортуга, я делал бы точно так же! Ты ведь многое получаешь от этого вида спорта, но и отдавать что-то тоже должен, правильно? Нортуг придал лыжным гонкам мощный толчок в плане интереса зрителей, спонсоров. Петтер придавал нашему виду спорта медийность и побеждал, а медийности без побед не получится. Но лучше, если в лыжнике будет симбиоз Нортуга и Большунова.
– Сейчас есть кто-то в лыжных гонках, кого можно сравнить с Нортугом?
– Не хотел бы никого ни с кем сравнивать. Он уникален, как и любой из нас. Сейчас ведь лыжные гонки очень интересны в плане соперничества. В его время Норвегия особенно у девушек просто доминировала. А сейчас есть и Наташа Непряева, и шведки крутые появились, у парней российские лыжники регулярно норвежцев с пьедестала сбрасывают. У каждого времени свои герои.
– Какие отношения у россиян с норвежцами?
– Они классные ребята. Просто общение у нас короткое из-за языкового барьера. Но никто на нас не фыркал, не отворачивался. Я сомневаюсь, что они про нас плохо думают. Нужно учить язык, чтобы можно было общаться на разные темы, а не просто здороваться и дежурно спрашивать, как дела.
– У тебя резкий характер? И с судьями можешь пререкаться, и соперников иногда не жалуешь?
– Я такой, какой есть. И всегда говорю то, что действительно думаю. Если мы всегда будем молчать – это тупик. Лучше прояснить любую ситуацию, чем промолчать. Например, на стартах в Тюмени на разминке судьи мне сделали замечание за то, что я катался без номера. Да я же не специально это сделал. Просто вышел из бокса без номера, по дороге его получил, а был в жилетке. Разогрелся, съехал со спуска, снял жилетку и надел номер. Я признаю, что нарушил правила, но, уважаемые судьи, вы ведь тоже спортсменами были. И наверняка в этой ситуации повели бы себя так же.
– Ты всегда считаешь нужным всё высказать или можешь промолчать?
– Зависит от ситуации. Если я вижу, что мои слова не принесут никакого эффекта, я лучше промолчу. Но если я вижу, что человек готов меня выслушать, я попытаюсь донести до него свою точку зрения. И сам постараюсь понять своего собеседника. Для меня не составляет труда произнести фразу – извини, я был неправ.
– А что было на Универсиаде в Красноярске, когда у тебя конфликт на трассе с Александром Терентьевым произошёл? Вернее, на судейской комиссии после того момента?
– Ничего страшного, на мой взгляд. С Саней мы все вопросы сразу решили, никаких проблем или обид. А во время общения с судьями было определённое недопонимание «отцов» и «детей». Люди, особенно старшего поколения, считают, что они правы только в силу возраста. Извините, но такой принцип не работает автоматически. Я всегда признаю, если я был неправ, и я уже об этом сказал.
– Ты сказал, что в мае уделял много времени учёбе. Закончил вуз?
– Да, получил диплом Тюменского университета нефти и газа. Отучился на факультете «Нефтяное дело», стал инженером по эксплуатации нефтяных вышек. Признаюсь, мне было очень сложно! На моей специальности люди учатся четыре года, а я учился семь. Только по этому факту можно сделать вывод о том, как давалась учёба.
– Что дало тебе это обучение?
– Определённое развитие. Кто знает, как сложится дальнейшая жизнь? Возможно, это пригодится мне в будущем. Но, признаюсь, таких знаний, как у тех студентов, что учились очно, у меня нет. Мои однокурсники проходили практики на нефтяных вышках, где им сразу посоветовали забыть всё, чему учили в вузе. Но и они не могут сказать, что овладели профессией. Чтобы это сделать, нужно на вышке пять лет отработать.
– Ты готов к такому?
– Никто не знает, что ждёт нас в будущем. Лыжи ведь не на всю жизнь, правильно? Не исключаю, что я поеду на вышку на пять лет, а может и на всю жизнь. Но пока я действующий спортсмен, и моя главная задача – продолжать развиваться, чтобы всплеск результатов в прошлом сезоне продолжился и в предстоящем.
– Твои интересы помимо лыж?
– Мои интересы совпадают с интересами моей девушки Ольги Кучерук. У нас семейная жизнь, и мне это нравится. Всё свободное время стараемся вместе проводить. В соцсетях нечасто бываем. Недавно внезапно выяснили, что можем и по две недели в соцсети не заходить, и даже больше. И телефоны по три-четыре дня не заряжаем. Но от жизни не оторваны, нам интересно, что происходит в мире, куда мы движемся и к чему придём.
