По итогам нынешнего сезона занявший в общем зачёте КМ четвёртое место Евгений Устюгов стал лучшим из российских биатлонистов. Олимпийский чемпион признаёт, что сезон для него сложился не совсем удачно, были допущены ошибки — как в плане физической подготовки, так и в стрелковой части, и теперь предстоит работа над их устранением. Сейчас Евгений в Красноярске на самоподготовке занимается по индивидуальному плану со своим личным тренером Андреем Леневым.
К основной сборной олимпийский чемпион Ванкувера присоединится в начале июня.
— Евгений, почему Вы решили пока тренироваться в родных стенах академии биатлона, а не с национальной сборной?
— На самом деле у нас половина команды в мае на самоподготовке. Это не новшество, и у многих спортсменов существует индивидуальный график тренировок согласно физиологическим и психоэмоциональным особенностям каждого. Бывает, что даже в разгар сезона главный тренер сборной может принять решение о выводе какого-то конкретного биатлониста на индивидуальный график. Причины разные. Может рано наступить пик формы, либо необходимо форсировать подготовку, либо требуется восстановительный период. В отношении моей самоподготовки всё согласовано с руководством и тренерами, оговорены планы. Сейчас её шипы, которые выявились в прошедшем сезоне, мы перенесли сюда и здесь стараемся их убрать, где-то возвращаемся к старым тренировкам, которые были в период хороших результатов. Заниматься этим в команде не совсем целесообразно, поскольку получится винегрет. Представляете, соберутся все личные тренеры, кому-то нужно поработать над стрельбой, кому-то усилить физподготовку, а ведь есть ещё основной план. Вот и постарались как-то всё это развести. Сейчас я занимаюсь в полном объёме, а с 11 июня присоединюсь к команде и поеду в Эстонию, видимо, из Красноярска уезжаю уже на весь год.
— Скажите, Вам комфортнее заниматься с личным тренером или в команде?
— В любом случае независимо от тренера и какие у тебя складываются с ним отношения, работать нужно с командой, с партнёрами, которые с тобой на одном уровне и выше.
— Зависит ли количество крупных стартов от того, что сезон олимпийский? Будет ли их меньше?
— Предстоящая Олимпиада никак не повлияет на количество кубков мира. Они регламентированы, девять этапов, единственное участвовать будем не во всех, ряд из них пропустим. Какие именно, будем смотреть уже непосредственно по ходу сезона, в зависимости от подготовки и состояния организма. Совсем не выступать на Кубках мира нельзя, поскольку существует так называемый тотал, в котором ты имеешь право выбора группы во время старта, если ты в десятке по общему зачёту этого мирового форума. Поэтому приходится бегать и на Кубке, и готовиться к ответственным стартам.
— На Ваш взгляд, кому проще выступать на соревнованиях — статусным и опытным спортсменам или молодым?
— Конечно же опыт помогает в любом случае, но когда ты чемпион, на тебя смотрят совсем по-другому. Стоит один раз победить — и все знают, что ты это можешь, и все от тебя этого требуют. На чемпионате мира, Кубках все ждут большего от опытных и статусных, а не от молодых. Так что хочешь ты или нет, но в голове у тебя сидит эта ответственность, где-то даже давит.
— В эстафете Вам проще бежать первым или кого-то преследуя?
— Я как раз недавно размышлял по этому поводу. Понимаете, раньше можно было пройти две эстафеты и решить, что тебе проще догонять. Другой приходит и говорит, что ему легче убегать. Но со временем ты начинаешь понимать, что каждая гонка разная. Всё зависит от ситуации и состояния организма. Бывают моменты, когда ты убегаешь и что-то там в страхе делаешь, а случается, что догоняешь и думаешь: «Всё будет хорошо, я его сейчас настигну и задавлю морально». Одинаковых гонок не бывает, и сказать, что лучше — убегать или догонять, — однозначно нельзя.
— Хотелось бы узнать Ваше мнение в отношении Фуркада: почему он так быстро бежит? Что это — феномен или метод тренировки или то и другое в совокупности?
— Я бы и сам задал такой вопрос Фуркаду. (Смеётся.) Он очень сильный спортсмен, и, что самое удивительное, его хватает на весь сезон. Если ещё три первых декабрьских стартах Фуркад раскачивается, то с января он на голову выше всех. У нас в этом плане сложнее, как правило, в Ханты-Мансийске бежит тот, кто пропустил много этапов. А те, кто выступал весь сезон, к заключительным стартам уже никакие и бегут исключительно на морально-волевых качествах. Фуркад же дотягивает до конца, и в чём секрет такой выносливости, я могу только предположить. Возможно, какой-то свой подход к занятиям, горная подготовка, но точно никто, кроме него самого, не знает, как, например, французы и норвежцы не знают о моём тренировочном процессе.
— Не могу не спросить про женскую сборную. Наверняка Вы пересекаетесь на соревнованиях, общаетесь. Рассказывают ли наши девчонки о том, что же у них происходит в команде?
— Общаемся мы с ними очень редко. В прошлом году на сборах вообще нигде даже не пересекались. Так что о том, как они тренируются, я знаю ровно то же, что и вы, — из Интернета. На соревнованиях, конечно же, бывают моменты, когда мы сидим и общаемся, но больше обсуждаем, кто как выступил, пробежал. А в то, что у них там происходит, я не лезу — прерогатива не моя. Даже если и переписываюсь с девчонками, то стараюсь этот вопрос не затрагивать, это всё-таки работа, о которой не хотелось бы говорить.
— Как у вас обстоят дела в этом году с оборудованием?
— Я каждый год менял ложу, но сейчас наконец-то оставил ту, с которой пробегал весь сезон, она меня устраивает. А проблемы со стрельбой связаны не с оружием, они больше во мне — в моей подготовке, психологии и во всём остальном. Ствол у меня всё тот же, боевой, с которым я бежал на Олимпийских играх. Ремни все целы и прикручены, после давнего инцидента, когда я поставил новые, и они отвалились, я проверяю все болты и крепления каждые две гонки. Там вообще история такая приключилась, что я преподнёс урок всем остальным. Ремни-то имели болезнь откручиваться, и после того, как они у меня отвалились в самый неподходящий момент, оружейники постарались исправить ошибку.
— Возьмём ситуацию, когда в эстафете все выступают хорошо, а кто-то один взял да и подвёл команду. Как потом относятся к провинившемуся?
— Все прекрасно понимают, что это жизнь, а эстафета — отдельная гонка, дисциплина, которую может провалить любой. Хоть Фуркад, хоть Свенсон, хотя последний на моей памяти ещё ни разу не проваливал. Он заходил в штрафной круг, но у норвежцев система выстроена следующим образом: если ты ушёл в штрафной круг, обязан отработать его ногами, что и делал Свенсон. Если и проштрафился, всё равно лидировал. Мы, конечно же, стараемся выстраивать такую же систему, но после штрафных кругов наши ребята почему-то падают духом, не могут восстановиться и идти дальше. Тем не менее это ошибка, но за неё мы никого не ругаем, спорт не вечен, а дружба останется.
— Вы уже несколько раз в своих ответах затрагивали психологию, но как-то вскользь. Так что же всё-таки с психологией? Почему она то и дело звучит из Ваших уст, наступила некая усталость?
— Какого-то болезненного отчаяния души нет, всё осталось позади. Но это смотря для кого. К примеру, есть Евгений Граничев, вот ему сейчас действительно больно, поскольку два года подряд он заваливает эстафету на чемпионате мира. Я тоже там заходил в круги и подводил команду, но через это надо пройти и понять, как с этим бороться. Возьмём Александра Логинова, который в Сочи зашёл в штрафной круг, собрался с духом, отработал ногами на пять с плюсом. Он не раскис, не повесил нос, а пошёл и хладнокровно стрельнул из пяти стоя и отправился дальше догонять соперника, вот это боец!
— Евгений, Вы всегда считались признанным специалистом на длинных дистанциях, сейчас же больше на спринтерских. С чем это связано?
— Возможно, не хватает подготовки. Если посмотреть индивидуальную гонку на 20 километров, то раньше считалось, что, стреляя ноль, можно всё равно выиграть. Сейчас направленность такова, что и стрелять надо быстро и метко, и бежать быстро. И если гонку в десять километров мы ещё как-то выдерживаем, то на 20 километров поднять результаты не получается. Мы стабильно проигрываем лидерам ногами по минуте. В спринте отстаём на 15-20 секунд, и здесь бодаться, конечно, ещё можем.
— Скажите, а когда Вы бежите, о чём думаете? Что значит для Вас сконцентрироваться?
— Когда бежишь, всегда мысли разные, какие-то путанные. У меня больше о стрельбе, поскольку с этим проблема. Если за стрельбу лёжа я уверен, то в стойке борюсь. Алексей Волков, надеюсь, он не обидится на меня, когда бежит, мысленно что-то напевает себе.
— А если внезапно приходит образ Ваших родных, дочки, это сбивает или, наоборот, вдохновляет?
— Отвлекать меня это точно никогда не будет. Дочка — моя кровинушка, как она может мне помешать, отвлечь! Для меня семья важнее спорта, и я всегда об этом говорю. Два года подряд они были вместе со мной на сборах в Италии. В этом году в октябре ездили со мной. Я прекрасно понимаю, что супруге сидеть постоянно с ребёнком дома тяжело, необходимо время от времени развеяться, тем более что жена в прошлом тоже спортсменка и привыкла к разным поездкам. Да и я скучаю по ним, поэтому и стараюсь по возможности брать супругу и дочку с собой, для меня это своего рода моральное раскрепощение. После тренировок, если не сильно устал, читаю дочке книжки. Она хорошо запоминает стихотворения и книги, в которых эти самые понравившиеся ей стишки. Бывает, дома прочтёшь ей что-нибудь, она книжечку унесёт куда-нибудь (при этом замечу, что детской литературы у нас много, мы с женой зациклены на раннем развитии ребёнка), а потом, через некоторое время, указывает на эту книжку и говорит: «Пап, давай почитаем вот тут про мишку, у которого сбоку вата вываливается». Смотришь, и правда, именно в этой книжке есть такой стишок, потом сидишь и удивляешься: ну как она могла запомнить? На случай, когда я сильно уставший, есть у меня в телефоне специальная программа, воспроизводящая звуковую запись сказок.
— Вашим голосом?
— Нет (смеётся), там разные голоса. Дочке нравится, она любит под них засыпать.
— А в Сочи на Олимпиаду возьмёте с собой семью?
— Это даже не обсуждается, в той атмосфере, с тем давлением и напором лишь бы одному выжить, не говоря о семье. В олимпийскую деревню их не пустят, значит, жить они должны будут отдельно. Естественно, мне тогда придётся постоянно мотаться туда и переживать, как они там, всё ли у них хорошо. Да и чтобы посмотреть моё выступление, им нужно часа четыре на морозе стоять, чтобы попасть в первые ряды. Конечно же, с маленьким ребёнком они придут в лучшем случае за полчаса до начала, попадут в какой-нибудь тридцатый ряд, ничего там не увидят. Спрашивается, зачем тогда ехали? Лучше дома по телевизору посмотреть в тепле и комфорте, и у меня сердце на месте будет.
— Хотелось бы услышать Ваше мнение о сочинской трассе. Насколько она комфортная в сравнении с другими мировыми трассами?
— Трасса в Сочи мне нравится, она тяжёлая, рабочая. Мне на ней легче в том плане, что я подхожу под неё своей комплекцией. И когда я бежал, то чувствовал себя там комфортно, несмотря на то, что сезон уже подходил к завершению, все были уставшие. Хотя многие жалуются на спуски и повороты. Случалось, что некоторые просто останавливались и не могли бежать дальше, настолько тяжела трасса. Но нужно просто уметь проходить все эти повороты и спуски, тренироваться к ним.
— По Вашим ощущениям, три года от Ванкувера до Сочи быстро пролетели?
— Пролетели быстро, но с ними много всего связано — и провальные чемпионаты мира, и чемпионат мира в Ханты-Мансийске на морально-волевых качествах, в котором, мы, слава Богу, как-то выгребли, а вот женская команда, увы… Запоминающиеся на самом деле три года, они добавили и горечи, и радости, и опыта. Посмотрим, как пройдёт следующий, загадывать наперёд ничего не буду.
Красноярская муниципальная газета
«Городские новости»
