Известный российский биатлонист, завершивший карьеру в этом году, с 8 июня приступил к работе в новой для себя сфере. 35-летний Иван Черезов назначен официальным представителем бренда IZHMASH и отныне будет курировать все спортивные проекты оружейного концерна «Калашников». Sovsport.ru расспросил Черезова о его новой работе и, конечно, о биатлоне.
ЗДРАВСТВУЙ, ОРУЖИЕ
— Перед нашей встречей вы были в СБР. Что связывает бывшего биатлониста с этой организацией?
— Встречался с президентом СБР Александром Кравцовым по поводу сотрудничества.
— Кого представляли?
— Концерн «Калашников». Получил предложение возглавить все спортивное олимпийское направление в нем. Отвечать за развитие бренда, оружия, сервисного обслуживания на соревнованиях, за коммуникацию со спортсменами, тренерами, федерациями, аренами, регионами.
— Только в биатлоне?
— В перспективе и в пулевой стрельбе. Сейчас концерн активно модернизируется, продукции много, в том числе и спортивной. Понадобился человек, способный говорить с покупателями и заказчиками на одном языке. Я подумал — согласился. Изложил мысли, сделал небольшую презентацию.
— Что показывали?
— В Ижевске, откуда я родом, делают классное оружие. 8 из 19 российских медалей на этапах последнего Кубка мира были завоеваны при участии биатлонистов, стрелявших из отечественных винтовок «Би-7». Но конкуренция высокая, в концерне понимают: нужно развиваться. Сам я более 10 лет выступал с немецким оружием. Составил список: что у нас в плюсе, что в минусе, на что сделать упор. Наметил направления: сборные, региональные команды, детские школы. Показал зарубежные аксессуары: заплечные и антабочные ремни, ложа, регулируемые прицелы.
— Работа у вас теперь будет кабинетная, стендовая или лабораторная?
— Главным, думаю, станет общение с тренерами команд, профильными специалистами. Донесение их пожеланий до производственного сектора, перенос технологий с изделий высшей категории в массовое производство. Ясно, что самое важное в оружии — качество. Но не менее ценны эргономика и дизайн. У всех топ-спортсменов, если обращали внимание, винтовки яркие, индивидуально узнаваемые. Это и нам нелишне учитывать, идти спортсменам навстречу. Имидж многое значит.
— Что вас сейчас связывает с Тюменью, которую представляли на соревнованиях?
— Тюмень всегда была внутренне близким, приятным городом, где много друзей. И проводили из спорта меня там душевно, спасибо губернатору Владимиру Якушеву. Предлагали остаться в том или ином качестве.
«ТРЕНИРУЕШЬСЯ — И ЕЩЕ ХОЧЕТСЯ»
— Какими были месяцы после завершения карьеры? Как дались физически и морально?
— Ощущения поначалу были странными. Привык, что каждый день, в любое время года, надо идти на тренировку. А тут вдруг раз — и не надо. Физическое состояние такое было в марте-апреле, что мог на старт выходить. В подъем поработать? Легко. И теперь вдруг возникло сожаление: а ведь такого больше не будет. Чтобы в подъемы заходить, спорту нужно посвящать все свободное время, по-другому никак.
— Мишени с лыжами снятся?
— Не знаю, получится ли объяснить… Я в последний год работал с тренером Андреем Крючковым. Открыл для себя новые ощущения, постиг суть и структуру тренировок, погрузился в работу глубоко и с удовольствием. Но в феврале решил: заканчиваю. И где найти мотивацию на две тренировки в день? Тем более два месяца перед весенним чемпионатом России работал дома, не выступал.
— Не звали?
— На Кубок России сам не поехал, готовился к чемпионату. Но дело не в этом. Я долгие годы делал большую работу и двигался вперед по миллиметру. А в минувшем сезоне наступил прорыв. Начал работать с Крючковым год назад, и после первой тренировки, через два-три дня он говорит: «Не знаю, что с тобой делать. В техническом плане все плохо. Любой элемент возьми — все не так. Движение рук, положение тела, работа ног — везде куча ошибок. В твоем возрасте технику поменять нереально. Хотя бы один элемент — будет здорово. Давай попробуем». С того момента я контролировал на тренировке каждое свое движение, расставлял внутренние акценты. С мая по ноябрь все шло медленно, с трудом. И вдруг поздней осенью — волна ощущений. Прорвало!
— Как вы это поняли?
— Тело ведь не воспринимает градусы и углы, под которыми надо ставить руку или ногу, главное ощущение, движение должно быть комфортным. На первых порах голова командует. А уже потом приходит автоматизм. И ко мне пришел, прямо волной накатило, поперло. Летал на тренировках с воодушевлением, не заметил, как декабрь прошел. Легкость появилась, скорость. На Кубке России и «Ижевской винтовке» — первый-второй. Январь смазал по другим причинам, в феврале решил уходить, а меня на лыжи тянет. Вот прямо хочется, кайф ловишь. Тренируешься — а тебе мало. И не потому, что надо, а потому, что приятно. Как будто новый мир открываешь.
«ВАНЯ, СПАСИБО!»
— Получается, до 33 лет вы бегали неправильно?
— Ни с кем не делился особо, но понимал: в технике проблемы. Особенно в горном ходе. Тратил много сил — получал малую отдачу. Отыгрывался на равнинном рельефе. Потом Крючкову сказал: что-то со мной не то. Он посмотрел — и началась совсем другая работа.
— Если так, может, не стоило заканчивать?
— Для этого надо было быть в сборной, готовиться с ней к сезону. А я по рейтингу не проходил. Должен был бегать этапы Кубка России, пробиваться на Кубок IBU, а уже потом…
— Не было уверенности, что все лето проработаете не напрасно?
— В сезоне 2014-2015. На «Ижевской винтовке» пробежал хорошо свой этап эстафеты. На следующий день — конъюктивит. Даже пристреляться не могу, плывет картинка. Тренеры говорят — в молоко палишь. Если ты в команде, тебя поймут. А когда нарабатываешь рейтинг, такие неприятности почти непоправимы.
— На чемпионате Франции этого года Мари Дорен-Абер и Анаис Бескон остановились на финише, чтобы дать выиграть подруге по команде Марин Боллье, которая объявила о завершении карьеры. Вам тоже помогли взять бронзу на чемпионате России?
— Нет, все было серьезно. Чемпионат страны — один из главных отборов в сборную, кто пропустит? У нас не Франция, где по 10 человек на старт выходят. Зато какие мне праздничные проводы сделали! Не только не ожидал — поражен был. На последнем круге вкатываюсь на стадион, а в руках у всех зрителей листы со словами: «Ваня, спасибо!». Целый флэш-моб. Потом ребята на руках качали. Было дико приятно.
— Не думали пойти в тренеры после завершения карьеры?
— Не хочу лукавить: тренерская работа интересная. И сотрудничество с Крючковым в этом смысле подстегивает. Когда все понимаешь, чувствуешь на себе, от работы одно удовольствие. Перед минувшим сезоном впервые возвращался с 21-дневных сборов не уставшим, хотя объем проделал огромный.
— Почему Крючков, которого вы так хвалите, до сих пор не в сборной?
— Не ко мне вопрос. Но как его не хвалить, если Шипулин при нем дорос до вторых-третьих строчек в общем зачете Кубка мира? Волкову в октябре 2014 операцию делали на руке, а в марте он — полноправный участник чемпионата мира и выиграл 2 золотые медали на чемпионате Европы. В минувшем сезоне с медалями не сложилось, но прогресс подопечных Крючкова налицо.
— То есть в тренеры пойти все-таки готовы?
— Уже нет. Работаю в другом месте. Да и не у каждого спортсмена получится стать тренером.
— У вас ведь было звание майора ФСО?
— Было. Потом случилась реструктуризация, спортсменов вывели за штат. Но и оттуда предложение о работе поступало.
КАТАСТРОФА
— В сентябре 2011 года вы получили тяжелую травму на летнем чемпионате России в Уфе: перелом обеих лодыжек с разрывом суставной сумки с вывихом наружу левой ноги. Правильно будет сказать, что вся карьера разделилась на «до перелома» и «после перелома»?
— Конечно.
— Через сколько дней или часов после травмы поняли, насколько все серьезно?
— Не сознавал серьезности. И не нашлось кого-то с опытом, чтобы подсказал: успокойся, на год вообще про спорт забудь. Чем быстрей пытаешься вернуться после таких травм, тем хуже себе делаешь. Боль начинает корректировать движения, техника меняется, нарабатываются неправильные моторные программы. А ты не понимаешь, что это из-за боли. Думаешь, так и должно быть. Следовало пропустить 2012 год, конечно. И даже 2013 пожалуй, до февраля-марта. Заниматься одной только реабилитацией.
— Было не так?
— Мягко говоря. Лежал в гипсе и думал: сейчас срастется, встану и побегу. В чемпионате мира собрался участвовать на полном серьезе. За четыре с половиной месяца к любому старту можно подготовиться! А потом уехал в Нью-Йорк на реабилитацию, мышцы разрабатывал, которые в объеме чуть ли не в два раза спали. Вернулся, чувствую: в подъем не могу забежать. Хотя раньше их и не замечал. Вот это, думаю, катастрофа.
— Сейчас нога на погоду не ноет?
— Никаких проблем. Следы от шрамов только.
— Для себя бегаете?
— Ловлю интересные ощущения. Раньше как было? Много калорий получаешь — много отдаешь. А когда нагрузки падают, баланс теряется, что-то из тебя не выводится, ходишь, как надутый. И понимаешь: нельзя без тренировок, надо двигаться.
— Не думаете, что не до конца реализовали себя в биатлоне?
— Есть такое. Касается в первую очередь личных медалей на Олимпиадах и чемпионатах мира. Одну причину уже назвал: желание побыстрее вернуться после травмы.
— А другие? Что изменили бы в карьере, если бы могли?
— Андрей Гербулов, тренер по стрельбе, сказал после Ванкувера: если хочешь расти, уходи на самоподготовку. В команде уткнешься в потолок. Посоветовал тренером Сергея Чепикова. Но в 2010 не получилось, а на следующий год созвонились, встретились, начали работать. В конце апреля вышел на большие тренировочные объемы, прекрасно себя чувствовал. Был в команде, но давал себе дополнительную нагрузку. Гербулов, который как раз стал старшим тренером, одобрял. Все шло хорошо, пока в сентябре не сломал ногу.
— Спортсмен на самоподготовке сам платит тренеру?
— По-разному бывает. Но если речь о сборниках, платит чаще всего государство.
КПД БЬОРНДАЛЕНА
— Кого считаете лучшими тренерами за карьеру?
— В стрельбе — Гербулов. По функционалу — Крючков. А самая лучшая команда — с 2005 по 2010 год, с Кругловым и Чудовым, когда Владимир Аликин был старшим. Молодые были, дружные, отношения прекрасные. Золотое время. Еще работал с Евгением Колокольниковым. По неопытности не очень серьезно воспринимал, ветрено. Есть план — выполнил. Не задумываешься — правильно, не правильно… Теперь понимаю: своим спортивным долголетием обязан и ему тоже. Все было по-научному, графики нам чертил, показывал работу митохондриальной системы, усвоение высотных нагрузок…
— Прошло пять лет с тех пор, как вы провели на огневом рубеже в Оберхофе почти три минуты. Как сейчас объясните то «залипание» без стрельбы?
— На принцип пошел.
— Не было мыслей: «Меня ж за это после финиша съедят!»
— Понимал, что уже накосячил. А если бы еще на круг заехал? Решил выцеливать до конца. Потом все ржали, конечно.
— Рассказывали, на «Ижевской винтовке» вы однажды после стрельбы пошли навстречу движению.
— Не я — Чепиков. На летнем чемпионате по кроссовому биатлону в Новосибирске поставил винтовку после стрельбы и рванул не в ту сторону. Окликнули — развернулся.
— Долголетие Бьорндалена — аномалия?
— Раньше все говорили: «Надоел». А теперь болеют за него, интересуются, сколько еще продержится. У норвежца очень высокий технический КПД. Я как трактор: расходовал массу сил, чтобы выдать свою скорость. А он ровно столько, сколько нужно. Идеальный баланс. Правда, Бьорндалену уже тяжело поддерживать форму весь сезон.
ПУСТЬ СОР БУДЕТ В ИЗБЕ
— Какая победа в карьере для вас главная?
— Это не место на подиуме, а глубина тренировочного процесса, которую я постиг с Крючковым в последний год. Моя внутренняя победа. Над собой. До травмы бегал и бегал, тратил природный ресурс. Потом все нарушилось, стерлось, оказался на нуле. Но, поднявшись через осознание и понимание, могу сказать: теперь знаю, что нужно делать, чтобы выиграть. Точно знаю. Такое рождает спокойствие и уверенность.
— Но и сожаление, разве нет? «Почему так поздно», — не спрашиваете себя?
— Жаль, что судьба не свела с Крючковым раньше. Но как я на это мог повлиять?
— А на что могли повлиять и повлияли?
— До Турина-2006 была проблема: проседал на последнем круге. Западала скорость, причем серийно, в нескольких гонках. И не из-за «физики».
— А из-за чего?
— Психология. Чтобы легче было терпеть, научил себя разбивать последний круг на участки. Визуальная память хорошая, намечал мысленно: сначала до той точки дойду. Потом до следующей. Голова начала работать по-другому, переключалась, не мешала телу.
— Есть то, чего вы никогда не расскажете журналистам о своей биатлонной карьере?
— В любой избе есть сор, который нельзя выносить. Зачем? Между собой обсудили — достаточно.
— Чемпионат мира 2009 года в Корее из этой серии?
— А что там было? Трое ребят уехали из сборной по известной причине. Коля Круглов заболел. А мы, оставшиеся, на обед спускаемся — у лифта куча камер и иностранной прессы, все нас снимают. Морально тяжело. Но и только.
— Вы по-прежнему не прочь погонять на мотоцикле?
— Теперь еще и на квадроцикле. Гружу в прицеп, еду в Екатеринбург к Шипулину, оттягиваемся по грязям и лесам.
— Там же клещи энцефалитные.
— Когда весь в черной жиже, они как-то не цепляются.
Евгений Дзичковский, «Советский Спорт»
