Российские лыжники на чемпионате мира в Зефельде остались без золота, но по числу медалей показали лучший результат за последние 18 лет — восемь наград. Президент Федерации лыжных гонок России Елена Вяльбе в интервью ТАСС рассказала о будущем сборной страны, губительном для спорта доминировании норвежцев и их терапевтических исключениях, разногласиях с комментатором Дмитрием Губерниевым и новом допинговом скандале, к которому российские спортсмены отношения не имеют.
— Перед чемпионатом мира вы говорили, что идеальным было завоевать на этом чемпионате мира по две медали каждого достоинства.
— Я никогда не говорила о том, сколько медалей нам будет достаточно. Самым идеальным вариантом было завоевание одной золотой, одной-двух серебряных и одной-двух бронзовых наград. Потому что именно так написано в нашей целевой комплексной программе, которую утверждает Министерство спорта и благодаря которой идет финансирование. В определенной степени мы не справились. Но хватило бы и трех медалей.
— С учетом золота?
— Да. Но не смогли.
— В какой гонке больше всего ждали эту золотую медаль?
— Не то чтобы мы ожидали, но золото в скиатлоне было самым реальным шансом. И, как показал чемпионат, близко оно было в классической «пятнашке» у мужчин. Были шансы в марафоне, но тактически Хансу Холунду проиграл весь мир, не только Александр Большунов.
— На этом чемпионате мира вообще много говорилось о том, что норвежцы оказались тактически сильнее. Наш проигрыш им в этом аспекте — недоработка тренеров или спортсмены должны уметь сами принимать верные решения по ходу дистанции?
— Поверьте, что даже если тренеры перед гонкой говорят, как надо бежать и что делать, уже во время соревнований все может измениться, и решение, безусловно, принимает сам спортсмен. Но различные уловки, которые используют норвежцы, нам, конечно, тоже надо более тщательно изучить. Потому что сейчас мы проигрываем не в физике, а в тактических моментах.
— Уделите этому особое внимание?
— Да, на чемпионате России будем это обсуждать, думать, высказывать свои мысли.
— Такое доминирование норвежцев убивает интерес к лыжным гонкам?
— Думаю, это мало кому интересно. Я же не просто так сказала, что этот чемпионат больше походил на открытый чемпионат Норвегии, куда пригласили поучаствовать весь остальной мир. Если мы говорим о развитии вида спорта, то такое доминирование одной команды не может вызывать интерес. Но норвежцы, понятное дело, думают иначе.
— Норвежцы и до этого доминировали в лыжных гонках, сейчас они сделали еще один шаг вперед. Не считаете, что именно сила нынешней сборной России заставила их искать нестандартные решения для победы?
— Не знаю, мне сложно ответить на этот вопрос.
— Но они чем-то удивили? Быть может, в плане той же тактики?
— Реально удивил Холунд. Если смотреть на его выступления в сезоне, то он ничего не показывал. С иной стороны удивил Симен Крюгер, который в прошлом году выиграл Олимпийские игры, а сейчас его весь сезон не было видно. Такое, безусловно, удивляет. Или где Рагниль Хага? Два раза в прошлом году выиграла на Олимпиаде, а теперь ее вообще нет. Здесь пробежала только «тридцатку», где показала приблизительно тот же результат, что и мы.
Из всех норвежцев я выделяю одного только Мартина Сундбю, за которого я от души рада. Конечно, не рада тому, что он обошел нашего Александра Бессмертных, но его я знаю как человека, который многие годы показывает стабильный результат, и свое личное золото чемпионата мира он заслужил. А когда люди один раз пробежали, победили и исчезли…
— Это вызывает подозрение?
— Я даже не рассуждаю на тему, принимают допинг или нет. Я просто не понимаю, как такое удается людям? Я сама была спортсменкой, и как можно готовиться четыре года к одной гонке? Мне кажется, за время подготовки ты уже 100 раз успеешь перегореть.
Видимо, я просто больше уважаю людей, которые показывают стабильные результаты. Пускай ты все время будешь десятым и один раз победишь, но ты показывал определенную стабильность. Когда человека нигде не видно, а после он приезжает и выигрывает, то это выглядит странно.
— Вы сказали, что мы больше проиграли не физически, а тактически. Но было видно, что не все идеально подошли к турниру.
— Да, не все. У меня к каждому тренеру есть вопросы, и не только персонально к Маркусу Крамеру, который и сам прекрасно понимает, что ни Юля Белорукова, ни Сергей Устюгов не были в суперформе. Я уверена, что это же он скажет и о Евгении Белове.
Но и у Олега Орестовича Перевозчикова я могу спросить, почему ни в марафоне, ни в скиатлоне Андрей Мельниченко ничего не показал. Есть проблемы и у Юрия Бородавко: проявить себя сумели только Наталья Непряева и Александр Большунов, у остальных же тоже не получилось.
Я не говорю, что буду их душить. Просто мы должны все вместе сесть и понять свои ошибки, и пытаться их как можно быстрее исправить. Следующий год позволит нам обыгрывать свои тактические моменты.
— Они помогут обыграть Йоханнеса Клэбо? Вы отмечали, что сейчас это практически невозможно.
— В спринте, думаю, это невозможно.
— У Клэбо есть потенциал стать величайшим в истории лыжником с учетом того, что в 22 года он уже трехкратный олимпийский чемпион, чемпион мира, победитель «Тур де Ски»?
— Я не хочу говорить ни о каких величиях, потому что это неправильно. В свое время был великий Вегард Ульванг, великий Бьорн Дэли, и у каждого была своя история. Клэбо сейчас пишет свою. На сегодня я считаю, что в спринте его обыграть невозможно. Причем он силен не тем, что молотит от начала и до конца дистанции, а тем, что тактически очень подкован. Насколько я понимаю, он со своим дедом нашел свою фишечку — как правильно уходить на спуск, как отрабатывать конец подъема. И они, я считаю, делают абсолютно правильно, что не выступают на каждом этапе. Он приезжает точечно, выигрывает и уезжает. И это позволяет ему лидировать.
— Стоит ли ожидать, что он и в дистанционных гонках станет показывать высокие результаты?
— Не думаю, что он будет бегать «полтинники». В ближайшем будущем, думаю, нет. При этом здесь в скиатлоне было видно, что они специально «гуляли» вместе с Эмилем Иверсеном для того, чтобы на следующий день хорошо пробежать в командном спринте. Но у нас, к сожалению, пока такой большой скамейки запасных нет, поэтому нужно выходить из ситуации теми силами, которые есть.
— Вдогонку вопрос и про Терезу Йохауг. Во время чемпионата мира много говорили о ее громадном превосходстве над остальными, немецкий тренер не скрывал своего удивления по поводу ее результатов. Понятно, что вспоминали и допинговую историю спортсменки. У вас какое отношение к ее результатам?
— Я не хочу никого подозревать в употреблении допинга. Но, наверное, у 80% спортсменов их команды есть терапевтические исключения, и мы не знаем, на что именно: идет ли речь только об астме или о чем-то ином. Могу только сказать, что для меня терапевтические исключения — это легализованный допинг. У нас в сборной команде нет ни одного спортсмена и спортсменки с терапевтическим исключением. Они все здоровые люди. Поэтому среди здоровых мы — первые.
— Этот вопрос можно обсудить с FIS (Международной федерацией лыжного спорта)?
— Нет, а зачем?
— Чтобы люди хотя бы знали, кто имеет исключения, раз это вызывает столько вопросов.
— Все, что касается медицины, является тайной, так что я не считаю необходимым эти вопросы обсуждать.
— Травма, полученная Сергеем Устюговым в начале сезона, может служить оправданием не самой его лучшей физической форме на этом чемпионате мира?
— Серегу еще не отпустили мысли о пропущенных в прошлом году Олимпийских играх, тем более что журналисты постоянно пытаются ему напомнить о тех событиях. Через все это пройти, уверена, очень нелегко. Плюс, конечно, эта травма. Посмотрим с Маркусом, какие ошибки по ходу сезона они могли допустить.
— Слышал о том, что Сергея не отпускают микротравмы, которые, в частности, мешают ему выступать в гонках классическим стилем. Стоит ли следующий сезон сделать разгрузочным и посвятить его лечению?
— Как раз следующий сезон нельзя делать разгрузочным, он должен быть заточен на объемные, многочасовые тренировки, чтобы потом выйти на еще один такой сезон с чемпионатом мира. А уже потом, в предолимпийский сезон, сбавить, чтобы была легкость. Но проблемы с ногами у него действительно есть, и в прошлом году по этой причине мы были в панике.
— Главное, чтобы он и морально был готов выступать дальше. Здесь, перед чемпионатом мира, Устюгов сказал, что Олимпийские игры для него теперь не являются приоритетом. Лукавит?
— Думаю, Сергей так говорит, чтобы не задавали лишний раз вопросы на эту тему, потому что его ими уже реально достали. Он не такой, как я. Я бы на его месте уже давно послала, он этого сделать не может.
— При этом Устюгов остается на позитиве. Или это маска?
— Думаю, он надевал некую маску и улыбался для вида. Простых великих людей не бывает.
Я уверена, что Сергей Устюгов своего «я» еще не сказал и точку не поставил. Мы его еще увидим его в расцвете сил, в настоящих кондициях
Елена Вяльбе
президент Федерации лыжных гонок России
— Если говорить о следующем сезоне, то ждать ли изменений в тренерском штабе, в составе групп?
— Состав групп, безусловно, изменится, это нормально, тем более что кто-то уходит из спорта.
— К примеру, Максим Вылегжанин.
— Да, и, как я полагаю, Наталья Матвеева и Евгения Шаповалова. Думаю, кто-то в большие команды перейдет из группы Егора Сорина. Но в целом все останется так, как было. Я противник того, чтобы строить планы на Олимпиаду и при этом через год, что называется, менять лошадей на переправе. Так можно доменяться до того, что мы получим ситуацию как в биатлоне, где спортсмены не могли ничего «переварить» и не сильно понимали, что происходит, из-за ежегодной смены тренеров.
Поэтому с каждым я готова работать до Олимпийских игр и при этом делать правильные выводы, если есть такая необходимость. Как сейчас, например. При этом я не считаю, что мы плохо выступили. Мы не выступили отлично, вот и все.
— Еще больше медалей на чемпионате мира последний раз мы завоевывали 18 лет назад.
— Возможно, нам просто не хватило немного удачи. Нужно это переварить и со спокойной головой идти дальше.
— Немного околоспортивных вопросов. У вас под окнами отеля по вечерам постоянно шли дискотеки. Не мешало?
— Тем спортсменам, кто хотел переехать, было предложено переехать на другую сторону отеля, где тишина и покой. Но здесь все же случился один инцидент, который мне был крайне неприятен. Перед мужской эстафетой, где-то с часа до двух ночи, норвежцы начали кричать: «Сергей!» — имея в виду Устюгова.
— Кричали что-то нехорошее?
— Нет, просто выкрикивали его имя. Я подождала до двух ночи, после вышла на балкон и пригрозила вызовом полиции. Они сразу убежали. Я потом у Сереги спрашивала об этом, но он сказал, что спал и ничего не слышал.
— Про норвежских болельщиков понятно. А как дела обстояли с российскими журналистами? Было много разговоров о том, что сборную на чемпионате мира надо оградить от биатлонной команды Дмитрия Губерниева, что она будет мешать спортсменам. Опасения оправдались или были напрасными?
— Опасения не были напрасными, потому что определенную агрессию со стороны Дмитрия Губерниева мы в свой адрес слышим. Сейчас всем рулит интернет, и мне после каждого эфира Губерниева народ пишет, какой он такой-сякой и пятое-десятое. Сейчас я просто уже перестала отвечать, поскольку считаю, что всего этого было достаточно.
Мы предотвратили излишние похождения к нам в отель. Хоть он и прикалывается над тем, что медали любят тишину, но это действительно так. Этот безумный пиар не нужен. Он пытается сделать то же самое, что он делал в биатлоне: начинает в эфире адресовать вопросы тренеру, хотя он даже не журналист, а комментатор. Ты видишь, как бежит спортсмен, так рассказывай об этом. Именно это его прерогатива, а не выставление оценок. Если он хочет что-то оценить, пусть приходит в Министерство спорта, где у нас есть экспертный совет и где тренеры предоставляют свои отчеты о проделанной работе. Пусть там задает вопросы, и тренеры ему будут отвечать. Но не надо переходить границу и быть главным экспертом этого вида спорта. В противном случае приходи на место тренеров.
Думаю, в биатлоне он совершил много таких ошибок. Он оскорблял Вольфганга Пихлера, который на самом деле великий тренер, что он и доказывает результатами в шведской команде. Так что такое поведение человека я считаю некорректным. Особенно, когда в прямом эфире многократного олимпийского чемпиона Мартена Фуркада называют свиньей. Если бы я была руководителем Губерниева, то как минимум сделала бы ему замечание. Есть границы, которые переступать нельзя. Ведь этим он подставляет и всю нашу российскую команду, не себя. Я этого не хочу.
Но наши двери для «Матч ТВ» никогда не были закрыты. Андрей Романов приезжал к нам на сборы и сейчас приходил брать интервью у ребят, которые с ним замечательно общаются, с ним никаких проблем нет. Но почем-то группу Губерниева с «Матч ТВ» я ни разу не увидела у нас на дне открытых дверей ни летом, ни осенью. Поэтому приехать сейчас и решить, что я буду править балом, неправильно.
При этом я не запрещаю спортсменам общаться с журналистами и тем более запрещать ходить к Губерниеву. Такого я никогда говорить не буду, у каждого должна быть своя голова на плечах. Да, мы не такие распиаренные, как биатлон, но я не уверена, что нам это нужно. Я считаю, что мы достаточно распиарены своими результатами. А то, что «Матч ТВ» решил не показывать Кубок мира, то это на их совести.
— Но в гостинице сборной спортсменов журналисты не досаждали?
— Нет, тут никого не было. В первый день они взяли интервью у Крамера, после чего мы вывесили объявление, которым дали понять, что посещение возможно по записи и по согласованию с пресс-атташе, которую все прекрасно знают. Никаких проблем.
— У вас с Губерниевым вообще концептуально разные взгляды на спорт: он считает, что это шоу, вы, насколько я понимаю, иного мнения.
— Да, я так не считаю.
— А как отнеслись к его решению раскрутить интерес к чемпионату мира с помощью звезд вроде Киркорова и Баскова?
— Я не видела, но мне гораздо приятнее, когда спортсменам люди присылают написанные ими же стихи, небольшие видеообращения. Это гораздо приятней, потому что люди знают наших спортсменов и действительно за них болеют, делают это от души. Я уверена, что Киркорову, как и Баскову, фиолетово, поскольку они очень далеки. Они просто знают Диму, но за нас они никогда не болели и болеть не будут.
— Сменим тему. Можно ли сказать что-нибудь по делам Чекалевой, Ивановой и Доценко, которые все еще временно отстранены от соревнований?
— Из FIS пришла бумага, которая нас на 100% не устроила и мы под ней не подписались. FIS предложила нам пойти на мировую, но при условии: мы соглашаемся с тем, что спортсменками были нарушены антидопинговые правила. Мы написали о готовности подписать документ, но без формулировки о нарушении антидопинговых правил. Чекалева сказала, что такое подписывать не будет, поскольку не считает себя виновной. Теперь они с адвокатами занимаются этим вопросом. Мое глубокое убеждение, что FIS просто ждет, что пройдет двухгодичный срок и на этом вся история закончится.
— Есть ли убежденность в том, что и на уже выигранных делах поставлена точка? Потому что WADA сейчас изучает базу данных московской лаборатории, и МОК в своем последнем заявлении по «делу Легкова» оговорился, что готов вновь открыть разбирательства, если появятся новые сведения.
— Понятия не имею. Все дело в том, что мы не принимали никакого допинга. И если вдруг у кого-то в пробе вновь окажется поваренная соль, то ее туда добавлял точно не спортсмен.
Мы никогда никого ни о чем не просили, никогда. Не просили, чтобы нам сыпали, наливали, подливали, меняли. И ни в каких аэропортах, что нам приписывают, мы мочу не сдавали.
Я знаю, что мы ничего подобного не делали ранее и не делаем сейчас. А все эти домыслы… Если люди действительно хотят перелистнуть эту страницу, закрыть этот том истории и начать писать новый, то надо уже все эти передряги забыть. Тем более что они у себя под носом сами ничего не видят, что доказала последняя замечательная история.
— Да, история с задержанием здесь лыжников сильно удивила.
— Что и говорить, очень отважные оказались австрийские пацаны: зная, что здесь за допинг уголовное наказание, они, не боясь ничего, занимались этим у всех под носом прям на чемпионате мира. Видимо, они совсем безбашенные. Хотя, честно сказать, когда такое происходит, мне хочется, чтобы об этом меньше говорили. Все-таки для людей здесь праздник, и такие события его омрачают.
— Еще памятна декабрьская история с приездом австрийской полиции к российским биатлонистам.
— А я еще помню и историю вокруг тренера Вальтера Майера. Он прыгал с каких-то крыш, под покровом ночи на машине мчался за границу, опасаясь ареста в Австрии. Тогда мне казалось, что это прям какой-то боевик или триллер. Видимо, полицейские не могут иначе, показывают, что работают.
— Удивило, что фигурантом дела стал Алексей Полторанин? Знакомы с ним?
— Лешку я очень хорошо знаю, и, честно, это очень сильно удивило. Он — сильный спортсмен, и были годы, когда я его звала тренироваться с нами, чтобы это шло на пользу команде. Как это было с Легковым в группе Крамера. Когда Александр ушел, я поняла, что оставшимся будет очень нелегко, поскольку за ним тянулись все. А возвращаясь к Полторанину, могу сказать, что меня удивило и то, что, оказывается, его жена тоже попала под эту раздачу в биатлоне.
При этом не скрываю и то, что когда я пришла в 2010 году работать в федерацию, начала вести переговоры с Мати Алавером, предлагала ему работать у нас главным тренером. Он в тот момент занимался судебными делами своего ученика Андруса Веэрпалу, после проблемы начались у его родственников, поэтому через два-три месяца переговоры закончились. И здесь, когда все это случилось, я чуть ли не всем тренерам сказала: «Господи, спасибо, что отвел меня от этого человека».
Из-за того что в спорте сейчас крутятся большие деньги, он стал совсем другим. В наше время он был намного проще, мы же бегали за муку. С теми же норвежками, шведками, финнами сколько мы водки выпили
Елена Вяльбе
президент Федерации лыжных гонок России
Конец сезона мы всегда отмечали вместе, мы ездили к друг другу в гости, на свадьбы. Вместе напивались, откачивали друг друга, и все было гораздо проще. Сейчас все настолько меркантильно, что особой дружбы между командами я вообще не вижу. Да, все друг другу улыбаются, но мне больше нравились наши времена. Даже несмотря на то, что языковой барьер был выше, мы находили способ общаться.
Я не так часто бываю в Норвегии, но если я вижу где-то знакомых девчонок или если кто-то передает привет, то это всегда очень приятные эмоции. В прошлом году осенью я была очень рада, когда встретилась со Стефанией Бельмондо, которую я не видела лет восемь-десять. А она так и вовсе не могла долго выйти по приезду из машины, поскольку рыдала от избытка эмоций. Мы ведь прожили огромное количество времени вместе. Да, мы были соперницами, и она не участвовала в наших встречах, где был алкоголь, который она не употребляла ни тогда, ни сегодня. Но все равно мы дружили.
Я помню период, когда она стала привозить на старты друга, который потом стал мужем. И все время ей говорила: «Зачем ты его привозишь? Как только он приезжает, ты сразу стоишь, плачешь на старте». То есть я не желала ей зла. А когда ко мне на 50 лет совершенно неожиданно для меня приехала Мануэла Ди Чента, то у меня чуть разрыв сердца от счастья не произошел.
Сейчас же я не думаю, что современные ребята при встрече друг с другом через 20–30 лет будут испытывать такие же чувства. Мы были другими, у нас было все человечней. Да, и я не очень-то любила соперниц, в том числе и своих коллег по команде, но это касалось только соревнований. Вне соревнований мы все же находили возможность и общаться, и смеяться, даже несмотря на то, что говорить могли во сто крат меньше, чем сейчас общаются спортсмены между собой. У меня же практически все говорят на английском языке.
— Кстати, на немецком, насколько я знаю, вы говорите лучше, чем на английском.
— Немецкий я учила в школе. У меня был очень хороший учитель, которая всегда говорила мне: «Лена, поверь мне, тебе это в жизни очень сильно пригодится, тем более что ты очень много ездишь по миру». А следующим моим учителем стал Герхард Таллер, который работал в «Фишере» и курировал в том числе Россию. Я его называю Opa, что с немецкого переводится как «дедушка». Так вот, он всегда призывал меня не стесняться говорить. «Люди все равно тебя поймут. Если они тебя не поняли, то сами переспросят и сами же помогут сказать правильно», — говорил он.
Так оно и есть: если ты хочешь сказать, то люди все равно тебя поймут и помогут тебе выразить то, что ты хочешь сказать.
— Особенно если добавить немного русских словечек.
— О, эти слова по-русски они все прекрасно знают.
— Когда, кстати, международные соревнования могут вернуться в Россию?
— Я встречалась с Джанфранко Каспером, обсуждали вопрос, стоит ли подавать заявку на Кубок мира. Он сказал, что они бы тоже хотели.
— Демино, Сочи или Тюмень?
— Демино — нет, Сочи — тоже нет. Так что Тюмень и Ханты-Мансийск. Можно было бы даже закольцевать тремя этапами в Тюмени, Увате и Ханты-Мансийске. Касперу я даже предложила вариант с Южно-Сахалинском, там тоже без проблем можно проводить Кубок мира.
— О каком сезоне может идти речь?
— До 2021 года все уже расписано, так что если только после Олимпиады в Пекине.
