С 28 марта по 5 апреля в Ханты-Мансийске прошли ХVIII зимние Сурдлимпийские игры. Они стали триумфальными для сборной России. В общекомандном зачете наша команда уверенно лидировала, завоевав 30 медалей, что является рекордом сурдлимпиад. О пути к успеху спортсменов из Коми и становлении сурдлимпийского движения в регионе «Республике» рассказал тренер сборной России Игорь Орлов.
– Расскажите немного о себе.
– Я родился в Новосибирске в многодетной семье. Тогда, в шестидесятые годы, родители, как и многие другие, ездили по комсомольским стройкам Советского Союза, поднимали целину, сельское хозяйство в Поволжье, строили «АвтоВАЗ». Например, в школу я пошел в Горьковской области, а оканчивал уже в Тольятти. Мой путь в спорте тоже начался в Тольятти. Я мастер спорта СССР по лыжным гонкам. В Республику Коми в 1983 году приехал молодым специалистом, и трудовой путь у меня начался в Ухте после окончания самарского индустриально-педагогического техникума. Коми ведь на весь Союз была известна как лыжная республика, воспитавшая многих великих спортсменов. Я успел застать еще то время, когда бегали Николай Бажуков и Василий Рочев. Когда пришло время уходить из спорта, а этот печальный момент наступает у каждого спортсмена в силу возраста и семейного положения, а у меня тогда уже родилась дочь, по комсомольской путевке меня направили в правоохранительные органы, где я добросовестно прослужил почти двадцать лет. В период службы окончил юридический факультет СыктГУ. Со службы по выслуге лет ушел в звании подполковника и принял решение продолжить трудовую деятельность в спорте.
– Как вы начали тренировать сурдлимпийцев?
– Я получил высшее физкультурное образование в том же СыктГУ. Тренировать сурдлимпийцев начал в 2010 году. В то время мой товарищ, тренер Александр Поршнев, пригласил меня вместе поработать. Начались первые успехи. Моя воспитанница Раиса Головина стала пятикратной чемпионкой мира. Получил предложение стать тренером сборной России. Занимаюсь тренерской работой, можно сказать, для души и от души. Это то дело, которое мне по-настоящему нравится.
– Костяк сборной России – спортсмены из Коми. Получается, мы здесь по сути являемся центром подготовки сурдлимпийцев по лыжным гонкам?
– В России есть два серьезных центра подготовки слабослышащих и глухих лыжников: это Ханты-Мансийск и наша республика. Чтобы что-то развивать, надо вкладывать силы и средства. У нас с этим все очень хорошо, в республике большие лыжные традиции, прекрасный стадион и тренировочная база. Руководство региона уделяет большое внимание развитию спорта, в том числе и среди людей с ограниченными возможностями. Было очень приятно, что сразу по возвращении с Сурдлимпиады нас принял у себя в кабинете глава республики Вячеслав Гайзер. Порадовало то, что высшее руководство следит за выступлениями своих спортсменов, знает наши проблемы и в этот непростой период находит возможности для того, чтобы сложная экономическая ситуация не отражалась на подготовке спортсменов к международным соревнованиям.
– С чего началось развитие сурдлимпийских лыжных гонок?
– Первым в конце восьмидесятых со слабослышащими спорт-
сменами начал работать Александр Поршнев. Тогда он устроился в тренажерный зал при Сыктывкарском ЛДК, где было очень много работников с нарушением слуха. Потихоньку он стал привлекать их в лыжные гонки. Во многом тот урожай медалей, который мы сейчас собрали, это, конечно, заслуга Александра Поршнева. Потом уже сформировалась тренерская бригада. Я пришел, Сергей Бабкин, кстати, это его воспитанник – Володя Майоров.
– Насколько с сурдлимпийцами сложнее или, наоборот, проще работать?
– В работе со слабослышащими спортсменами нужен индивидуальный подход. Вообще, их надо тонко чувствовать и понимать, ведь у них как бы свой мир, причем этот мир очень своеобразен.
Есть ведь тотально глухие, а есть те, которые все-таки что-то слышат. Со вторыми полегче. Особенностей в работе масса. Например, первое, что я купил на премиальные, полученные за успехи своих воспитанников, была видеокамера. Все тренировки и соревнования я снимаю на видео, а потом показываю своим подопечным. Это необходимо, потому что объяснить ошибки в технике сложно, порой в их лексиконе жестов нет таких слов. И здесь важно наглядно показать ошибки.
Группы меньше. Скажем, если на одного тренера, работающего со здоровыми, приходится в среднем 15 спортсменов, то у нас по три-пять. Ребят приходится буквально опекать. Тут начинаешь думать обо всем: и как спортсмен питается, и как спит, какая у него пульсограмма, многие бытовые вопросы. Глухие в жизни сталкиваются с теми же проблемами, что и все мы. Например, от наших чиновников, даже умея разговаривать, сложно чего-то добиться, а попробуйте им объяснить свою проблему жестами.
Сложность основная в том, что у слабослышащих нарушена координация движений. Слух тесно связан и с развитием координации. Если человек плохо слышит, то он и двигается хуже. У той же Раисы Головиной очень хорошая функциональная подготовка, но с ее техникой мы до сих пор бьемся. В лыжном спорте очень важно держать баланс между усилием и расслаблением. Так вот, слабослышащие спортсмены практически все очень зажаты на лыжне. Конечно, мы постоянно работаем с ними, но что-то поменять в этом плане очень сложно.
Тем не менее нагрузки у них со здоровыми практически одинаковые. Больше скажу, порой слабослышащие даже у здоровых выигрывают на соревнованиях. Например, Раиса Головина республиканские старты среди здоровых выигрывала, попадала в призеры и на всероссийских, она спокойно выполняет норматив мастера спорта, который требуется для здорового спортсмена.
– А вы уже язык жестов, наверное, освоили?
– Базовые вещи знаю. Когда учился на юрфаке, у меня была курсовая работа по профессиональной деформации психики сотрудников внутренних органов. Действительно, это имеет место, и двадцать лет работы в органах оставили некий отпечаток. Так вот, сейчас у меня уже другая профессиональная деформация пошла за годы работы с сурдлимпийцами: стал громко говорить и сопровождать свои слова жестами (смеется).
Есть у нас проблемы и в быту с глухими: если он лег спать, то разбудить его очень сложно, при общении с ними надо постоянно быть в их поле зрения, часть информации они считывают с губ, часть по жестам. Слабослышащие спортсмены тонко чувствуют вибрацию, и чтобы привлечь их внимание, надо топнуть ногой или взять за руку, если стоишь рядом.
– На фоне таких успехов сурдлимпийцев основная сборная Коми смотрелась в этом сезоне, мягко говоря, блекло. С чем это связано?
– Для инвалидов спорт – это чуть ли не единственный шанс что-то заработать и чего-то в жизни добиться. Поэтому у них и отношение к этому зачастую более серьезное, они готовы тренироваться днем и ночью, чтобы чего-то добиться. Скажем, у меня, когда закончил со спортом, было где реализоваться еще. А таким ребятам с нарушением слуха гораздо в этом плане сложнее. Та же Мария Иовлева исключительно благодаря спорту вырвалась из оков интерната.
Мировой спорт сейчас становится все более наукоемким. Допустим, мы видели, как тренируются норвежцы, шведы, финские лыжники. У них прямо на трассе вместе с тренером сидит врач-физиолог с раскладным столиком и стульчиком, компьютером. Лыжники ускорились в подъем, и он раз – берет у них по капельке крови, хоп – и на компьютере уже сразу результаты: у кого какой лактат в крови, кому-то нагрузок уже хватит, а другим надо добавить. Вот в этом плане мы отстаем еще.
У нас и у иностранцев вообще разные подходы к спорту высших достижений. Отсутствие научного подхода мы компенсируем предельными нагрузками, истощая организм спортсмена. Один не справился, не смог переварить нагрузки – его вывели из команды, взяли другого на его место. У нас конвейер, и в очереди в сборную стоят тысячи лыжников. Там более бережное отношение. Я вот разговаривал с Михаилом Ботвиновым (лыжник сменил гражданство и под флагом Австрии стал серебряным призером Олимпиады-2002 в Солт-Лейк-Сити – авт.), и он сказал, что, тренируясь у нас, он бы никогда не смог выступать до 40 лет и добиться таких результатов.
– Помимо украинцев, по вашим словам, прибавили китайцы, а почему страны, скажем, Норвегия, которые традиционно сильны в лыжных гонках, не смогли составить конкуренцию на Сурдлимпиаде?
– Да, украинцы были нашими основными конкурентами. По поводу Норвегии трудно сказать. Они ведь вообще не участвовали в лыжных гонках, то есть у них никто в этом виде не был заявлен из спортсменов. Если говорить в целом о развитости судлимпийского спорта, то у нас в стране он очень сильно поднялся за счет того, что по финансированию и по всему инвалиды стали тренироваться наравне со здоровыми спортсменами. Например, за подготовку призера Сурдлимпийских игр мне должны присвоить звание заслуженного тренера так же, как присваивают за подготовку призера Олимпийских игр. То же самое по премиальным за золото: как за сурдлимпийскую, так и за олимпийскую медаль спортсмену полагается четыре миллиона рублей, а тренеру пятьдесят процентов с этой суммы. Это хорошие деньги.
– А в связи с политической обстановкой там были какие-нибудь демарши?
– Украинцы устраивали там небольшие демарши. Например, во время церемоний награждения, которые проходили на городской площади Ханты-Мансийска, они прикрывали медали руками. На открытие они не вышли всей командой, нес флаг только один человек. Мы пытались с ними говорить, объясняли, что спорт вне политики и не надо себя так вести, а они: «Россия воюет с Украиной». Мы говорим: «Россия с Украиной не воюет, а если там и есть какие-то добровольцы, то это просто наемники». Я сам в период службы был в Чечне в командировке во время боевых действий, и там на стороне боевиков воевало очень много украинцев. Мы их отлавливали на блокпостах. Но никто же не говорил, что Украина против России воюет. По сути, там идет война олигархов за передел собственности, а мы, спортсмены, должны быть вместе всегда, политики уходят, режимы сменяются, а спорт, как и культура и искусство, вечен.
– На Сурдлимпиаде проявили себя только опытные спортсмены. Из восьми поехавших завоевали медали только трое. С чем это связано?
– Связано это только с тем, что молодые ребята еще не достигли профессионального уровня, который требуется. Я уже говорил о проблемах с координацией. Работать над техникой нужно годами. Всем ребятам, которые хорошо выступили, около тридцати лет. В принципе мы их называем опытными, а они ведь в расцвете сил и выступят еще как минимум на одной-двух сурдлимпиадах. Поэтому остальные совсем молоды, и у них все впереди. Среди них есть очень перспективные.
– Какой старт наших спортсменов больше всего запомнился?
– Самой драматичной и напряженной, конечно, была мужская эстафета три по десять километров. Украинцы от нас убежали на первом этапе более чем на двадцать секунд. Но Владимир Майоров, который бежал на втором этапе, смог отыграть этот разрыв, да еще и дал задел нашему спортсмену на третьем этапе. Также запомнился спринт свободным стилем, когда моя воспитанница Раиса Головина со старта от всех убежала, а потом немножко ей не хватило, ее догнали, и она прибежала только четвертой. Очень было обидно и мне, и она плакала и до сих пор переживает, хотя на тот момент взяла уже две бронзы. Я как тренер настолько остро переживаю, что вот уже больше десяти дней прошло с Сурдлимпиады, а я каждую ночь во сне или смазываю лыжи, или сам бегаю. Все-таки мы с Раисой рассчитывали на более высокие результаты. Но неудовлетворенное самолюбие и амбиции в спорте подталкивают нас к более серьезной и, надеюсь, результативной работе в новом олимпийском цикле.
– В золотой эстафете бежал Сергей Ермилов, он ведь родом из Коми, а выступал от ХМАО.
– В сурдлимпийском спорте, как и в спорте здоровых, есть конкуренция между регионами. Ханты-Мансийск просто переманил у нас Сергея и еще Степана Кузнецова большими зарплатами. Вообще в Ханты-Мансийске своих сурдлимпийцев доморощенных нет. У них пять человек выступало, и все приезжие. Мне, кстати, туда тоже предлагали ехать и работать за большие деньги. Там совсем другие финансовые возможности. Например, у нас регион выплачивает всего триста тысяч рублей за золотую олимпийскую медаль, а там – семь миллионов. Плюс четыре миллиона из федерального бюджета. На эти деньги человек может купить квартиру и средства на старость какие-то отложить, ведь спортсмены, по сути, продают свое здоровье. Эта сумма кажется большой, но ведь я уже говорил, что для тех же инвалидов это шанс в жизни, потому что годы идут и, когда они не смогут выступать на профессиональном уровне, устроиться в жизни и зарабатывать им будет гораздо сложнее.
У нас тоже есть сторонний спортсмен – Володя Майоров. Он переехал из Владимира по зову сердца. У нас в Сыктывкаре красивые девчонки, и наша Люба Мишарина его переманила к нам. Тут они поженились, у них растет замечательная дочка. Если в Ханты-Мансийск наших спортсменов переманивают большими зарплатами, то мы берем на живца (смеется).
– А вас что удерживает от переезда?
– Я здесь прожил больше тридцати лет. Меня здесь знают, здесь я свой, я полюбил этот суровый и красивый снежный край, здесь хорошие сильные люди, здесь родились мои дети.
– Помимо спорта, какие у вас есть еще увлечения?
– Моим хобби всегда был спорт, сейчас это стало работой, приносящей радость. Еще люблю путешествовать, особенно на автомашине, я объехал почти всю Европу и Россию за рулем. Как в песне «В мире столько мест, где я еще ни разу не был». У меня дочка живет в Анапе, сейчас собираюсь к ней на машине. Мои родители живут в Германии, и я часто навещаю их. Туда тоже езжу на машине. Когда есть свободное время, всегда стараюсь что-то увидеть новое. А главное мое хобби – это спорт и здоровый образ жизни. Пытаюсь это привить и сыну Илье, которому 12 лет.
Ярослав СЕВРУК, газета «Республика»
Фото Дмитрия Напалкова
На прошедшей Сурдлимпиаде в общекомандном зачете команда России уверенно лидировала, завоевав 30 медалей (12 золотых, 6 серебряных, 12 бронзовых). На втором месте Чехия (6 золотых медалей, всего – 7) и на третьем США (3 золотых медали, всего – 8).
