Российский биатлонист Евгений Устюгов был признан Международным союзом биатлонистов виновным в употреблении запрещенного вещества оксандролона.
Если Спортивный арбитражный суд не примет сторону спортсмена, то он лишится золотой медали Олимпиады в Сочи вместе со всей российской эстафетной четверкой, а сборная России потеряет победу в неофициальном командном зачете Игр.
В интервью ТАСС Устюгов изложил свой взгляд на обстоятельства рассмотрения дела, рассказал о причинах подачи иска к IBU в гражданский суд и объяснил, почему завершил карьеру после Олимпиады в Сочи.
— Прежде всего, как вы относитесь к тому, что вас наказали на основании базы данных?
— Меня дико бесит, что у всех сложилось впечатление, что я виновен. Какие-то эксперты вот так запросто заявляют, что в моей крови найден оксандролон. Меня обвиняют в несуществующей, мифической допинговой схеме: мифический осведомитель — мифические файлы. Ни то ни другое мне даже не показали. Видимо потому, что показать миф в реальной жизни достаточно проблематично.
И это при том, что я двукратный олимпийский чемпион, и за всю карьеру у меня не было ни одной положительной пробы! Я сдавал десятки тестов, и большинство из них — за рубежом.
— Вы просили встречи с этим осведомителем? Запрашивали детали дела?
— Разумеется. Многократно. Но несмотря на мои просьбы, чтобы осведомитель явился и подтвердил предоставленную информацию, я получал отказ. При этом я был готов приехать на встречу в любое место. В любую точку мира. И сейчас готов.
— Когда вы узнали о том, кто такой Григорий Родченков?
— Как и все, из прессы. Никогда его не видел лично.
— Позвольте уточнить, самих же проб нет?
— Я был бы рад, если бы они были! Но их нет в принципе, физически. Они были отрицательными, и их утилизировали согласно правилам WADA.
Вдумайтесь — ничего нет. Ни проб, ни результатов. Нет ни результатов лабораторных анализов, проба Б не вскрывалась, и обвинения IBU основаны исключительно на несуществующих данных из Московской лаборатории! При том, что мною были предоставлены доказательства отсутствия у этой лаборатории, которая якобы анализировала мою пробу, не только методики обнаружения, но и самих образцов для проведения анализов на соответствующий препарат. Меня обвинили в использовании оксандролона, но мы изучили этот вопрос с юристами и выяснили, что это вещество просто невозможно легально приобрести на территории России. И Московская лаборатория, как мы также выяснили, не закупала образцов. Повисает еще один вопрос: как этот тест был сделан? Фактически меня обвиняют в убийстве при отсутствии самого факта убийства.
Получается, проб нет и теперь можно обвинять кого угодно, опираясь лишь на клевету осведомителей.
— Почему так долго шло разбирательство?
— Я думал, что невозможно найти черную кошку в черной комнате. Оказывается, если ты IBU, то можно.
— Собираетесь ли подавать апелляцию в Спортивный арбитражный суд?
— Да, конечно. Юристы этим уже занимаются.
— Почему вновь открыли дело о вашем биопаспорте и могут отнять золото Ванкувера? Вы уже сдали все тесты…
— Это дело появилось совсем недавно и касается моего паспорта крови. При этом вопрос с ним уже изучался IBU на протяжении долгого времени, в 2017 и 2018 годах. Несмотря на завершение карьеры, когда вопросы вдруг стали возникать, я полностью сотрудничал с IBU, сдавал по малейшей просьбе анализы, по результатам исследования которых эксперты IBU полностью сняли с меня обвинения летом 2018 года. Видимо, на фоне разбирательств по первому делу, в IBU решили подстраховаться и несмотря на отсутствие каких-либо новых обстоятельств по паспорту крови, просто взяли и поменяли свои выводы. Указали, что все ранее изученные ими обстоятельства теперь свидетельствуют об обратном. Все доводы, которые меня оправдали в 2018 году, теперь свидетельствуют об обратном.
— Зачем вы подали иск к IBU в гражданский суд Австрии? Чего вы этим хотите добиться?
— Мои адвокаты, если честно, в шоке от происходящего. Происходящее противоречит основам права. Понимаете, нельзя пересмотреть уже принятые решения, если нет новых доказательств. Поэтому, учитывая поведение IBU, я вынужден обратиться в государственный суд, чтобы обязать их исполнять принятые же ранее решения. Только потому, что там находится штаб-квартира организации, суд австрийский. Говорят, это первый случай, когда спортсмен идет в государственный суд. В истории биатлона это совершенно точно прецедент. Может быть, это приведет IBU в чувство и они прекратят охоту на меня.
— Кто-то из иностранных биатлонистов оказал вам поддержку?
— К сожалению, репутация нашего спорта на международной арене такова, что поверить можно во что угодно. Но я на своем примере постараюсь это переломить.
— Что думаете о новом руководстве IBU?
— Мне сложно судить, пляшет ли оно под чью-то дудку, но события последних дней заставляют задуматься. Смотрите, информационный взрыв был устроен непосредственно перед стартом чемпионата мира. Очевидно, чтобы в том числе оказать давление на нашу сборную, чтобы выбить из колеи перед стартом. Стиль нового руководства — бить сразу и без разбора, наотмашь. А разбираться уже потом.
— Почему вы ушли из спорта после Олимпиады в Сочи?
— Еще за два года до Сочи я чувствовал усталость и планировал завершить карьеру после домашней Олимпиады. Накопилась усталость плюс травмы после операции колена не позволяли добиваться высот. А по десятым местам ездить мне неинтересно. Но самое главное, я люблю семью и хотел осесть дома и заняться воспитанием детей.
В январе 2014 года родилась моя вторая дочка, и я хотел быть с ними, потому что первого ребенка я почти не видел во время карьеры спортсмена.
