Не хотел Иван Черезов давать интервью. «Я сторонник того, чтобы сначала что-то показать, а потом рассказывать». Но все же поговорили. Иван в команду отобрался, начинает сезон в Эстерсунде с гонки на 20 километров. Говорит, что это нельзя назвать его возвращением – никуда, мол, и не уходил.
Еще говорит – работать стал по-другому.
— Я готов настолько, насколько мне позволяет ситуация. Нужно было пройти контрольный старт и попасть в команду. Сделано. Уровня набранного хватило, чтобы пройти планку, теперь следующая.
— Знаете прыгуна в высоту Ярослава Рыбакова? Много лет он был в топе, пытался последнее время восстановиться после травмы, не очень получилось, на днях сказал, «хватит себя насиловать, буду искать работу». Где грань, которая разделяет преодоление и насилие?
— А ведь кому-то это нравится – преодолевать себя.
— Вам?
— Мне. Преодолеваешь, значит, проходишь через напряжение всех чувств, мышц. Что-то сверх обычного делаешь. А если нравится, значит, ты вновь и вновь это повторяешь. Пусть иногда и делаешь через «не могу и не хочу».
— Сколько раз за последние годы приходилось через не могу и не хочу перешагивать?
— В прошлом году – много раз. Перелом очень сложный, два месяца в больнице, восстановление – мышцы ног при нагрузках работали по-разному. Пытаешься что-то делать — а все равно продолжаешь жить в расслабленном ритме. Да, есть цель – быстрее восстановиться. Начинаешь заходить в зону перенапряжения: раз, два. А летом прошлого сезона все еще сопровождалось и болевыми ощущениями. Каждый день – испытание. И – непонимание.
— Чего именно?
— Нет никаких критериев, по которым ты себя оцениваешь. Когда начинаются соревнования – есть четкая оценка. И когда не получаешь там желаемого: начинаешь думать, как бы не остановиться совсем, искать. А здесь даже команды рядом нет, чтобы ориентироваться на кого-то.
— А как близки вы были к уходу? Ну, мол, раз так сложилось, значит, судьба сама подсказывает…
— Был близок. Но вокруг меня так много людей, которые поддерживали, несмотря на мои результаты и состояние. Кстати, результаты – одно, а когда ты еще и подавлен… И, несмотря на эти тучи, люди поддерживали и я понимал, что должен идти вперед. Не остановился сам, не бросили другие, значит, сначала маленькие шаги, потом шире, начинаешь выкарабкиваться. Болевая точка пройдена.
— Где же зонтик от туч найти? Поддерживают – хорошо, но делать-то вам?
— Человек, который хочет помочь, не может, конечно, за тебя стрелять или бежать. Но все равно, можно и до старта не дойти, если помощи нет. Знаете, самое сложное, когда гонка сложилась не так, как хотел. Первые часы после нее. Потом немного остываешь и, я не знаю почему, но движешься же вперед? И цели появляются. Декабрь прошлого года – хорошее начало, январь и февраль сложные, концовка сезона была неудачной. Даже не понимаю, что толкало вперед? Вы спрашиваете, если бы у меня отобрали еще и возможность тренироваться в прошлом году. Как это сделать? Лишить финансовой поддержки? Я настолько был поражен и благодарен Тюменской области: несмотря на то, что это еще было в январе, руководители мне сказали, что независимо от результатов, верят и готовы финансово поддержать следующий сезон, олимпийский. Это какой толчок вперед!
— А если бы они на это не пошли?
— А зачем сейчас об этом думать? Сложилось так, как сложилось. Здорово, и я им благодарен. Работал в этом году весь тренировочный период, и работой наслаждался.
— Что нового о себе вы узнали за последний год?
— Еще рано судить. Ай да молодец – так хотите, чтобы сказал?
— Между прочим, это наша проблема – радоваться даже за себя не умеем.
— Согласен, наслаждаться не умеем. Насладись, даже малым насладись.
— Умеете?
— Учусь.
— Получается?
— Только начал учиться.
— Отними у человека что-то, и он перестает дышать полной грудью. Вот и вы, возможно, так бы не работали, если бы не травма и восстановление.
— Согласен. Что имеем, не храним, потерявши — плачем.
— Есть еще выражение, которое я всегда считала дурацким, но оно очень жизненное – все, что ни делается, все к лучшему.
— Да, так получается. Сложно его понять. И главное – спустя время только оценишь, почему так произошло, поэтому трудно с ним смириться.
— Три главных качества биатлониста?
— Выдержка, терпение, трудолюбие. Снег пошел, смотрите. Так холодно, минус восемь, да еще влажность.
— Какая оптимальная для вас температура?
— Для выступления — от минус пяти и выше. Хорошая комфортная погода. Руки нормально себя чувствуют.
— Когда у вас не было возможности полноценно тренироваться, что происходило со стрелковой подготовкой? Можно же было восстановить руки, ноги, голову и потерять стрельбу?
— Так голова это и есть стрельба. Навык быстро нарабатывается, сложность в том, при высоких скоростях, стрессе гонки у тебя ощущения меняются, работа пальцев, микромоторика – все проходит намного сложнее. Для боевого состояния много факторов должны в единой точке сойтись. В спокойном состоянии можно и месяц не стрелять, потом – без проблем.
— В этом году сборная тренировалась малыми группами, тренеры тоже, получается, заочно соревновались. Много нового?
— Очень много. Я действительно наслаждался работой. Мы под руководством Валерия Польховского работали рядом с группой Королькевича, который с 90 годов в Словении жил и работал. Это человек отчасти с русским менталитетом, но что касается тренировочных планов, подходов, очень близок к европейским системам. И тут как происходит, тебе дают информацию, – ты ее осмысливаешь, воплощаешь. Делаешь новое с желанием, хочется прочувствовать. И тебя затягивает помимо воли. Нет прямолинейной задачи – отсюда и до обеда работаем, как всегда. Я много консультировался с Сергеем Чепиковым. Он и в 39 лет выступал в Турине, до личной медали не хватило меньше секунды. Такой опыт накоплен! Мне он очень интересен. Тренировочные планы обсуждаем. Работу, которую я проделал.
— А вы творец или хороший исполнитель?
— Я не могу слепо верить: делай, так надо! Мне объясни и убеди, я поверю и пойду. Кстати, в малой группе всегда есть диалог, может, этим и интересно. Когда под тобой четыре, пять человек, и контролировать проще. А то сидишь на разборах полета в актовом зале — такой аншлаг! И с переездами стало проще.
— Любите ли вы, эстафеты, как любим их мы, болельщики?
— Люблю, конечно. Слаженная работа четыре этапа, концентрация мощнейшая, да — психологически к ней надо быть на 200 процентов готовым.
— Вы — самоед? Сколько грызете себя за ошибки – день, месяц?
— Самоед. Очень переживаю обычно. Я скорпион – они или других жалят или себя. Я – себя. Других? Если довести меня до края – хамством, оскорблением, если унизить, терпеть не буду.
— За что я люблю биатлон? Ключевые слова.
— Азарт, победы, соперничество, стремление, цель.
— В олимпийскую сборную должны попасть…
— Я считаю так: сильнейшие должны отобраться не за заслуги прежние или за потенциал, а сегодня. Пора заканчивать с тем, что мы там не смогли, здесь. Для команды сделано действительно очень много. Хватит говорить – с высотой не угадали, тут яма была… Хочется побед, а не отговорок.
— Если вдруг что-то у вас не сложится?
— Будет так, как будет.
— Не пожалеете, что вернулись?
— Я не уходил. Значит, так надо было. Не надо задумываться и обсуждать это. Мне, помню, в позапрошлый сезон очень не нравилось, когда первые этапы у нас не яркие были, и начались оправдания — вот, мы готовились к чемпионату в Ханты-Мансийске. Я не хочу искать отговорки. Я хочу побеждать. Мне это надо.
Ирина Степанцева,
«Московский Комсомолец»
