Илья Трифанов – один из самых известных телекорреспондентов, работающих на Кубке мира по биатлону, и хорошо знаком со звездами этого вида спорта. В большом интервью спецкору «СЭ» корреспондент «Mатч ТВ» рассказал о человеческих качествах Антона Шипулина, ДТП, перевернувшем его жизнь, отношениях со Светланой Слепцовой и уроках от Дмитрия Губерниева.
Когда его лишили цели, Шипулин полностью выгорел эмоционально
– Когда Шипулин объявил о завершении карьеры, вы напились?
– Прямо когда объявил – нет. Вместо двух выходных пришлось монтировать про него фильм. А после «Рождественской гонки», конечно, да. Но я-то был к этому готов еще с прошлого февраля. Когда его лишили главной цели – он полностью выгорел эмоционально. Отсюда – постоянные болезни. Только за осень Антон переболел трижды. Организм уже не хочет и не может, и кричит об этом.
– Был хоть один шанс, что Шипулин продолжит карьеру?
– Был. Он же нашел новую цель – чемпионат мира в Антерсельве. Да, осенью он был готов на уровне КМС. Потом провел сбор с Легковым, Саня сказал: Шипулин – в порядке. Да, базы нет и весь сезон ровно провести не получится, но на одну-две гонки в сезоне вполне может подвестись. Не говоря уже про Антерсельве-2020. И тут – бац, приход австрийской полиции… Это добило его окончательно. Цель-то есть. Но где гарантии, что за неделю до ЧМ-2020 не явятся итальянские карабинеры и не скажут: «Антон, знаете ли, тут у нас расследование и вы в Антерсельве не стартуете». Второй раз пережить такое он был не готов.
– Как часто подкалываете его по поводу депутатства?
– Я подкалываю скорее карикатурно. Пародирую самые залайканные комменты в интернете на этот счет. Оба смеемся. Потому что авторы этих комментов считают, что для него депутатство – это способ получать деньги, ничего не делая.
– Это не так?
– Зная его материальное положение и финансовые аппетиты, я уверен, что он даже не в курсе, какая зарплата полагается депутату. А вообще, к деньгам, которые к нему приходят неожиданно, он относится не как к доходу, а скорее как к средству помощи другим.
Истории, которые он сам не расскажет. В 20 лет он получил грант вроде бы в миллион рублей. 2008 год. Деньги баснословные. Все до копейки отдал родителям, они строили тогда дом. В 22 года Антон стал призером Олимпиады и получил еще больше призовых и премиальных. И что он с ними сделал? Организовал благотворительный фонд и вложил их туда. И на протяжении всей карьеры львиную долю спонсорских и призовых доходов Антон отдавал в свой фонд.
По поводу того, что он делать ничего не умеет: всю карьеру он не тратил призовые, а вкладывал, вкладывал, вкладывал. Сейчас точно знаю, что его доходы от вложенных средств точно перекрывают заработок топ-атлета сборной России. Ну а депутатство… Давайте сначала дождемся, когда он станет депутатом и начнет работу, посмотрим на его первые шаги на этом поприще, а потом решим – подкалывать его или нет.
Когда увидел сообщение от Бьорндалена – сутки был в полнейшем шоке
– Вы уже восемь лет гоняете по Кубкам мира. Без Шипулина биатлон вас так же цепляет?
– Эмоционально – нет. Пик, конечно, пришелся на Сочи-2014. Потом наступил новый этап – погоня за желтой майкой. Был уверен, что Антону это по силам. Мне очень этого хотелось и готов взять часть вины за то, что этого не получилось, на себя. Может быть, я где-то помешал, хотя, уверен, он зла на меня не держит. Ведь все было искренне. По большому счету, у меня все эти годы был свой биатлон – биатлон с Антоном Шипулиным. Все вертелось вокруг него.
Сейчас открывается много других областей для творчества. В этом году у нас стало гораздо больше прямых эфиров, а это – максимальный адреналин, драйв. Плюс у нас классный коллектив, уходить из которого я не планирую.
– Вы до сих пор искренне удивляетесь, когда вам пишет Оле Эйнар Бьорндален?
– Конечно. Когда я впервые на дисплее телефона увидел сообщение от него – сутки ходил в полнейшем шоке. После фильма «Его прощальный поклон» Оле-Эйнар написал мне смс с со словами благодарности, сказал, что у него от просмотра слезы наворачивались. Потом то же сделала Даша Домрачева. Я тогда сам чуть не заплакал.
– Он был главным героем вашего детства?
– Когда он выкосил все гонки в Солт-Лейк-Сити, я уже пережил возраст кумиров. Кумиры – это же детство… Андрей Тихонов в 1998-м, или Валерий Кипелов из «Арии».
Оле-Эйнар – это уже другое. Каждый ноябрь мы прилипали к телевизорам и смотрели, что он в этом сезоне предложит в плане техники или экипировки. Мы все ему подражали. Начал он укорачивать толчки в подъем – ага, уже на следующей тренировке все делали так. Надел очки, которые закрывались как каска у сварщика – мы все готовы были отдать за такие же. Баффыпервым начал использовать тоже он. Менял марку лыж – все следовали за ним. Стрелял не порядку – копировали и это.
– Вы ведь с ним даже соревновались однажды.
– В 2008 году на чемпионате России в Увате. Он был приглашенной звездой. Так получилось, что мы пристреливались на одном коврике. И Бьорндален был первым иностранцем, с которым я общался. А он в тот год снова выиграл Кубок мира и был сильнейшим биатлонистом планеты.
– О чем говорили?
– Да я чуть в штаны не наделал. В школе по английскому у меня была «пятерка», но тут поплыл. Бьорндален из вежливости о чем-то спрашивал меня, а я кроме «йес» и «окей» и вспомнить ничего не мог.
Авария и исцеление
– Раз мы вернулись к вашей карьере. Вас сбила машина, что разделило жизнь на «до» и «после». Расскажите о том эпизоде.
– Мне было 19 лет. До того момента я был откровенным статистом в юношах. Занимал на России 30-е места.
5 декабря 2005 года. 10 часов вечера на базе в Перми. Вода из-под крана воняет тухлятиной, даже чайник не вскипятить. Единственный магазин – на дороге. Мы с другом Мишей Носовым шли по обочине, как положено, по встречке. Тут чувак вылетает на обгон и сбивает нас со спины. Мише зацепил ногу бампером, а я задницей выбил лобовуху и перелетел через крышу. Открытый перелом, рваная рана, кровище и нет 8 см большой берцовой кости. Только осколки. Мне прикрутили пластину, каждый осколок на отдельный саморез. И сказали, что кость-то срастется, но если загноится рана – ногу придется ампутировать. Был реальный риск гангрены.
Стержневой аппарат, с которым Илье Трифанову пришлось провести два месяца. Фото личный архив Ильи Трифанова
– Обалдеть.
– Мой отец тогда не занимался ничем, кроме моей ноги. Он перечитал все книги, какие было можно, и пересоветовался с десятками врачей. В итоге сказал, что я не буду употреблять ни грамма сахара. Чтобы нога не гноилась. Два месяца мой рацион составлял пачку творога на завтрак, заливную рыбу на обед и полбанки горошка на ужин. Все время мазал ногу мумие.
5 декабря была авария. По эпикризу до 5 апреля я должен был ходить на ходунках. На костылях не мог – таз был тоже сломан, и в него снаружи была вкручена стержневая конструкция – костыли за нее задевали, и я падал.
– Так четыре месяца и провели?
– 25 марта уже бежал гонку.
– Как?
– Правильное питание и постоянные тренировки. Отец вообще не отходил от меня. Я крутил велотренажер здоровой ногой, сломанная просто болталась в свободной педали, но кровь-то бегала. Плюс три-четыре часа каждый день я проводил в горах.
Стержневой аппарат, с которым Илье Трифанову пришлось провести два месяца. Фото личный архив Ильи Трифанова
– В смысле?
– Представьте трехметровую трубу от пылесоса, на которую нацеплена кислородная маска. Я надевал ее и дышал несколько часов. Углекислый газ не успевал доходить до конца трубы, а я уже вдыхал его обратно. Сижу красный, кислорода нет, а отец объяснял, что в «горах» все процессы регенерации за счет углекислого газа будут ускоряться.
Тогда же Шипулин посоветовал мне книгу «Подсознание может все». Прочитал ее и после это представлял, как я нахожусь внутри своей ноги и сам там все заделываю. Где-то через два месяца я упал и у меня щелкнула малая берцовая кость. Поехали в спортивный диспансер.
– Что там?
– Захожу на этих ходунках и охранник, думая, что перед ним парень-инвалид, начал суетиться – помогал зайти, открывал двери. Захожу к врачу. Тот делает снимок и говорит: «Парень, у тебя все срослось, можешь ходить». Беру ходунки подмышку, выхожу. У охранника шары на лоб: только что еле-еле заползал разобранный чувак, а тут выходит сам. На ногах! Исцелился!
Непонятно, с чего Шипулин вообще про меня вспомнил
– Что было с тем водителем?
– На следующий день после аварии он развелся и уволился. Дали год условно. По суду он должен был выплатить мне 120 тысяч рублей. Это примерно как миллион сейчас. В итоге выплатил процентов 10. В какой-то момент зачисления поступать перестали. Можно было заморочиться с судом, но я подумал: а ведь у меня так жизнь изменилась. Я с такими классными людьми подружился! Плюс отсеклись старые друзья, которые в тот момент отвернулись. И бегать начал лучше. То есть я наоборот должен быть ему благодарен. Сказал внутреннее «спасибо» – и забыл. Родители меня поддержали.
Сентябрь 2006. Летнее первенство России. Шипулин пытается догнать Трифанова. Фото личный архив Ильи Трифанова
– Новые друзья – это, в том числе, Шипулин?
– Да. В Перми, где я лежал, на сборе была вся моя команда. За неделю пацаны пришли только раз. И к тому моменту, когда в марте я снова начал гоняться, никто даже не позвонил. Включая тренера. А Шипулин, с которым и знакомы-то почти не были, летел в январе на юношеский мир через Москву, сам изъявил желание навестить. Непонятно, с чего он вообще про меня вспомнил. Так и начали общаться, а в последствии – дружить.
ЧИТАТЬ ПОЛНОСТЬЮ
