«Олимпийка» — это не спортивная кофта, «половинка» — это не твой любимый человек. Интервью на «триатлонном» с двукратной чемпионкой мира по зимнему триатлону Татьяной Орловой (Строковой).
— Татьяна Александровна, давай разберемся с твоим спортивным званием. Я искала и не нашла информацию, кроме той, что когда-то давным-давно ты была КМС. А сейчас?
— Звание надо подтверждать каждый год. Я много раз выполняла нормативы мастера спорта в России, но мне звание так и не присвоили. Причины самые разные: то недостаточная квалификация судей, то несоответствие дистанции стандартам, то участников мало.
— Насколько я знаю, звание после победы на чемпионате мира в любом виде спорта присваивается на постоянной основе. А ты – двукратная чемпионка мира, индивидуально и в эстафете.
— Там тоже была история. Спортсмен ведь не сам себя представляет, заявку на присвоение должна подавать региональная федерация. С документами возникла путаница, пока исправляли — сроки были пропущены, регламент не соблюдён и всё, так я и осталась без звания, никто.
— Слушай, ну как никто. Ты – Татьяна Строкова, которая завоевала две золотые медали чемпионата мира 2014 года по зимнему триатлону.
— Тогда была Строкова, сейчас уже Татьяна Орлова.
— Я по старой привычке называю. Хорошо, а статус у тебя сейчас какой, ты — профессиональная спортсменка?
— Даже не знаю. Я не в сборной России, у меня нет контракта. Если разбираться, то я сейчас продвинутый любитель, наверное. У меня есть постоянная работа, и это не спорт. Пять дней в неделю, с 8 до 17. Тренировки до работы и после, тренировки и соревнования – в выходные дни. Помогает то, что я работаю в компании, которая входит в систему предприятий «Газпрома».
— «Мечты сбываются?»
— «Газпром» очень много делает для развития спорта в нашей стране, для самых разных видов. В моём случае очень помогает, что рабочий день нормированный, я могу соблюдать режим, организовывать тренировочный процесс. А когда иногда нужно уехать на соревнования в рабочие дни, то мне идут навстречу, оформляют отлучки в счет отпуска или как отгулы. В другом месте мою спортивную карьеру посчитали бы глупостью, возможно, а тут есть определенные условия, чтобы мечты сбылись.
— То есть ты на обычной работе зарабатываешь себе на жизнь и на спорт?
— Да. Иногда ещё на любительских соревнованиях призерам дают сертификаты в спортивные магазины. Небольшое, но подспорье, можно взять какую-то экипировку необходимую.
— Ещё несколько лет назад мы с тобой разговаривали, и ты говорила, что нацеливаешь на дистанцию Ironman.
— Цель такую я себе ставлю, но пока ещё не решаюсь. Три раза проходила «половинку».
— Ironman даже представить себе страшно – 4 километра плавания, 180 километров на велосипеде по шоссе и потом ещё марафон – бег на 42 километра, без отдыха и перерывов. А «половинка», соответственно, 2+90+21. Олимпийская дистанция, «олимпийка», выглядит прямо-таки щадящим режимом – 1500 метров плавание, 40 километров велосипед и 10 километров бег. Звучит очень ласково – «половинка», но это же тоже очень много.
— У меня «половинка» была чуть больше пяти часов, в Сочи на чемпионате России 2015 года результат точно помню 5:10:06.
— Как тренироваться, как подготовить себя к такому испытанию, к такой нагрузке?
— Понятно, что марафон каждый день не бегаешь и по 200 километров на велосипеде не наматываешь. Нет смысла. Мышцы должны быть подготовлены, безусловно, но голова здесь важнее. Подготовка к супер длинным дистанциям, в основном, даже не физическая, а психологическая. Тут главное знать, что ты можешь, можешь пройти и каждый сегмент по отдельности, и всё вместе. Условно, вот ты через год собрался выступить на соревнованиях и показать какой-то результат, то достаточно несколько раз пройти всё по отдельности, чтобы организм и мозг поняли, что это возможно. Если надо будет плыть четыре километра, то надо проплыть на тренировке четыре, пять, шесть, чтобы убедиться – да, ты сможешь. То есть колоссальные тренировочные объемы тут не нужны, нужна уверенность в себе, в своих силах. А раз ты точно знаешь, что можешь сделать всё по отдельности, то остаётся только выйти на старт и попытаться сделать всё вместе.
— Звучит легко. Выйти и надеяться, что ты доживёшь до финиша, что твои представления о собственном теле — оправданны?
— Да.
— А если ты выходишь на старт и в гонке понимаешь, что ты себя, свою готовность, свои возможности на сегодня переоценила? Что делать? Терпеть, умирать, сходить с дистанции?
— Перед любым стартом ты себя готовишь, настраиваешься, что надо сделать, как разложить силы. Я могу сказать про себя, что я никогда не бросаюсь, как говорится, на все деньги. Для меня главное в триатлоне – всё делать в своем темпе, ровно, спокойно, без рывков и безумных скоростей. Не с дикими глазами, а с холодной головой. И вовремя питаться. Тогда всё пройдёт хорошо. Известный алгоритм: нормально делай – нормально будет. Есть, конечно, нюансы, на кроссе можно намозолить ноги, сбить их в кровь и тогда бег превратится в ад, будет очень тяжело. Но и тут можно потерпеть, побороться.
— Но у других участников могут быть другие установки. Если посмотреть старты, особенно многочисленные международные, первый сегмент, плавание – это же просто битва на выживание, подводный бокс. Какая уж там холодная голова!
— Это да (смеется).
— Я спрашиваю про плавание, потому что знаю – этот вид долгое время для тебя был камнем преткновения.
— Начнем с того, что я 12 лет занималась лыжными гонками в Красноуфимске, у меня вода была только замороженная под ногами. Потом, уже в Екатеринбурге, когда попала в группу к Владимиру Вениаминовичу Алыпову, сначала у меня были лыжи, потом зимний триатлон, а потом он предложил попробовать летний вид. И я начала учиться плавать в 20 лет. В профессиональном плавании люди заканчивают, наверное, в это время (смеется). Я раньше делала какие-то попытки, но у меня с водой дружбы не получалось, я всё время тонула. Так что летом я купалась возле бережка, мочила ножки, могла сделать несколько гребков по-лягушачьи, если дно близко под ногами. При подготовке к зимнему триатлону всё было привычно – велосипед, кроссы, роллеры, зимой – лыжи.
— И тут вдруг надо профессионально плыть.
— Да. Тренировки начались, они были довольно редко, и, конечно, получилось всё не сразу. Более- менее на воде я начала держаться через год-два. Это не что я поплыла, я хотя бы перестала бояться воды, что я утону, что я захлебнусь. До этого на открытой воде, где дна не видно, было очень страшно, начиналась паника, я искала какой-нибудь буёк, лодку, чтобы за что-нибудь немедленно схватиться. Именно поплыла я года через четыре, где-то в 2015-м году, хотя не скажу, что классно всё получалось. А вот чтобы плыть красиво, правильно, технично, чувствовать воду – это случилось в году 2017-2018. Так что училась я почти семь лет.
— Но при этом ты участвовала в соревнованиях! И как тебе было стартовать, когда в воду сходит буквально лавина тел и водоёмы начинают кипеть, как ты справлялась с этим?
— Я старалась вставать с краю. Первый мой старт на «олимпийке» был на Майорке, и там всё получилось хорошо. Потом там же, когда вышли на «половинку», я сначала стояла с краю, а нас начали двигать, и я оказалась в самом центре. Дали старт и меня там буквально затоптали, отпинали и по голове, и по всем частям тела. Сбили с меня очки, несколько раз когда по лицу ногами попали. Поэтому, вместо того, чтобы плыть вперёд, я занималась обороной, чтобы хоть часть этих ударов блокировать и оттолкнуть от себя других людей. Пришлось отплывать в сторону, остановиться, успокоиться, надеть очки. Я там столько времени потеряла, да и дистанцию себе увеличила. Но это привычный для меня на первых стартах был сценарий, из воды выходила последней, а потом догоняла на велосипеде и беге.
— Я так понимаю, что вот такое начало триатлона считается нормой, кто выжил – тот выжил. Какая тут может быть тактика, чтобы из этой мясорубки вылезти? Или надо быть на голову сильнее, быстрее всех забегать в воду и выдавать спринт на первых 100 метрах, чтобы оторваться?
— Сейчас уже стала получать распространение организация старта не всей массой участников, а небольшими группами с отдельными отсечками времени, роллинг старт называется. Это и менее травмоопасно, и больше похоже на плавание, а не на бои без правил в воде. Правильное решение, так спортсменам полегче, и результат честнее.
— Кроме борьбы с соперниками в воде с водой часто приходится бороться? Вы же тренируетесь в бассейне, а вдруг море, волны?
— Море – соленое, вода лучше держит, в этом плане проще. Сколько я плавала, совсем открытого моря не было, были бухты. Там сильных волн нет, если только сами участники и лодки сопровождения их не создают своим движением. В пресных водоемах, озера, казалось бы, тоже сильных волн нет. Но у меня был один старт на водохранилище, я тогда еще не очень плавала, поднялся сильный ветер, пошли сильные волны, и вот там я нахлебалась, подняла руку, и меня забрали из воды.
С опытом приходит понимание, как именно идёт волна, в какую сторону от нее дышать. Нужно успеть потренироваться на месте, почувствовать воду, поймать волну. Иначе даже на небольшой речке при небольшой ряби можно завалить плавание и сойти, этап коварный со всех сторон, технических тонкостей много.
— Ты пробовала практически все виды триатлона, и на велосипеде кросс-кантри, и на лыжероллерах. А вот совсем экзотические зимние, где есть бег на коньках или на снегоступах?
— Не случилось. Меня приглашали на такие соревнования в Европу, в Австрию, в Италию, хотели, чтобы я поучаствовала, там всегда стараются собрать представительные составы. Но так как зимний триатлон – это не олимпийский вид спорта, то с финансированием даже для сборной России было сложно. И надо было ехать за свой счет, потому что всероссийская и региональная федерация не оплачивали такие выезды. В тот период, когда я ещё профессионально занималась зимним триатлоном, я параллельно получала высшее образование, и все финансы у меня ушли на учёбу. Вот такой сделала выбор.
— Образование спортивное?
— Нет. Сначала училась в РГППУ, потом в УрФУ-УПИ. У меня диплом магистра, специальность «Электроэнергетика и электротехника».
— А зимний триатлон оставила именно из-за его неолимпийского статуса?
— Изначально летний решили пробовать, чтобы летом тоже соревноваться, а не только готовиться к зимнему сезону, для разнообразия. Тогда был период, когда казалось, что вот-вот, и зимний триатлон войдёт в программу Олимпиады, что его включат. Все ждали-ждали, но так и не дождались, до сих пор не включили. Поэтому решили переквалифицироваться и полностью переключиться на лето, потому что триатлон – олимпийский вид.
— То есть в 2014 году ты стала двукратной чемпионкой мира в зимнем триатлоне, зимой 2015-го стала чемпионкой России по зимнему триатлону, а уже летом 2015 на чемпионате России по триатлону вошла в тройку призеров. Уверенная такая переквалификация!
— Знаешь, мне немного совсем не хватило до первого места, плавание подкосило! Там на выходе из воды был такой пластиковый понтон, который на воде прыгал, как поплавок. И он высокий довольно, сантиметров 40-50 над водой, на него надо было сначала подтянуться на руках, потом забросить ногу и тело. Сильно отставших потом волонтеры в четыре руки вытаскивали, кто совсем без сил был, а мне как-то самой надо было выбраться. Напомню, что плыли два километра в море, то есть физические затраты приличные. И вот я пытаюсь как-то заползти на этот понтон, руки ослабшие, а мужчины, которых я обогнала в воде, догоняют, вылезают одним махом, и раз за разом скидывают меня обратно в воду.
— Ты же пришла из лыжных гонок, неужели забыла правило: «Завалился сам – завали товарища!»
— Думаешь, обиделись?
— Уверена! Ты задела мужскую гордость.
— В общем, я несколько раз так соскальзывала по этому мокрому пластику обратно. Потом у меня уже сил просто не было вылезти, я там минут десять потеряла, если не больше. Выкарабкалась кое-как, отыгрывалась на велосипеде и на легкой атлетике, но до «золота» дистанции не хватило.
— И в сборную России ты не попала?
— Я была не в основном составе. И потом ещё в 2017 году я на чемпионате России стала четвертой, тоже мимо основы. И как-то всё было вроде и рядом, и в то же время в руки не давалось.
— А потом…
— А потом я решила внести коррективы в свою жизнь, вышла замуж и родила ребенка.
— Хотела завязать со спортом?
— Заканчивать точно не думала. Я всегда знала, что у меня будет семья, будут дети. Пришло время. Тренер был в шоке, для него это была полнейшая неожиданность, когда я сказала о своей беременности (смеется).
— У тебя есть опыт выступления в соревнованиях со слабовидящими спортсменками. Давно хотела спросить – зачем? Ты сама индивидуально сильная триатлетка, с наградами, с достижениями, ты можешь быть, как минимум, в российской элите. Зачем становиться спортсменом-лидером, зачем тебе паратриатлон?
— Сложный вопрос. Владимир Вениаминович Алыпов довольно давно тренирует спортсменов с различными поражениями. Когда я к нему пришла, у него уже была его воспитанница, паралимпийская чемпионка 2006 года в лыжных гонках Алёна Кауфман, и потом в Сочи-2014 Алёна завоевала ещё пять медалей в лыжах и в биатлоне, из которых три «золотые». В Токио-2020 ещё один ученик Алыпова, Михаил Асташов, завоевал две золотые медали в паралимпийских велогонках. Были и другие ребята и девушки, которые успешно выступали на международном уровне в разных дисциплинах, в том числе и в паратриатлоне.
То есть у меня паралимпийский спорт был на глазах. И я понимала, что есть работа, которую должен кто-то делать. Если спортсмен без ног плывёт, то должен быть кто-то, помощник, который поможет атлету выбраться из воды, донесет до транзитной зоны, до велосипеда, поможет пристегнуть протезы, экипироваться и отправит на вело-этап. Или если проблемы с руками, то наденет и застегнёт велошлем или лыжи. Много разных ситуаций. Что-то может сделать тренер, если у него один или два спортсмена. А слабовидящим или слепым нужен спортсмен-лидер, который будет выполнять роль глаз на дистанции, тренер же не будет со всеми своими воспитанниками выступать. Мне предложили после родов попробовать себя в триатлоне в этом качестве, помогать другим. На тот момент это был шаг в сторону сборной, чтобы не выпадать совсем из поля зрения и, возможно, шанс попасть на Паралимпиаду. И я заинтересовалась. Тем более, я понимала, что после декрета сразу быстро не побегу, что нужен определенный период для восстановления. И я решила попробовать. Вот так попробовала, и на несколько лет задержалась.
— «Проба» действительно была удачной, на чемпионате России в 2019 году в триатлоне слепых вы с Людмилой Таранской заняли второе место. Как это вообще происходило, как определяется, кто с кем будет тренировать и выступать? Тебя назначили, или были какие-то смотрины?
— Надо начать издалека. Со слепыми и слабовидящими спортсменами я познакомилась ещё в 2014 году. Сергей Шатрыгин занимался со слепыми девочками в велоспорте, и он предложил мне попробовать быть лидером. Я узнала, что такое тандем, узнала азы, как вдвоем ехать на велосипеде, как останавливаться. Но тогда не сложилось, потому что мне было очень далеко и неудобно ездить на тренировки. А потом, через несколько лет, когда стали продвигать «слепой» триатлон, стали во всём мире популяризировать эти соревнования, в России тоже стали готовить паратриатлетов. Нашли девочку-пловчиху, это как раз была Люда, мы с ней познакомились, поговорили, она решила попробовать и я решила попробовать. Мы поехали на первый сбор в марте 2019 года. До этого Люда немного тренировалась у Алыпова с другим лидером, с нашей известной свердловской конькобежкой Юлей Скоковой. Люде нужен был опыт, а Юле – смена вида спорта, чтобы попробовать перезапустить свою карьеру, они даже поучаствовали в одном триатлоне летом 2018-го. А потом Люда уже начала заниматься со мной, и более профессионально мы с ней к этому делу начали подходить.
— Триатлон в принципе нелегкое испытание, а тут у тебя появляется ещё подопечный. Тяжело?
— Тяжело. По разным причинам. Одна из них – нужно стимулировать не только себя, но и ведомого, и в тренировочном процессе, и в соревнованиях, чтобы твой спортсмен тоже выполнял те или иные задачи.
— Два человека – всегда непросто, вы разные по антропометрии, по силам, по возможностям, по технике, по характеру в конце концов. Как приспосабливаться друг к другу?
— Тут раз уж сказали «гоп» — надо прыгать. Плывём и бежим в связке, велосипед – один на двоих. Если говорить о Люде, она не тотально слепая, у неё класс B3, она одним глазом всё прекрасно видит. Поэтому с ней процесс притирки проходил намного проще, всё можно было пару раз объяснить и показать, она быстро схватывала. Мне есть с кем сравнивать, я занималась с полностью слепыми спортсменами и со слабовидящими. С «тотальниками» намного сложнее, потому что они же не видят ни своего лидера, ни тренера. Представь, чтобы объяснить любое упражнение на тренировке, нужно брать их ногу или руку, поднимать, сгибать, поворачивать и объяснять на физических ощущениях, как двигаться и что должно работать, что и как именно надо делать.
Всё отрабатывается бесконечными повторами, чтобы действовать синхронно или, например, технические моменты на велосипеде, чтобы было доведено до автоматизма.
— Ругаетесь?
— Недовольство, конечно, бывает, когда кто-нибудь косячит. Остановились на велосипеде – стали слезать не на ту сторону. Всё умеем и знаем, как надо, но на соревнованиях всегда есть волнение, поэтому что-нибудь, где-нибудь всё равно случится. И, конечно, тем, кто совсем не видит, в гонке гораздо сложнее, хотя слабовидящие и слепые не разделяются в соревнованиях и на награждении.
Люда работала со мной год, потом она сменила лидера. Я стала лидером у другой спортсменки, у Марины Даниловой из Москвы. Марина там тренируется в одной группе с нашей известной российской паратриатлеткой Ксюшей Выборных, многократной чемпионкой России, участницей Токио-2020.
Марина пришла в триатлон из легкой атлетики, попала в группу Аданичкина Владислава Серафимовича. А я была уже на примете в их школе, и вот нас свели вместе. Марине пришлось учиться с нуля ездить на велосипеде и плавать. Я вошла в воду в 20 лет, она – в 19, так что мы обе такие, поздние в этом плане. В прошлом году мы уже выступали на соревнованиях, на чемпионате России на Кузбассе заняли третье место. С ноля сразу в призёры – это был очень хороший результат. А в этом году на чемпионате в Казани не всё получилось, вернее, почти всё не получилось – плохо проплыли, нормально проехали и плохо пробежали. На финише проиграли 50 метров и стали четвертыми, обидно, слов нет. После таких разочарований начинаешь, конечно, спрашивать себя – зачем это всё, зачем постоянно истязать себя? Но проходит время, берёт верх желание доказать, что ты ещё на многое способна. Честолюбие не дремлет.
— А лично ты сейчас выступать продолжаешь? Спрашиваю, потому что ты с радаров практически пропала в последние несколько лет. А ведь если ты, наконец, поплыла, то шансы на личную медаль наверняка есть?
— У нас чётко прописано, что триатлонисты не имеют права параллельно выступать на чемпионатах страны, на этапах Кубка России, на первенствах, в официальных стартах. Надо выбирать, либо только триатлон, либо только лидер в паратриатлоне.
— Это позиция ФТР? Почему?
— Не знаю почему, я не понимаю, почему нам запрещают. При том, что в чистой легкой атлетике, в чистом велоспорте это разрешено. А раз я была лидером, я лично имела право принимать участие только в каких-то любительских и коммерческих стартах, или в региональных. Это тоже соревнования, но это не то. Конечно, мне хочется и свои собственные силы проверить, оценить свою форму, сравнить себя с сильнейшими в России, побороться с действующими спортсменами-профессионалами. В этом году ситуация несколько изменилась, и когда я спросила, то мне и не разрешили прямо, но и не запретили. Поэтому я планировала выступить в августе на чемпионате России по кросс-триатлону, но тут другие обстоятельства сложились против, я просто не смогла приехать, никак не успевала на Тургояк. Так что, по большому счету, этим летом ничего не получилось. Но у меня желание есть, и продолжать выступать как лидер, и, в идеале, ещё и лично. С одной стороны, я понимаю свою ответственность перед Мариной, за неё и за её карьеру, она на меня надеется, но, если я потяну оба вида – то почему нет? Соревнования по времени друг друга не перекрывают, так что время на восстановление есть. Желание есть, запала хватает. Теперь надо разобраться, на что хватает сил, но, видимо, придётся это делать уже в следующем сезоне.
— Как думаешь, на Паралимпиаду отобраться проще?
— Отбор пройти везде сложно. Но паралимпийцев самих меньше, поэтому шансы с одной стороны, выше. А с другой, может, и ниже – не только от тебя всё зависит, многое зависит от твоего спортсмена, как он готов, в каком состоянии находится.
— Думаю, паралимпийцев могло быть и больше. Но если потенциальным спортсменам-лидерам ставят ультиматум, то тут призадумаешься – кого ты любишь больше, себя или ближнего своего, чьей карьерой заниматься, своей или чужой.
— Согласна, есть такой момент. Ведь если паралимпийца готовят не физкультурника, а с прицелом на чемпионат мира и Олимпиаду, то и лидером должен быть спортсмен очень высокого уровня. Получается, элитный спортсмен, который потратил 15-20-25 лет жизни и здоровья на подготовку, должен отказаться от собственных амбиций ради другого человека. А в индивидуальных видах спорта, как ни крути, важен собственный результат, собственные достижения. В паратриатлоне результат формально принадлежит спортсмену, лидер остаётся за скобками.
— Раз ты упомянула коммерческие старты – сейчас к россиянам изменилось отношение за границей? Ведь в мире триатлон очень популярен и соревнований проводится в разных странах огромное количество.
— Приглашения идут, поток не останавливается. Стартов проводится много, нас ждут, нас хотят видеть. Все организаторы понимают, что чем больше участвует титулованных триатлетов, тем выше интерес к соревнованию. К примеру, в 2020-м году мы в марте приехали на Кипр и там должны были стартовать, но началась пандемия, всё отменили. Тогда нам сказали, что оплаченные стартовые взносы переносятся на следующий год. Потом ещё несколько раз из-за пандемии были переносы. И в этом году ситуация непростая, но приглашения и подтверждения продолжают слать, готовы нас принимать. Неофициальные старты нас не забанили, но пока мы сами никуда не выезжаем, сидим дома.
— В России ты бы какие триатлонные трассы отметила, где тебе нравится?
— У нас, в Свердловской области, это Новоуральск – там триатлон с шоссейной велогонкой, всё по классике, машин мало и практически безопасно.
А когда проводят большие гонки, всероссийские соревнования, то дороги перекрывают не зависимо от места проведения. Мне нравится, как развивается триатлон в Татарстане. Кроме Казани я бы отметила ещё Нижний Новгород, Пензу. В Кировской области проводят хорошие кросс-триатлоны. И, конечно, Сочи.
— А ты какие предпочитаешь, байкерские или гладкие гонки?
— Мне всё нравится! Кросс-триатлоны обычно проводятся в красивых местах, в горах. А там, где нет возможности перекрывать дороги, но есть возможность проложить трассу велогонки как-то по-другому, кросс-триатлоны – хороший вариант. Тем более, это тоже официальная разновидность триатлона, по нему тоже проводят много соревнований, и чемпионат мира, и чемпионат Европы. Но в больших международных соревнованиях такого плана я сама не участвовала, я только видела. Там спортсмены едут и по обычным дорогам, и по грунтовым.
— И велосипеды другие.
— Да, кантрийные. На шоссейнике так никуда не свернёшь, а то останешься без велосипеда. Хотя, бывает, что и на ровной дороге колёса прокалываешь, вроде и нет ничего, а найдётся.
— Если вернуться к тренировкам, все виды триатлона тренируются отдельно или наоборот, все вместе?
— Если есть возможность, я стараюсь хотя бы два вида в тренировку уместить. Например, покатался, потом велосипед забежал или поплавал, а потом побегал. Но, конечно, лучше соблюдать последовательность, как в соревнованиях, чтобы потом переходы от вида к виду проще давались, и организм уже был приучен. Но не всегда получается. А если времени не особо много на тренировку, то в один день – один вид.
— При такой нагрузке ограничений в еде никаких, калорий сжигается жуткое количество?
— В теории – да, есть можно всё. Но фастфуд или какая-то другая жирная еда исключаются. Если пирожков облопаешься, печень тебе, конечно, на тренировке непременно скажет: «Привет!»
— Вот как раз после тренировки, особенно после плавания — красота же, съесть пирожков и спать. А тебе после воды ещё ехать и ехать надо, а потом ещё и бежать.
— (Смеется).
— Как тебе удаётся совмещать семейную и спортивную жизнь, тренировки, соревнования?
— Если соревнования у нас в области или где-то в соседних регионах, на день-два, то часто ездим на машине все вместе. Если еду далеко, то с бабушками договариваемся, они помогают.
— А как Дима реагирует на мамины отъезды?
— Он с самого начала адекватно начал относиться, что мама постоянно где-то бегает, и знает, что мама обязательно вернется. Плюс мама всегда на связи, с видео звонками проблем нет. И папа старается рядом быть за нас двоих.
Дима вообще попал на мои соревнования в возрасте одного месяца. Я тогда начала уже выходить на пробеги, и потом уже был и триатлон в том же году. И Дима всегда был со мной, я кормила грудью, поэтому он всегда был рядышком.
— А сейчас уже разбирается что к чему, болеет за тебя?
— Да, сейчас уже сознательно кричит, подбадривает: «Мама, давай-давай! Мама крути быстрее! Шевели ногами! Мама оп-оп!» Видно, что переживает, бегает вдоль трассы, заботится, спрашивает, хочу ли я попить. Так что группа поддержки у меня отличная. И на награждение ему нравится со мной выходить, так что приходится стараться и не разочаровывать.
— А родители у тебя как относятся к твоей спортивной карьере?
— На глазах у родителей я занималась лыжными гонками, потом уже, когда стала жить самостоятельно, перешла в триатлон. И там, и там пашешь. Родные понимают прекрасно, что это тяжело и сложно, что это большой труд. Когда я приезжаю, меня стараются как-то поберечь, от всего оградить, чтобы я отдохнула, поела вкусного, полежала. От тренировок иногда пытаются отговаривать (смеется). Поддерживают, безусловно, помогают всем, чем могут, и переживают, конечно.
— Не отговаривают продолжать?
— Уже смирились. Попытки были, когда я только родила, что, может, всё, хватит уже? Но я сказала – нет, и они моё решение приняли, теперь уже это не обсуждается даже.
— Этой зимой была довольно бурная дискуссия, когда обсуждали возможность сравнивания мужских и женских дистанций в лыжных гонках. В триатлоне нет деления, протяженность единая для всех.
— Да, в триатлоне нет мужской и женской дистанции. В легкой атлетике марафон же тоже одинаковый для всех. В Ironman есть разница только в том, сколько максимально даётся времени на прохождение трассы, а после этого финиш закрывается и те, кто не успел до него добраться, снимаются с соревнований. Мужские возможности физические выше, им даётся меньше времени на прохождение, а женщинам чуть больше.
— Я так понимаю, что ты будешь упираться до последнего, пока однажды не преодолеешь «железную» дистанцию.
— Я буду морально готовиться и наступит тот прекрасный момент, когда я решусь. Я знаю, что я сделаю это. Вопрос только когда. Просто сейчас я понимаю, что у меня достаточно высоко задрана планка, я не хочу просто пройти и уложиться в лимит времени. Если проходить, то надо показывать хороший, высокий результат.
— Что для тебя хороший результат? Я смотрела, женский мировой рекорд на сейчас примерно восемь с половиной часов.
— Запредельное что-то. Не буду называть никакие цифры сейчас.
— Если вернуться к твоей лучшей «половинке», там тебя всё устраивало?
— Меня не устраивало плавание. Сейчас я знаю, что могу плыть лучше, а, значит, и результат может быть выше. Я точно теперь плыву гораздо лучше, чем 6-7 лет назад, поэтому надо будет пробовать. Но после родов я на эту дистанцию ещё не выходила, так что сравнивать пока нечего.
— У тебя уже есть опыт такого преодоления, а вот как было в первый раз? Тем более, ты ведь тогда понимала, что первый вид – плавание, и что до своих сильных видов ты можешь вообще не добраться.
— Я очень сильно переживала. Там было море, открытая вода. Старт международный, незнакомые люди вокруг – и спортсмены, и судьи. Другой язык – это тоже сложно, когда ты свободно не говоришь на английском.
— Но ты должна же была выучить: «Help me! Heeeelp meeee!!!»?
— (Смеется). В общем, при подготовке я плавала в бассейне и старалась проплывать дистанцию без остановок, чтобы морально подготовиться к тому, что надо вот столько будет плыть без возможности отдохнуть. Уже в день регистрации дистанция на воде была размечена, там можно было тренироваться, и я решила спокойно попробовать проплыть. У меня всё получилось, и после этого я как-то успокоилась. На самих соревнованиях я уже рассказывала, я попала в замес, и отпинали, и нахлебалась, но проплыла ведь. Потом был велосипед. Сейчас уже так организуют, что есть какие-то сервис-точки на трассе или едут нейтральные машины сопровождения, а тогда этого не было. Я ехала и понимала, что никто не поможет, не перебортует колесо, если прокол случится. И я везла с собой насос, ремкомплект и сильно переживала, чтобы никуда не въехать. Да и вообще, 100 километров тоже ведь надо как-то проехать, всякое может случиться, можно и заголодать, если вовремя не покушать.
— То есть у тебя грузовой контейнер был с собой, практически.
— Тогда ещё и велосипед у меня был такой, ух (смеется). Не карбоновый невесомый шоссейник. Люди на разделочниках там гоняли, а у меня был настоящий железный конь, тяжелый. А потом уже был бег, там попроще, ты там уже знаешь, что надо надеяться только на свои ноги.
— Честно скажу – я вообще не представляю, как организм может работать столько часов в разных режимах. В одном соревновании – три разных видах спорта без передышки. Там даже переходы представить себе сложно, везде ведь рабочими должны быть разные группы мышц.
— Конечно, к этому надо привыкать. У меня с плаванья на велосипед переход проходит нормально, не сбивается дыхание, и не ведёт тебя никуда. Хотя вода расслабляет очень сильно, и когда ты садишься на велосипед, ноги вроде и не уставшие, но они какие-то ватные. Поэтому надо начинать другой вид спокойно, втягиваться в него, дать организму время перестроиться, вработаться в новый режим. А вот с велосипеда на бег – тяжело, там и ноги подкашиваются, и не бегут совсем, двигаешься, как на ходулях.
— В Токио-2020 российские триатлеты отличились только допинговыми скандалами, Игорь Полянский был отстранен за применение рекомбинантного эритропоэтина. Все тогда опасались, что последует бан ФТР, как это уже произошло с ФЛА. Сейчас что происходит, федерация не дисквалифицирована?
— Формально нет, но у нас практически весь российский спорт сейчас исключен из мирового спорта по другим причинам.
— Вот мне, кстати, интересно. Не будем даже обсуждать препарат, хотя именно его в первую очередь отлавливают в циклических видах. Какой смысл принимать допинг, если показывать с ним 43-й результат? Если уж принимать, так чтобы побеждать, чтобы дали, хоть и ненадолго, медаль. Или что там, они на распродаже просрок купили?
— (Смеется). Ой, не знаю. Не ко мне вопросы.
— К тебе вопрос другой – какая у тебя спортивная цель? Супервуменскую я поняла, пройти Iroman, испытать дух и тело. А в спорте?
— У меня цель и мечта стать олимпийской чемпионкой. Всё, что я сейчас делаю, и что будут делать – это стремление к олимпийскому «золоту».
— С учетом того, что на ближайшую Олимпиаду-2024 Россия, скорее всего, допущена не будет, то у тебя есть минимум шесть лет на подготовку.
— (Смеется). Да, есть время потренироваться. А потом выиграю Олимпиаду, будет и титул, и звание сразу присвоят, «Заслуженный мастер спорта»!
— В циклике шесть лет – не срок, тебе будет ещё всего ничего по возрасту. А если сразу не пройдёшь отбор, то ещё четыре года на тренировки.
— Да, у нас, чем старше, тем лучше. Настаиваемся как коньяк. А за десятилетний подготовительный цикл даже ещё в один декрет можно успеть сходить.
— Кстати, а по правилам ты можешь проходить отбор на Олимпиаду и на Паралимпиаду? Или тебе надо будет сделать выбор?
— Представляешь, я об этом даже не думала! Не могу сказать. Я уточню, а то вдруг мечтать-то можно о двух медалях.
— Ты уже проделала огромный путь, освоила несколько видов спорта, в каждом добивалась высоких результатов. И это мы с тобой ещё про спортивное ориентирование и трейлраннинг не говорили! Я вообще не сомневаюсь, что в триатлоне ты сделаешь всё, чтобы взойти на самую вершину.
— Знаешь, когда оглядываюсь назад, иногда сложно поверить, что всё это происходило со мной, что это про меня. Поэтому я смотрю вперёд, стараюсь совершенствоваться каждый день. Цель есть, теперь только пахать и продолжать верить в себя.
