Главной звездой завершившегося в Чайковском отбора на чемпионат мира по летнему биатлону стала спортсменка, так и не поднявшаяся на пьедестал. Несмотря на это, Ирина Старых была нарасхват, особенно после воскресного масс-старта. С ней фотографировались, брали автографы, подбадривали и говорили, что ждут в основе сборной «на усиление». Мы пообщались с Ириной, обсудив как прошедший олимпийский сезон, так и планы на предстоящий.
– Летний биатлон с зимним как-то коррелирует?
– Нет, это совершенно разные дисциплины. Роллеры — это роллеры, а лыжи — это лыжи. Да и сейчас, в начале августа, еще никто целенаправленно, как мне кажется, форму на пик не выводил.
– Тем не менее вы здесь. Были планы отобраться на ЧМ по летнему биатлону?
– Были мысли провериться, посмотреть, как готов организм без каких-либо скоростных работ. Прошлый сезон был тяжелый, и хотелось понять, как я смотрюсь на фоне других в этой точке предсезонки.
– Начнем со спринта, где вы стали четвертой. Как все прошло?
– Было очень тяжело, именно по дистанции. Это не то состояние, чтобы бежать, а именно это требуется на роллерах. По сути спринт стал первой скоростной работой этим летом. Целенаправленно к старту мы не готовились.
– В четверг на спринте была жара, в воскресенье заметно похолодало. Это облегчило масс-старт?
– Если говорить о комфорте, то да, конечно, стало легче. Но если о моем физическом состоянии, то меня хватило только на первый круг, а затем я просто поплыла. На последнем круге попробовала выложиться и достать девушек, которые шли впереди, однако немного не вышло.
– Промахи 2-0-1-1. Переволновались на первой лежке?
– Это неудивительно, у меня уже полтора года совсем не идет стрельба. Стреляю по габаритам на лежке, не могу ее собрать, и тренер мне после первой стрельбы показывал попадания, там был огромный разброс.
– Вы же хорошо вернулись как раз полтора года назад, что случилось?
– Да, я вернулась, выиграла чемпионат Европы, была четвертой на чемпионате мира в Хохфильцене, а вот затем стрельба развалилась. Летом я сломала ложе винтовки, поставила новое и, по ощущениям, до сих пор не могу к нему привыкнуть. Постоянно что-то подкручиваю, укорачиваю, меня мотает по горизонту, в общем – чувствую себя неуверенно на рубеже.
– Это стрельба, а что с функционалкой произошло?
– Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что мало отдохнула после зимы-2016/17. Получился очень насыщенный, плотный и эмоциональный сезон. Кубок мира, ЧЕ, ЧМ, все это наслоилось, и сил не хватило даже на чемпионат России, который проходил в апреле – начала болеть спина, и я его не бежала. Затем сделала две операции, и это, конечно, сказалось на общем состоянии.
– Что за операции, когда?
– В мае удаляла варикоз на ногах, а в сентябре гланды. На операцию по удалению варикоза подтолкнули постоянные отеки ног. Это очень сильно влияло на тренировочный процесс и жизнь. Длительные переезды, перелеты в положении сидя, например на предолимпийскую неделю в Корею, превращались в муку, я еле их выдерживала. Затяжные тренировки тоже приводили к отекам и боли в области испорченных вен. После этой операции был короткий период восстановления – врач, которая ее делала, сказала, что от меня требуется только ношение компрессионных чулков и минимальная нагрузка. Я все это соблюдала. Но, предугадывая ваш вопрос, могу сказать, что на олимпийском сезоне сказалось не это, а то, что я просто недовосстановилась после зимы. Меня уже в августе стало не хватать на тренировках, навалилась усталость.
Сейчас я понимаю, что тогда, весной 2017-го, нужно было хорошо отдохнуть, сделать паузу, перезагрузиться, слетать куда-то. А получилось так, что после обострения болей в спине попала в санаторий, там полечилась, и сразу после этого мы поехали на первый сбор нового сезона. Отдыха было очень мало.
– Вы же опытная спортсменка, неужели не слышали о похожих историях от старших подруг, коллег по сборной?
– Говорила про это тренерам сборной и обслуживающему персоналу, но меня не слышали. Речь о тренерском штабе, который возглавлял Королькевич, а рядом с ним работали Коновалов, Девятьяров, Загурский. Тут нужно понять, что, когда ты тренируешься в основном составе, индивидуальной подготовки у тебя нет. А если уйдешь на самоподготовку, будешь пробиваться в сборную через «Ижевскую винтовку» в декабре, с которой отбирается всего два человека. Поэтому я готовилась с командой. Владимир Королькевич, видя, что не вытягиваю, варьировал нагрузку. Но дело в том, что показатели биохимии были в порядке! Видимо, копать надо было глубже.
– Королькевич говорил, что зимой у вас были даже мысли закончить карьеру, это так?
– Ну, когда ты пролетаешь мимо основного старта, Олимпиады, и при этом функционально находишься на дне, конечно, посещают разные мысли.
– Вам тридцать лет. Возраст уже чувствуете?
– Стала чувствовать переезды, особенно ночные. Что же до восстановления, то все нормально, просто нужно грамотно планировать нагрузку и отдых. Конечно, если не давать организму восстанавливаться, не выдержит никто, ни молодой, ни возрастной спортсмен.
– Вы дважды возвращались в спорт после родов, можете лекции читать. Насколько это тяжело?
– Первое время, примерно год, очень непросто. Организм перезагружается, и сложно воспринимает нагрузку. А вот затем, спустя год-полтора, ты ощущаешь прилив сил, и тут важно грамотно вливаться в соревновательный сезон. У меня это получилось, видимо, неграмотно.
– Если бы во время дисквалификации не рожали второго ребенка, сумели бы выдержать три года вне спорта?
– Изначально я вообще планировала заканчивать после того олимпийского сезона. Жить простой жизнью, рожать детей и не работать в спорте ни тренером, ни кем-либо еще. Но когда вся эта история закрутилась, когда мне дали три года, я сразу решила, что буду рожать, а затем возвращаться. По сути, меня срезали на самом интересном моменте карьеры, на пике, не дав реализовать мечты.
– Чувство недобеганности есть?
– Если бы его не было, не начала бы готовиться к этому сезону. Даже после того как у меня вышел скомканный олимпийский сезон, после того как меня не включили ни в основу, ни в резерв, эти нереализованные мечты не дают поставить лыжи в угол. Хоть семья и недоумевает: «Зачем тебе это надо?», а дети постоянно хотят видеть маму дома, думаю, меня поймет любой спортсмен.
– Старший сын Захар уже школьник?
– Да, закончил первый класс, но он как раз не настолько скучает по мне, относится к этому нормально. Видимо, привык, да и сам тренируется, благо семья у нас спортивная. А вот младший, Максим, которому еще три с половиной года, переносит разлуку очень тяжело. Постоянно спрашивает: «Мама, когда ты приедешь?», «Почему ты не приезжаешь?» У меня уже сердце кровью обливается, когда надолго уезжаю на сборы. Конечно, мы с ним общаемся по видеосвязи, но это совсем не то.
– Большая разница между детьми?
– По внешности они очень различаются, старший пошел в папу, а младший – в меня. По характеру… не скажу, что они сильно разные. Оба хитрые! (Смеется.)
– Ольга Зайцева возила ребенка с собой на сборы. Не возникало такой мысли, если Максим тяжело переносит разлуку?
– Во-первых, мне его не с кем будет оставить, когда пойду на тренировку. Во-вторых, он не такой ребенок, чтобы тихо спать, когда его уложили. В-третьих, в напряженном графике сбора я просто не смогу уделять ему должного внимания, гулять с ним, играть. В-четвертых, я сама стану разрываться между ребенком и тренировками, недовосстанавливаться, и это скажется на моей форме. Когда выезжаю на сбор, весь фокус на тренировках и восстановлении, поэтому мысли таскать ребенка с собой у меня не было никогда.
– Куда после этого старта?
– С 12-го числа у нас сбор в горном кластере Сочи, на высоте 1400 метров. Затем возвращаемся в Тюмень и подводимся к чемпионату России по летнему биатлону, который пройдет там в конце сентября.
– Еще до выборов президента СБР Драчев и Майгуров в один голос говорили о том, что на осенний отбор на этапы КМ нужно приглашать людей не из сборной. Позовут – поедете?
– Вообще я в первый раз об этом слышу. Но если позовут, конечно, поеду. Если будет шанс простартоваться с основой – я только за. Это было бы очень правильно, делать отбор на декабрьские Кубки мира не только внутри сборной. У нас в России готовится очень много спортсменов, но на декабрьские кубки отбирают исключительно 10-15 сборников. Правильнее собрать 20-30 человек, уж точно позвав всех сильных биатлонистов страны, и, проведя три-четыре разных гонки, посмотреть, как они готовы в данный момент. У нас же все разделены и не имеют возможности сравнить сборников и тех, кто готовится в регионах. Шанс появляется лишь на весеннем чемпионате России, и там порой становится ясно, что некоторые спортсмены сборной не выдерживают конкуренции с людьми из региональных команд. Вот и выходит, что уж на Кубке IBU точно по своему уровню могут бежать не только сборники, но отобраться туда все остальные получают шанс лишь в декабре на «Ижевской винтовке».
– С кем вы готовитесь к этому сезону?
– С тюменской командой, как и положено спортсмену, которого не вызвали в сборную. То, что это произойдет, я знала уже в середине зимы, потому что уровень результатов позволял рассчитывать разве что на попадание в десятку на чемпионате России. А в итоге даже этого не удалось. Все логично, нет результата – нет вызова.
– Если бы вас весной вызвали в сборную с тем тренерским штабом, который был назначен, поехали бы?
– Думаю, я бы оговаривала самоподготовку с возможностью участвовать в отборе на декабрьские Кубки мира, то есть то, о чем мы говорили только что. А пойти снова в сборную – нет. Тем более там опять новые тренеры, с которыми я вообще не работала. Судя по моему состоянию прошлой зимой, мне сейчас нужно аккуратно и грамотно выйти на зимний блок подготовки.
